Отправлено: 01.01.11 22:00. Заголовок: Дорого заплатишь за ошибку, оскал клыков принявши за улыбку. 31 мая около двух часов ночи

Место: Галата, дворец подесты.
Время: 31 мая 1453 года, около двух часов ночи

 Отправлено: 09.01.11 01:00. Заголовок: Итальянец захрипел, ..

Итальянец захрипел, инстинктивно и беспорядочно замахав руками, пытаясь спастись и от смертоносного клинка, и от удушья. Рукава, нетуго стянутые у широких запястий, опали, обнажая руки торговца, в которых было больше жира, чем мускулов; лицо побагровело, вздувшись на лбу синеватыми прожилками вен, губы приобрели лиловый оттенок, а пронзительная чернота глаз будто присыпалась серым пеплом страха. Казалось, Луиджи Бальдуччи помимо острой стали внезапно подвергся опасности апоплексического удара.

Однако рассудок цеплялся за былую ясность четких и логических выводов, как за единственно твердую опору в борьбе за собственную шею. Вот она – цена турецкой милости! Ведь он, мессер Луиджи, готов был не поскупиться, а что это турок получит с мертвого тела, кроме утоления своих кровожадных инстинктов? Дикие люди…

– Я понял… понял, что предлагаешь ты, – через силу просипел генуэзец. – Но ты не сказал, чего хочешь взамен.

На учтивое «вы» с неизменным «мессер» его дыхания уже не хватило. Формальности были отброшены.

 Отправлено: 09.01.11 04:38. Заголовок: Ответом ему был сухо..

Ответом ему был сухой смех. Да, купцы и торговцы могли подавать голос, могли роптать, когда султан - или другой правитель, дож или базилевс - повышал налоги, брал особые подати или раздевал их до нитки, могли нанимать отряды и даже поддерживать кого-то из участников государственных переворотов. Они могли даже воображать, что сажают на престолы владык, которые угодны их кошельку, и упиваться сознанием всемогущества своей власти. Но куда девалась их храбрость, вся их спесь и их добродушие, когда человек, вооруженный одним только кинжалом, ставил стопу им на грудь? Даже сейчас, когда жизнь его висела на волоске, этот латинянин не осмеливался напасть на него - но лишь оборонялся, нелепыми, беспорядочными движениями причиняя больше вреда себе, чем собственному врагу.
Он легко уклонился он мечущихся, как душа грешника перед судом, рук Луиджи Бальдуччи - и, поднимаясь, бросил холодным, повелительным тоном, как с укрощенным рабом, который только что поцеловал ладонь своему аге в знак смирения и возвращения к дисциплине:
- Ты приведешь мне своего родственника, дервиша, но прежде узнаешь у него, откуда и кто рассказал ему глупую сплетню, что император Константин пребывает в мире живых. Еще ты узнаешь у него, как и кто передал ему письмо, которое он доставил Анне Варда; я даю тебе сроку один день, иначе случившееся в твоем доме покажется милостью твоим друзьям и домашним. Клянусь Аллахом, если ты только посмеешь пойти против моей воли, твои родные, живи они даже за пазухой у святого Папы, умрут мучительной смертью, такой, что сам Ад покажется им желанным отдохновением. А если ты думаешь, что мои воины побоятся их умертвить, или у них дрогнет рука перед убийством женщины или ребенка - то выйди на улицу и прогуляйся по городу... и ты увидишь.
Кинжал с сухим щелчком вернулся в черные ножны. Ага янычар выпрямился, глядя на лежащего перед ним человека, ощущая разочарование от слишком легкой победы, и запоздалое сожаленье о том, что позволил ярости взять верх. Воистину, булат гибок, но золото мягко, и каждая сильная рука отчеканит его по своему произволу.
- Ты можешь подняться,- проговорил он, оправляя свой шелковый пояс; кольцо, отнятое у Анны Варда, зацепилось за бахрому и едва не соскользнуло - но пальцы мужчины поймали его и стиснули, как если бы изумруд мог, как это бывает в сказках, привести его к беглой ромейке. Желает ли он наказать ее? Почему не обратит на ее близких молнии своего гнева? Почему не пошлет следом своих воинов, которые к утру доставят ему дерзкую ослушницу, связанной по рукам и ногам и готовой смиренно, не из любви, так из страха исполнять все прихоти своего господина?
Двоедушная женщина, предавшая и его, и своего благодетеля, стоила ли она жертв и страданий, что готовы были принять мужчины из-за одного ее имени?
- Поднимайся,- уже настойчиво приказал Заганос-паша, видимо, вспомнив о чем-то, что, как и многие важные вещи, было изгнано из его разума жаркими поцелуями юной наложницы.

