Отправлено: 30.01.11 00:05. Заголовок: Мера за меру - 31 мая, раннее утро

Место: Дом каталонского консула, Галата.
Время: Раннее утро 31 мая 1453 года.

 Отправлено: 11.02.11 14:21. Заголовок: Пора было остановить..

Пора было остановиться. Может быть, каким-то шестым чувством Заганос-паша ощутил спешащие вверх по лестнице шаги баше - а если не ощутил, то просто знал, как скоро они вернуться к своему раненому командиру. Но вкус собственной крови на губах и склоненное к нему лицо Анны - да и, что таить греха, взгляд Филомены, власть которой над юной воспитанницей была беспредельна, а теперь рушилась и шаталась на глазах - заставил голову турка пойти кругом: движением атакующей кобры, вонзающей клыки в загипнотизированную жертву своего колдовского очарования, он двинулся вперед, уничтожая разделявшее их расстояние, и снова - в который раз - обхватил губами губы ромейки.
На сей раз он уже не церемонился, и в поцелуе, навязанном пленнице, не было ни нежности, ни теплоты: разъяренный от ревности мужчина им словно пытался вызнать, посягал ли кто-то помимо него на драгоценный источник, выпытать, с болью и жадностью, познала ли его женщина другого господина.
Если бы поцелуй способен был выпить до дна душу, тело Анны Варды легло бы рядом с неподвижным телом императрицы.

Но шаги, что с почти сверхъестественной чуткостью ожидал Заганос-паша, уже гремели по лестнице - и вскоре с десяток янычар, с обнаженным оружием ворвался в покой, словно чашу, переполнив его движением, красками и ощутимой животной силой.
В то же мгновение Великий визир отпрянул от алых губ, что терзал с жадностью дикого зверя, и, словно забыв о своей ране, повернулся к ним, сверкая глазами:
- Возьмите ее,- окровавленная рука указывала на тело старухи, что, всеми забытая, лежала на полу комнаты, как будто, утратив свою диадему, она лишилась и всех признаков, возбуждающих жалость в человеческом сердце.
Баше повиновались с бесстрастностью хорошо выдрессированных псов,- но, когда они подхватили развенчанную Елену на руки, готовясь отнести драгоценный трофей к ногам своего повелителя - как вдруг из горла старухи вырвался душераздирающий крик.
Птицей, предчувствующей, что через мгновение она лишится не только своих крыльев, но и самой жизни, она затрепетала, забилась в руках османов, разрывая грозящее сомкнуться над нею кольцо рук - живые прутья той клетки, которой ей уже не покинуть до конца своих дней.

Вопль этот эхом отразился от стен, разрезая тишину, даже теперь господствующую в комнате - и, словно подхваченный им, Заганос-паша вскинулся, поворачиваясь, роняя на постель и дерево пола капли крови.

 Отправлено: 11.02.11 22:16. Заголовок: Коротко ахнув, Анна ..

Коротко ахнув, Анна вновь оказалась в плену объятий и губ, силе которых сдалась однажды. Но сейчас ей противостояло не искушение, а намеренная грубость – и тщетно ромейка пыталась вывернуться из ловушки, куда угодила по собственной наивной неосторожности, а спустя несколько томительно-долгих и сладостно-кратких мгновений уже не противилась, получив урок черпать наслаждение не только из тихой заводи, но и из бурного источника.

Едва Заганос-паша выпустил ее, Анна резко отпрянула, метнувшись прочь от ложа раненого – напуганная бряцанием оружия и еще больше смущенная появлением множества свидетелей при таинстве, за которым, если верить поэтам, без стеснения позволено подглядывать лишь луне.

Ухватившись за витой столбик кровати, дабы скрыть предательскую дрожь в коленях, воочию наблюдала Анна Варда последствия своего выбора и чувствовала, как у нее тяжелеет сердце, наполняясь неизбывной горечью.
О, если бы она могла разорвать свое сердце надвое, и тем избежать жестокого выбора, соединить края разверзнувшейся перед ней бездны…
При виде кольца османов, сомкнувшегося над императрицей, подобно стае псов над загнанной и издыхающей дичью, губы Анны раскрылись в немом беззвучном крике, слившемся с отчаянным воплем Елены.