 Отправлено: 09.01.11 19:58. Заголовок: Держась левой рукой ..

Держась левой рукой за горло и дыша с хриплым присвистом, Бальдуччи приподнялся на локте, не сводя с Заганос-паши пристального взгляда, которому возвращался былой блеск, чем больше воздуха проникало в легкие итальянца.
Надменность победителя и его удовлетворенное тщеславие не тронули гордость старого генуэзца, как возможно уязвили бы вспыльчивый нрав более молодого человека. Легко торжествовать над безоружным стариком, в руках которого нет былой крепости, а седины должны внушать уважение даже язычнику, ибо и они почитают мудрость и прожитые лета. Мессер Луиджи чувствовал ответное презрение, а не гнев – бессильное презрение ума к грубой силе. К чему расточать угрозы, которые не будут исполнены – его жена и дети в Генуе, а Бальдуччи, при всем почтении и любви, отнюдь не мнил монну Серафину красой, которая отправит в путь корабли, пересекая море, как в канувшие в лету времена слепого певца.*

Рванув ворот, он сумел вновь сесть, хотя для того ему пришлось так сильно опереться на правую руку, что лучевая кость жалобно заныла. Поручение турка казалось купцу хуже, чем неисполнимым или противоречащим его совести, – оно казалось лишенным всякого смысла. Привести того, кто был отпущен самим пашою, разузнать подробности того, что он отверг как детский вымысел. И письмо… Какое письмо? Бальдуччи мог бы поклясться, что в его присутствии Андреа ничего не передавал монне Анне, а после изгнанному священнику вряд ли представилась возможность приблизиться к девице Варда и перемолвиться с ней хоть словом. Из цепи умозаключений негоциант выпустил служанку Филомену, звено ничтожное, но которое оборвало эту цепь и не позволило протянуть ее так далеко, как это удалось сделать изворотливому уму янычар-аги.
Мессер Луиджи подумал, что на выходе янычары могли схватить и обыскать Торнато, найдя при нем злополучное послание, но тогда почему его не допросили тут же? К тому же об авторе письма могла бы больше рассказать сама пленница. Здесь внезапное подозрение заставило поджаться тонкие губы генуэзца.
Не потому ли турок так легко согласился выдать ромейку, что намеревался, не нарушив притом данного слова, отдать бездыханное тело? Коварная жестокость османов вполне допускала подобный исход. Вполне возможно, что сама девица, не вынеся насилия и позора, покончила с собой, иначе каким образом было найдено письмо, путь которого жаждет проследить Заганос-паша?

– Могу я увидеть монну Анну? Чтобы ободрить и утешить ее, – спросил Бальдуччи, и сухой кашель сотряс его тело, еще не оправившееся от нападения.

Открыть

* тут уже поминали троянцев, настал черед и Елены Прекраснейшей.

 Отправлено: 10.01.11 01:14. Заголовок: Как не желал ага яны..

Как не желал ага янычар сдержать гневное движение при последней просьбе своего пленника, это не вполне ему удалось: черные брови сошлись над его переносицей, а на губах уже завертелся суровый отказ,- но внезапная догадка заставила губы выкреста зазмеиться в усмешке. Латинянин желает увидеть женщину, заточенную в этом доме - и, благодаренье Аллаху, ему найдется кого показать.

- Ты ее увидишь,- с прищуром глядя на негоцианта, и гадая, хватит ли у того дерзости распахнуть дверь и убедиться, кого именно он увидит в постели с Махмудом Ангелом, ответил второй визир.- Вот только утешать... не думаю, что ей потребуется твое утешение. Желаешь отправиться прямо сейчас?- серые глаза полыхнули насмешкой, когда он представил лицо собеседника, если тот согласится и распахнет дверь в комнату на втором этаже.
Хотя... нет. Распахнуть ее никто не позволит.

- Я пошлю слугу узнать, не спит ли... твоя воспитанница,- с улыбкой заключил он, делая шаг к двери.

 Отправлено: 10.01.11 14:07. Заголовок: Генуэзец проклял ноч..

Генуэзец проклял ночную тьму, не позволявшую до тонкостей разглядеть выражение лица турка – однако тон его голоса мог поведать не меньше. В нем не таилось колебаний или неуверенности, наоборот, он был исполнен непонятного для Бальдуччи торжества. При словах «не нуждается в утешении» мессер Луиджи уверился бы в справедливости опасений, что девица мертва, если бы не согласие проводить к ней, с легкостью слетевшее с языка султанского визира.

Впрочем, эта легкость и уверенность могла быть блефом. Не столь ли часто и тем же исполненным решительности голосом сам генуэзский купец вел торговые переговоры, твердо зная, что ему не понадобится исполнять обещанного, подобно как не на каждом шагу вексель, обеспеченный известным именем, требуется обращать в полновесную монету. Но на сей раз случай иной, и на кону поставлено большее, чем деньги – как бы ни странно такое соображение не звучало из уст негоцианта, сына и внука торговцев.

– Окажи милость, – отозвался Бальдуччи спокойно, наконец вполне отдышавшись, хотя горло еще болело, и он не исполнил бы ни греческого акафиста, ни италийских застольных песен. – Монна Анна должна знать, что я делаю все для ее спасения.

 Отправлено: 11.01.11 12:00. Заголовок: Сквозняк, ринувшийся..

Сквозняк, ринувшийся из комнаты, едва ага янычар распахнул дверь, бросил пыль и затхлые запахи комнаты в лицо слуге, в молчании ожидавшему появления второго визира. Не то чтобы Заганос-паша опасался, что ханаанеянин обратится в римлянина*, однако, как известно, в неудачный день и змея всаднику в горло вопьется - а день этот, суливший столь много при своем начале, обернулся сплошным убытками по части ромейких пленников.
- Ступай, взгляни незаметно, как проводят время почтенный Махмуд-паша и... наша гостья,- приказал он с усмешкой, которая уже многое могла бы сказать Луиджи Бальдуччи, слишком уж отчетливо она прозвучала в наступившей тишине. Раб исчез с такой скоростью, как если бы был не существом и костей и мяса, но джинном из легенд - так, что даже непонятно было, в какую сторону направил он свои стопы.
Единственным, что от него осталось, был тусклый ночной светильник, который визир поспешно прикрыл, словно боясь, что свет ослепит привыкшие к темноте глаза собеседника.
- Пойдем,- предложил он.


Открыть

* В Библии слово "ханаанеянин" часто используется как синоним слова "торговец"; кроме того, это синоним раба. Римлянин в данном случае используется как синоним воина, завоевателя.

 Отправлено: 11.01.11 16:50. Заголовок: Заганос-паша напрасн..

Заганос-паша напрасно стремился отравить свои слова ядом сарказма. Их направленное жало и без того было смертельным для гордости любого мужчины, из-под чьей опеки насильно вырвали доверенную девицу.
Ни ночная темнота, ни лишенный красок голос насмешника не помешали бы генуэзцу понять и явственно ощутить нанесенное оскорбление. Кровь бросилась в лицо мессеру Луиджи при упоминании имени мужчины рядом именем пленницы. Мужчины, который со всей очевидностью был наедине с монной Анной в столь поздний час.
Итальянец мог лишь возрадоваться – по привычке искать светлые промежутки даже в самой черной полосе жизненного цикла – что на его месте нет многострадального отца, которому куда как горше было бы услышать такое о родной плоти и крови. Однако Бальдуччи почитал себя оскорбленным не меньше – разве не желал он ввести монну Анну в свой дом и наречь названной дочерью?

Бессильно скрипнув зубами в молчаливой ярости, негоциант устремил на турка ненавидящий взгляд – маленькая слабость побыть искренним, которую он позволил себе благодаря сумраку, укрывавшего черты и выражение лица не хуже венецианской маски, но голос его был сух и прохладен.
– Идем, – произнес Бальдуччи с упрямством апостола, желавшего вложить персты в раны Христовы, и степенно поднялся с узкого ложа.

 Отправлено: 11.01.11 17:53. Заголовок: Все с той же странно..

Все с той же странной улыбкой, вполне могущей показаться всего лишь игрой света и тени в едва пробивающемся отблеске лампы, ага янычар дождался, пока генуэзец поравняется с ним - и быстрым бесшумным шагом направился вдоль по коридору, огибающему лестничный пролет. Причудливые узоры, образованные фонарем, запрыгали по мрамору ступеней, когда мужчина приподнял светильник, словно отгораживая своего спутника от искушения сбежать вниз.
Отсчитав третью дверь, расположенную практически напротив той, из которой они только что вышли, визир мягко толкнул ее, одновременно направляя Бальдуччи в комнату, бывшую лишь немногим просторней его собственной каморки, и убранную с несколько большим комфортом.
У камина, переливавшегося дотлевавшими угольями, на узком столике стояла нетронутая шахматная доска.