 Отправлено: 12.02.11 22:25. Заголовок: ... Крик старухи обо..

... Крик старухи оборвался так же внезапно, как и начался - и тишина, последовавшая за ним была куда страшней душераздирающего звука; так мышь, скребущаяся во тьме, воображению рисуется страшнее идущего по пустыне льва, а присутствие мертвеца поражает разум куда сильней десяти обнаженных клинков. В этой печальной истине, которую она несла в себе с детства, но осознать могла только сейчас, предстояло убедиться Анне Варда.
Впрочем, не ей одной. Баше, без малейшего трепета предававшие смерти детей и женщин при захвате города, содрогнулись, ощутив, как тело старухи в их руках внезапно обмякло, становясь невесомым, как ворох тряпья. И все же они не осмелились ослушаться приказа командира - но он и сам, почуяв неладное, приблизился, пожирая взглядом базилису. Но прикосновение крыльев Ангела смерти было слишком уж внятно его глазам; закусив губы в приступе отчаяния, мужчина взглянул на стоящего рядом баше и тихо проговорил:
- Лекаря.

Сделав знак янычарам опустить бесчувственное тело старухи на ложе, с которого немногим ранее ее сорвали его собственные руки, Заганос-паша отступил к окну, трепещущими ноздрями жадно вдыхая свежий ветер, с прежней беспечностью наполнявший комнату свежестью весны. Его глаза смотрели прямо перед собой, не видя; пальцы сами собой сжались в кулаки. Казалось, что он поражен в самое сердце этой внезапной смертью, случившейся единственно по его вине - и даже собственная рана, все еще питавшая кровью перевязку, наскоро сделанную Анной Варда, забылась от вида этого поруганного величия. Прижавшись лбом к узорчатой раме, он впал в оцепенение, наивной душе могшее показаться скорбью по неправедно загубленной жизни.

 Отправлено: 13.02.11 17:00. Заголовок: Не веря, не смея пов..

Не веря, не смея поверить случившемуся, Анна склонилась над бездыханным телом, кончиками пальцев дотронулась до прохладного лба, скользя по глубоким складкам морщин, избороздившим чело августы. Однако широко распахнутые, помутневшие и неподвижные глаза старухи свидетельствовали, что чистая душа матери Ипомонии навеки отлетела, покинув юдоль скорбей для более лучшего мира, как верилось Анне.
Взор ромейки затуманился, и по ее щеке обжигающим следом скатилась горячая слеза, упав на тонкую пергаментную кожу покойницы, но не павшее величие оплакивала Анна Варда. Не того ли мира и покоя желал для своей матери князь Ахейский, чтобы дочь и сестра слуг императорской семьи не сожалела, что его желание исполнилось и, соответственно, оказалось угодно Богу. Анна оплакивала свои надежды на спасение и помощь, истаявшие подобно утренним облакам. Не в силах вынести мертвый слепой взгляд, она трепещущей рукой закрыла старческие веки.
От этого прощального жеста глухо застонала Филомена, робко жавшаяся позади, стыдясь приблизиться к погребальному ложу багрянородной.

– Лекарь не понадобится, – тихо произнесла Анна. – Ее призвал к себе судия более высокий, чем твой господин, и она больше не в твоей и не в его власти.

От слов, что с таким трудом сходили с ее губ, сердце Анны должно было возрадоваться, но вместо торжества она ощущала опустошение и печаль. Не к кому дочери Михаила Варда взывать ныне, кроме престола небесного, а тот уже оказался глух к ее мольбам, чтобы ромейка надеялась на него теперь. Черное безысходное отчаяние охватило ее – опасная и богохульная минута сомнения, испытание, подстерегавшее многих ромеев в эти страшные дни, когда империя испускала дух в последней агонии.

 Отправлено: 13.02.11 19:39. Заголовок: При движении Анны гл..

При движении Анны глухой стон вырвался и у Заганос-паши, но причина его была совершенно иного рода. Трофей, который он намеревался, как шкуру убитого тигра, бросить к ногам своего господина, утратил теперь едва ли не половину своей ценности. Смерть одевает даже врагов в покрывало величия, сорвать которое недоступно рукам земных владык - и даже ничтожнейший из смертных, нырнув под него, является миру в отсвете божественного сияния. Что же говорить об этой женщине, которую еще при жизни признали святой?
Хотя - что было ему за дело до того, что скажут или сделают христиане, враги его бога, враги Али, против которых направлен был карающий меч, выбитый на его плече? Разве муслимы вторглись в земли людей книги столетия назад, утверждая своих ложных и многочисленных богов? И разве не было свидетельством их отвратительного заблуждения уже само слово - "святая", адресованного женщине, что еще ступает по праху, оскверняет себя нечистотами и мыслями, недостойными правоверной? Разве его господину не исполнитель Предначертания, которое они приближали всеми силами и в которое не желали верить лишь глупцы, увлеченные ложью?
В раздражении он сделал несколько шагов от окна, приближаясь к кире Анне - но в последний момент решительно протянутая рука дрогнула, и мужчина проговорил, тоном тихим и властным, но лишенным гнева, который готов был прорваться минутой ранее.
- Отойди от нее,- остановившись над ромейкой, он наклонился над нею, но так и не осмелился коснуться ее плеча рукой, на которой засыхали неотертые кровяные пятна.- Если ей уже не помочь, к чему ты тревожишь прах этой женщины? Я... сочувствую ей,- с горьким смешком проговорил он, выпрямляясь и делая знак баше вынести тело прочь, как только это будет возможно.- Всю жизнь она была окружена большой семьей, уверявшей в любви и почтении, а умерла на руках чужих людей, и даже последний защитник покинул ее без оглядки, желая спасти свою жизнь.

 Отправлено: 13.02.11 21:56. Заголовок: Анна не ответила, ше..

Анна не ответила, шепча последние слова заупокойной молитвы, однако беззащитный затылок под свернутой в кольцо косой дрогнул, показывая, что ромейка все же слышала Заганос-пашу. Дочитав молитву, она обернулась и подняла на султанского визира взор, в котором не было ни гнева, ни страха, как на губах не нашлось ни слова упрека или защиты для бежавшего сына августы.

– Ты презираешь и меня? За то, что я поступила так же? Покинула тебя в страхе за единственное, что у меня еще не отнято – собственную жизнь?

Она бросила прощальный взгляд на Елену и, прежде чем подняться, коснулась губами руки, что силилась, но так и не смогла защитить юную ромейку.

– Теперь она ваша, – Анна простерла ладонь над ложем, отступая прочь, оставляя тело женщины туркам, как приказал визир, и горько усмехнулась, – Ваша… как и город. Мертвая.

 Отправлено: 14.02.11 00:29. Заголовок: Серые глаза Заганос-..

Серые глаза Заганос-паши вспыхнули тревогой, почти тут же сменившийся неистовым гневом. Он повернулся к Филомене, в безмолвной скорби не осмелившейся повторить прощальный жест Анны, но то ли захваченная своим чувством, то ли не смевшая поднять взор на османа рабыня не ответила на него. Прощальные слова Анны не коснулись встревоженного слуха - и когда она, наконец, выпрямилась, провожая взглядом удаляющихся янычаров, рука мужчины с силой обхватила ее руку.
- Кто смел угрожать тебе?- ноздри визиря трепетали, как бока задыхающегося от бешеной скачки животного. Ярость вытеснила из его сердца мысли о его оплошности перед султаном, и теперь все мысли ага янычар были обращены к одному: тому, кто осмелился встать между ним и этой женщиной, и едва не одержал победу, приведя ее в этот дом, из которого она могла уйти, не оставив следа...
Всего льда на вершинах Понтийских гор и Тавра не хватило бы, чтоб потушить пламя, вспыхнувшее в его груди от этой мысли. Значит, она не сама ушла, ее понудили уйти, значит, от его сердца, с его ложа, ее увело не отвращение и презрение, какое порождает в рабыне вид торжествующего победителя - и слова, вздохи и ласки, которыми они обменялись сегодня ночью, были не плодом притворства.
Обхватив Анну руками, Заганос-паша развернул ее к себе, властно заглядывая в полные зеленой горечи глаза, выгибая, точно тетиву изготовленного лука, от прикосновенья к которому сама душа зазвенела в нем наподобие тетивы.
- Кто осмелился посягнуть на твою жизнь, если она принадлежит мне и только мне одному? Клянусь Аллахом, я собственными руками вырву его глаза и заставлю его проглотить собственный лживый язык! Почему ты послушалась врага, почему поддалась его козням, и не отдала себя под мою защиту и покровительство? Ты все еще не веришь? Не веришь и носишь мое кольцо?
Ладонь мужчины порывисто обхватила голову беглянки, лишая ее возможности отвернуться. Окажись сейчас на пути янычар-аги собственная мать, он ни секунды не колебался бы обрушить на нее всю силу своего ярого гнева. Только один человек мог заставить его отступить - султан... но от взгляда султана он готов был сам укрыть Анну даже ценой ее смерти.
Этот трофей не достанется никому, кроме него.
- Отвечай мне!- одновременно с яростью и мольбой в голосе потребовал он, привлекая к себе Анну и не сводя с нее огненного взора.