Не давай негоцианту времени понять, где тот находится, осман подтолкнул того к ложу, на котором покоилось неподвижное тело. Могло показаться, что простертый на пестром покрывале человек бесчувствен или мертв; несколько мгновений, во время которых сердце встревоженного человека могло замереть и неистово заколотиться в предчувствии горя, он выжидал,- а потом так же резко поднял фонарь, одновременно отодвигая заслонку.
Сноп света упал на лицо лежавшего, выхватывая резкие черты немолодого мужчины, вид которого был известен ромеям и жителям города так же хорошо, как и облик императора. И которое - как он подозревал - не было незнакомым для Луиджи Бальдуччи.

 Отправлено: 11.01.11 20:39. Заголовок: – Святой Варфоломей!..

– Святой Варфоломей! – потрясенно выдохнул итальянец имя своего небесного покровителя, что бывало с ним лишь в минуты крайнего волнения. Его взору предстало лицо, черты коего, как их ни обострили пережитые испытания и недуг, он не мог не узнать.
Волнением же и объяснялось то, что Бальдуччи быстро протянул руку и коснулся запястья лежащего – тепло тела и слабое биение, передавшееся подушечкам его пальцев, помогли вернуть ему былое хладнокровие.

За время недолгого путешествия по коридору дворца подесты он предполагал, что ему предстоит застать врасплох двоих бодрствующих, но никак не одного спящего, чей сон по крепости не уступал сну мертвеца. Было бы ложью заявить, что во время осады мессер Луиджи постоянно размышлял о жребии, постигшем его высокопоставленных ромейских друзей; в любом случае выбор был небогат – смерть, плен, предательство или бегство. Однако он не вычеркнул их навеки из памяти как бесполезные ныне орудия; участие же в судьбе ромея, которого он называл своим другом, несмотря на невзгоды, ставшие наградой за его доброту, и вовсе приравнивали Луиджи Бальдуччи в собственных глазах к святому Мартину, как известно, отдавшему в стужу половину плаща нищему.

Убедившись, что его привели не к мертвому телу Георгия Сфрандзи, торговец на шаг отступил от лежанки и резко обернулся к Заганос-паше.
– Что все это значит? – требовательно спросил он, простирая ладонь к ложу. – Я похож на глупца или слепого, который не отличит девы от мужа?

 Отправлено: 11.01.11 23:54. Заголовок: Острая, словно бритв..

Острая, словно бритва, усмешка сверкнула на губах османа. Чтож, пусть Луиджи Бальдуччи не преподнес ему главного подарка - имени пленника - его испуг и волнение, которое генуэзец не сумел бы скрыть, даже обладай он, как Талос, медными жилами вместо нервов, утвердили второго визиря в его догадках. Слишком уж хорошо он помнил, кому был обязан крушением своих замыслов; прошло ли два года, или две сотни лет, полный ярости дух янычар-ага искал бы случая отомстить виновному.

Не отвечая на гнев, который, как ему показалось, прозвучал в голосе латинянина, Заганос-паша направился прочь из комнаты. Луч фонаря, дрожа, побежал по стене, словно волшебный фонарь чародеев пробуждая из небытия темные страхи и текучие призраки надежд. Но, подобно Иблису, тушащему в сердцах все доброе и насаждающий мрак, султанский лала вновь захлопнул крышку, и помещение погрузилось во мрак.

Тихие шаги прошелестели к двери, и сухой силуэт появился в дверном проеме.
- Прости, я ошибся дверью.

 Отправлено: 12.01.11 12:54. Заголовок: Бальдуччи в молчании..

Бальдуччи в молчании и задумчивости последовал за турком из чернильной темноты комнаты, заполненной тягостным запахом болезни. Он не знал, было для него добрым или злым предзнаменованием присутствие здесь асикрита базилевса – пленника, в чем не было сомнений – но в то, что Заганос-паша ошибся, он ни на минуту не поверил, как тот не поверил деланному спокойствию генуэзца.