 Отправлено: 14.02.11 19:52. Заголовок: Зеленые глаза ромейк..

Зеленые глаза ромейки в изумлении расширились. Ладонь, отягощенная тем самым сапфировым перстнем, робко дотронулась до руки, крепко удерживающей Анну – так что она не могла ни отпрянуть, ни отвернуться, укрывшись от взыскующего взгляда за оправданной и простительной преградой, в девичьем смущении.
Но не того она желала сейчас.

Пристально вглядываясь в смуглое горбоносое лицо взором не менее дерзким и пронизывающим, Анна искала в нем знаки лжи или истины – дитя, тщащееся прежде времени прочесть и понять книгу не по возрасту. Что, если Сабит намеренно солгал по неведомой ей причине? Почему, вслед за Мехмет-пашой спрашивала себя ромейка, она поверила одному в ущерб другому?

– Ты… – она сильно побледнела и сжала руку визира. – Поклянись, что не отдавал приказа своему телохранителю, как он мне сказал… – Анна умолкла, не решаясь продолжить, точно произнесенное вслух обвинение неминуемо обретет силу правды, и с отчаянием посмотрела на Заганос-пашу. – Поклянись, и я поверю тебе.

Филомена, навостривши уши прислушивавшаяся к разговору, только возвела очи горе и перекрестилась. Сабит бен Таир не искал корысти в жизни или чести пленниц – доказательством тому служило их благополучное ночное бегство… До злосчастного утреннего пробуждения. Рабыня не задавалась вопросом, какой злой рок привел турок прямо к убежищу императорской семьи, но смутная догадка начала тревожить ее.

 Отправлено: 14.02.11 21:33. Заголовок: - Ты... не веришь?! ..

- Ты... не веришь?! Ты смеешь думать, что я...- рука мужчины отдернулась, словно плетью, на излете задев ромейку по щеке. Заганос-паша сделал шаг назад - и казалось, само небо, видное в оконном проеме, заволокло гневом, отражавшимся в свинцово-серых глазах.
О словах, сказанных им Сабиту-эль-Ксару, словах, перетолкованых им пленнице так, как тому взбрело в голову - по глупости ли или из корысти, в какую никак не могла поверить Филомена - янычар-ага забыл и думать. Они были порождением страха, страсти, поразившей его так нежданно, отчаяния, подобного тому, что испытывает человек, бросаясь в бурный поток и не зная, увидит ли еще свет солнца. Сейчас, на вершине славы, он упустил из памяти мгновение слабости, которым воспользовался человек, давным-давно испустивший дух на конюшне дворца, с веревочной петлей на шее.
- Я знаю, кто сказал тебе,- произнес он, прищурившись, поворачивая худое, бледное лицо к Филомене, но не удостаивая ее взглядом.- И я знаю, чего хотели от тебя мои враги. Если ты заодно с ними - лучше беги сейчас же, второй раз, беги прочь, чтобы никогда больше я не смог найти тебя. Ибо, клянусь Аллахом, если ты вновь попадешься, я собственными руками убью тебя!

 Отправлено: 14.02.11 23:35. Заголовок: Вскинув заалевшее ли..

Вскинув заалевшее лицо, Анна надменно выпрямилась, не отступив ни на пядь со своего места. Угрозы вместо клятв и увещеваний пробудили в ней беса гордыни и упрямства. На словах визир не пожелал именоваться ее хозяином, однако на деле она, урожденная Варда, не заслужила ни слова, ни знака, которые склонили бы ее в объятия возлюбленного, но лишь хлестких ударов, как отбившаяся от каравана кобылица или провинившаяся служанка.

– Что же мешает тебе поступить так сейчас? – с дерзостью отчаяния вопросила ромейка. – Ты доказал, что никакие стены не будут преградой и ничье имя не станет мне защитой, а я уже оскорбила тебя. Если мне будет дано помолиться, я сумею встретить, не страшась… – ее голос дрогнул и прервался сбившимся дыханием; Анна в волнении сплела пальцы, будто приготовляясь к последнему обращению к Всевышнему. – Если ты нарекаешь своими врагами греков, то не забывай, что в моих жилах течет та же кровь, как забыл о той, что струится в твоих венах.

 Отправлено: 15.02.11 00:11. Заголовок: Если гордыня с такой..

Если гордыня с такой легкостью возрастает в сердце той, для кого она - смертный грех, девицы, воспитанной в благонравии и молитве под сенью отцовского дома, то какой спрос мог быть с османского воина, человека, собственной волей и дерзостью проложившего путь на вершину власти, и повергшего к своим ногам величайший город на свете? Кровь бросилась к лицу Заганос-паши, запульсировала в висках, застилая глаза, стиснула горло - и затем хлынула дальше, выступив на прикрытых повязкой краях незакрытой раны. Не видя, он смотрел в лицо женщины, которая сегодня ночью, менее двенадцати часов назад, сбежала из его дома, покинула его ложе - а теперь с такой дерзостью бросает ему в лицо оскорбление за оскорблением, как если бы он, покоритель Константинополя, был рабом, а она - надменной царицей, имеющей власть осудить его на смерть. Смотрел и не понимал: что заставляет его терпеть подобное унижение вместо того, чтобы одним ударом вспороть это хрупкое горло от уха до уха, и выкинуть труп под копыта коню, что нетерпеливым фырканьем зовет своего властелина, чтобы нести его дальше и дальше, вперед, на вершину мира.

Чтож... вчера сделав выбор, она подтвердила его вновь. С него довольно. Пусть будет так как угодно Аллаху: его судьба - вести армии и закончить жизнь тем же, кем начал: в бою, среди разрывов и пламени, человеком, который не соблазнился жалким счастьем похожих на крыс горожан, кланяющихся любой силе и боящихся выступить за порог дома.

- Убирайся,- холодно произнес он, делая еще один шаг назад и поворачиваясь, чтоб вид прекрасной в своем гневе ромейки больше не соблазнил его сердца. Бледное, жесткое лицо его утратило сколько-нибудь человеческое выражение, превратившись в каменную маску - под стать сердцу, что билось в этой широкой груди.
Аллах свидетель, довольно безумства!

 Отправлено: 15.02.11 01:15. Заголовок: Как в ее собственных..

Как в ее собственных речах, в словах Заганос-паши Анна услышала ответ, которого ждала и страшилась. Потеряло всякое значение, солгал ли ей наемник или сказал правду: путям османского визира и дочери древней Ромеи рода не суждено лечь рядом – лишь в коротком сплетении слиться на миг и разойтись.

– Мне некуда идти, – уста Анны искривились в горькой улыбке, – благодаря тебе у меня нет более ни отца, ни дома. Я останусь здесь, в еще одном разоренном жилище, а ты уходи, забудь и оставь меня моей судьбе и богу, – ее пальцы нащупали выпуклые грани синего сапфира, и потянули, снимая с руки чужой перстень.