– Сколько дверей нам еще предстоит миновать, прежде чем дойдем до нужной? – только и сказал мессер Луиджи.

Первоначальное облегчение, охватившее негоцианта при отзвуке слабой ниточки пульса Сфрандзи, облегчение, делающее честь его сердцу и христианскому милосердию, схлынуло, оставив себялюбивую тревогу и радость, что уста, сомкнутые беспамятством, не раскрылись, чтобы назвать генуэзского купца по имени. Пожалуй, мессер Луиджи отдал бы немало, чтобы ромейский пленник обрел свободу, пусть даже через врата смерти.
От подобных мыслей почтенный торговец не испытывал ни малейших угрызений совести. Более того, зная мессера Георгия, он был уверен, что ромей сам избрал бы такой путь, и в благодарность за былые услуги итальянцу надлежало сочувствовать его намерению. Понимал ли осман, что в его власти находится человек, который скорее, чем кто-либо другой мог знать, жив или мертв император Ромеи?
Нет – потому что пожелал, чтобы торговец стал для него шпионом, который разузнает для него подробности. Да – потому что назвал новость о здравствующем Константине выдумкой.

 Отправлено: 12.01.11 16:44. Заголовок: - Долог и тяжел путь..

- Долог и тяжел путь, ведущий из Ада к свету,- с усмешкой, ни к кому не обращаясь конкретно, проговорил Заганос-паша. Он видел, что латинец не просто опознал его недобровольного гостя, но и смущен тем, что именно близкий сторонник Константина делает в стане его врага. Не требовалось большого ума, чтоб понять, что Георгий Сфрандзи никогда не вступит в союз с врагами, умертвившими его господина: взаимная ненависть, которую тот питал к Нотару - стороннику мира с турками - пылала столь ярко, что ей суждено было не утихнуть еще долгие годы, и второму визирю, бывшему для Мехмеда Фатиха тем же, чем серый кардинал был для красного двести лет спустя, лучше чем кому-то другому должна была быть ясна и ее причина, и пропасть, которую разверзло между двумя царедворцами принадлежность к различным лагерям.
Это, по убеждению янычар аги, в конце концов и погубило империю; если бы греки, подобно османам, служили одному господину, словно рабы, и забывали распри ради цели обетованной, Эдирне и сам Город все еще принадлежали бы ромеям, и, как знать, не простерла бы Византия свои руки до самой зеленой Бурсы и Антакии?

... Неторопливо, словно шел бок-о-бок не с врагом, а с приятелем после буйной пирушки, когда солнце восходит над замершим в тишине городом, а ветер несет из садов и окрестных полей запах цветов и трав, Мехмет-паша вернулся к лестнице, и остановился на самой верхней ступеньке. Свет, струившийся снизу, позволял различить его лицо, и любой, кто посмотрел бы на него в этот миг, испытал бы изумление: столь мягким и беспечным было его выражение. Дождавшись, пока Бальдуччи поравняется с ним, ага янычар медленно сделал шаг, и в каждом движении его сквозило утомление хищника.
- Чуден промысел Всевышнего и извилиста, словно река, жизнь человеческая. Думали ли вы, что стены Византии падут под натиском дикарей, и могли ли помыслить, что ныне наши воины будут маршировать по этим улицам? Скажи мне, сейчас, когда никто нас не слышит - теперь, когда знамя султана развевается над башнями этого замка, не жалеешь ли ты, что послушался чужих уговоров и не принял мое предложение о дружбе?

 Отправлено: 12.01.11 20:41. Заголовок: Мессер Луиджи тихо к..

Мессер Луиджи тихо кашлянул, не выражая ни протеста, ни согласия, но лишь прочищая горло, пострадавшее от железной хватки янычар-аги, теперь вздумавшего пуститься в философские рассуждения. Негоцианту стоило задуматься о причинах столь внезапной перемены, однако Луиджи Бальдуччи был не большим охотником наблюдений за человеческой натурой. Как любой практик, он извлекал пользу из текущего момента и возможностей будущего, презирая сослагательное наклонение – удел неудачников и пустых мечтателей.

Впрочем, долгими зимними вечерами, крутя в пухлых пальцах бокал хорошего вина, генуэзец был не прочь щегольнуть перед приятелями философическими тезисами, доказывая тем самым не без доли тщеславия, что род Бальдуччи взялся не от крестьянской сохи.