Рабыня, которую решение турка должно было обрадовать, взглянула на него со жгучим укором: виданное ли дело, чтобы опозоренная девица умоляла своего похитителя о милости, которую он сам должен вымаливать на коленях. Приблизившись к хозяйке, Филомена обняла ее, утешая и увлекая прочь, подальше от визира.
– Не тратьте понапрасну слов, моя госпожа, – промолвила она горестно. – Все равно это, что взывать голосами ангельскими к бесовскому наречию. Не услышат, будто не люди они, а глухие аспиды.

 Отправлено: 15.02.11 01:37. Заголовок: На сей раз укоры Анн..

На сей раз укоры Анны оставили Заганос-пашу равнодушными - или, быть может, он сам желал думать, что ни слезам, ни словам, что грозили и норовили впиться в душу сотнями маленьких жал, нет больше власти над его железным сердцем. Не произнося больше ни слова и не бросив на ромейку даже короткого взгляда, ага янычар вернулся к постели и, морщась, натянул испорченный кафтан; черный шелк пояса, как никогда туго обхватил его стан, словно этим движением, лишившем его возможности даже дышать, грек пытался задушить в себе малейшую слабость, тень слабости, след, нить, еще привязывавшую его к Анне Варда. Затем, подобрав бёрк и кинжал, он привел себя в вид, достойный водителя янычарского войска - и, по прежнему не оглядываясь, направился к двери.
Но тут то ли силы изменили ему, то ли перед расставаньем Мехмет-паша решил покончить со всеми расчетами: остановившись в проеме, не поворачиваясь, но лишь слегка нагнув голову, он произнес - сухо, так что слова, казалось, скрипнули у него на зубах:
- Твой отец жив.

Желтый, крашеный шафраном мягкий сапог ступил за порог комнаты - и, не сказав больше ни слова, словно забыв о своем ранении, Великий визирь устремился прочь, на ходу скликая к себе еще сновавших по комнатам янычар.

 Отправлено: 15.02.11 21:44. Заголовок: Короткая фраза сокру..

Короткая фраза сокрушила Анну сильнее, нежели прямая и недвусмысленная угроза.
«Жив!» – ослепительно вспыхнуло перед нею, вспыхнуло ярче огневой надписи, что привела в ужас библейского царя; притянутая невидимой нитью, всем телом Анна подалась за уходящим, во вновь воспрявшей надежде и в новой тревоге. Потому что доподлинно янычар-ага мог знать о жизни и смерти Михаила Варда, только если советник базилевса очутился в османском плену. Но его дочь была рада и этой печальной вести, и радость пришла раньше сомнения и неверия.

Однако гордыня удержала гречанку вернее, чем рука преданной рабыни, от того, чтобы кинуться вслед и потребовать ответа, и тем самым показать, что поверила без клятв и условий всем сказанным сегодня словам. Христианской, магометанской ли мерой мерить трепет и томление, что подтачивали ее решимость и подталкивали склониться в покорности больше, чем страх за себя или родных?
Кусая губы, Анна раскрыла туго сжатую ладонь и в растерянности посмотрела на снятый с пальца сапфировый перстень, который не успела отдать, а затем подняла повлажневший взгляд на нянюшку, будто той в бесконечной мудрости были ведомы ответы на все вопросы.

– Сохраните кольцо, госпожа, – посоветовала практичная Филомена, видевшая в драгоценном камне не только символ и залог нарушенного обещания, но и его немалое денежное воплощение.
Анна, выросшая в довольстве и без привычки рачительно отсчитывать каждый медяк, поняла служанку по-своему – что та переменила мнение и приняла сторону Мехмет-паши против их недавнего спасителя. Меж тем Филомена, не подозревая о своем невольном пособничестве, продолжала увещевания, врачуя оскорбленную гордость хозяйки.
– Теперь вы обрели свободу, – вымолвила она, вздыхая о том, какую цену Анне пришлось заплатить за нее.

Госпожа поглядела на нее со странной улыбкой, которую рабыня, знавшая Анну сызмальства, не взялась истолковать.
– Наверно так, – проронила она и, недолго поколебавшись, вернула перстень на место.


Эпизод завершен