– Землепашец сеет зерно в расчете на урожай и прибыток следующего года, – ответствовал итальянец, искусно попадая в тон собеседника (сказалась долгая практика бесед с властями предержащими к выгоде обоюдной или неравномерной, тут уж как выйдет). – Однако когда в его распоряжении всего одна мера пшеницы, он вынужден выбирать: насытить себя и свою семью сейчас, не оставив ничего на будущий год, или отложить зерно на посевы, рискуя не дожить до сбора урожая. Через год глупый крестьянин забудет, как набивал свое брюхо и станет горько сетовать о пропаже зерна… – Бальдуччи вновь откашлялся и заключил. – Я не глуп.

В этом признании не было ни хвастовства, ни уничижения, что пуще откровенной похвальбы, – лишь сухая констатация того, что есть. Таким же тоном латинянин отметил бы, что волосы и глаза его черны.

 Отправлено: 12.01.11 23:07. Заголовок: - Кому, как не тебе ..

- Кому, как не тебе верить, когда речь идет о зерне,- колкая усмешка раздвинула длинный рот мужчины; мудреное слово "ассоциация" тогда еще не было в ходу ни в военных лагерях, ни среди высокоумных книжников, однако, если бы его спросили, почему у генуэзца вид безымянного грека вызвал воспоминания о неудавшейся сделке с пшеницей, визирь описал бы чувство, в нас просвещенный век называемое именно этим словом.
Проще говоря, теперь он был уверен, что в комнате наверху был заперт никто иной, как ближайший друг пропавшего императора, Георгий Сфрандзи.
За подобный подарок мессера Бальдуччи следовало вознаградить.

Неторопливо, как пард, бредущий в траве мимо стайки перепуганных антилоп, но не остановившись более ни на мгновение, и не вступая в беседы с пленником, ага янычар спустился по лестнице, и направился к двери в спальню, в которой лишь несколько часов назад сам вкушал наслаждение в объятиях юной девы.
Посланный воин-раб ожидал их возле закрытой двери и, обменявшись с ним взглядом, Мехмет-паша понял, что, если даже пара внутри не ступила еще на тропу, ведущую в сладкую бездну без конца и края, то приблизилась к ее краю достаточно, чтобы у случайных свидетелей закружилось голова и появилось желание отступить.

С полуулыбкой повернувшись к латинцу, он мягким жестом положил пальцы на рукоятку двери, словно одновременно искушая и предостерегая человека от познания, которое может навеки лишить его рая и мира.

 Отправлено: 13.01.11 12:07. Заголовок: В прежние времена, к..

В прежние времена, когда глава генуэзского квартала еще не уступил своего обиталища османским завоевателям, Луиджи Бальдуччи доводилось бывать здесь, но, разумеется, почтенный купец не продвигался далее публичных покоев подесты, как бы ни было велико влияние и уважение, которыми пользовался у соотечественников, тесно сплоченных вдали от метрополии. Его глаза никогда прежде не видели резной двери, к которой подвел его султанский визир, однако изящество отделки и ручка, выполненная в виде головы льва, зримо свидетельствовали, что покой, сокрытый за порогом, – господский.

Что ж, по всему видно, что дочь Михаила Варда не подвергается унизительному заключению в стесненных условиях, неподобающих ее званию и положению, но мессер Луиджи предпочел бы, памятуя о насмешливом голосе турка, увидеть обитель более скромную и отвечающую девическому целомудрию.

– Монна Анна предупреждена? Час поздний, чтобы тревожить ее, не спросив позволения, – спросил негоциант, пряча охватившие его дурные сомнения. Пока он не поговорит с ромейкой, он не будет спокоен, однако довольный вид Заганос-паши заставлял предполагать худшее. Мессер Луиджи уже почти смирился с тем, что его сыну придется взять надкушенный плод, однако все же надеялся, что не попорченный гнилью.

 Отправлено: 13.01.11 14:23. Заголовок: - Предупреждена?- ли..

- Предупреждена?- ликование бурлило в голосе османа, подобно гортанному курлыканью голубя - единственного существа, что убивает себе подобных ради забавы - или бурлению вырвавшихся из глубины темных вод.- Но разве ты просил предупредить ее? Мне показалось, что ты желал видеть,- смеющиеся, ярко блестящие даже в темноте глаза османа уперлись в собеседника. Он толкнул дверь, которая на сей раз распахнулась бесшумно, как если бы была смазана заботливой рукой; глазам незваных гостей открылся вход в покой, полускрытый тяжелыми бархатными шторами - и за ним, словно тени, вызванные к жизни игрой серебрящей окна прихотливой луны - два сплетенных силуэта на широкой кровати.

Улыбка поблекла на губах османа, а на лице его проступила почти мертвенная бледность. Если душу мессера Луиджи язвила мысль о плоде, сорванном до срока жестокой рукой, то в его железное сердце, словно нож, пронзила тоска по тому, что ушло и никогда не вернется.
Визирь отшатнулся, как человек, напуганный чем-то, что мелькнуло среди темноты, пугающее и неясное; пальцы его отдернулись от дверной ручки, как будто лев неожиданно вонзил в него острые клыки. Но, по счастью, мессир Бальдуччи был достаточно широк в талии, а проем достаточно узок - и, даже отступив, осман не подарил ему шанса ворваться внутрь комнаты и развеять порожденную хитростью и ночными тенями иллюзию.
Судорожно вздохнув, ага янычар овладел собой и, повернувшись, задал латинцу вопрос, насмешка в котором дрожала, подобно луне на дне глубокого колодца:
- Достаточно? Или... зайдем?

 Отправлено: 13.01.11 16:39. Заголовок: Он мог бы и не спраш..

Он мог бы и не спрашивать. Землисто-сероватая бледность, проступившая на лице потрясенного купца, сменялась неровным красноватым румянцем гнева и стыда по мере того, как Бальдуччи осознавал, свидетелем какого похабства его обманом принудили стать.
Если бы женщина в глубине алькова сопротивлялась, мессер Луиджи непременно бы вмешался, несмотря на преклонные лета, риск и бесполезность сего деяния – его честь как христианина, опекуна, друга и, наконец, мужчины требовала бы вмешательства.
Но нет – женская тень на постели льнула к мужскому силуэту с угодливой податливостью потаскухи, и генуэзец поспешно отвернулся; губы и крылья широкого носа дрожали от презрения. Воистину, женщина сосуд греха и зла, которые ей суждено отмаливать до скончания дней.

– Довольно! – глухо проговорил Бальдуччи. – Я увидел доказательства, что монна Анна пребывает в добром здравии, помоги ей Господь. Более мне ничего не требуется.

Однако как ни был негоциант оскорблен представшим ему зрелищем, практическая жилка в его душе подсказала, что турок, пожалуй, запросил чрезмерно высокую цену за ромейскую пленницу. Голову праведника против тела блудницы.

 Отправлено: 13.01.11 17:59. Заголовок: Усмешка, сквозь грим..

Усмешка, сквозь гримасу боли появившаяся на лице османа, была отражением и повторением уродливой каверзы, проделки, на которую он пустился, чтобы внушить Луиджи Бальдуччи уверенность, что во власти визиря еще располагать честью и жизнью пленницы. Мысль о том, что он очернил Анну, или отдал на поругание честь женщины, если и посетила пашу, то была тут же изгнана жестоким и злобным торжеством: очерненная, девица Варда имела куда меньше случая спрятаться под заботливое крыло генуэзца, не вызвав у того презрения,- а, значит, не имела бы иного выбора, чем вернуться к нему, в нетерпеливо распахнутые объятия. Жестокость собственного поступка оправдывалась в глазах Заганос-паши побегом дерзкой женщины, и он считал себя вполне вправе овладеть ее судьбой так же, как овладел телом.
Почему нет? Разве она теперь не принадлежала ему и только ему?

- Что ж, теперь, когда ты убедился в том, что драгоценный заклад в целости и сохранности, и, может быть, скоро умножится, согласен ли ты на мое предложение? Жизнь киры Анны, твоя жизнь и благоволение первого визиря Османской империи в обмен на два слова: имя того, кто внушил твоему родственнику ложные мысли о том, что император Константин жив, и короткое "здесь", когда он укажет мне место его пребывания.

 Отправлено: 14.01.11 13:02. Заголовок: Отступив на пару шаг..

Отступив на пару шагов от порога спальни и явно принуждая себя не идти дальше, точно в комнате находился больной чумой или черной оспой, Бальдуччи дождался, пока турок затворит дверь и лишь после того ответил:
– На сей раз я не огорчу тебя отказом, – генуэзец с трудом сохранял бесстрастное выражение лица, дабы не показать, как глубоко султанскому визиру удалось уязвить его. Он ощутил, как на лбу выступила испарина, как если бы осман наподобие бесплотного проводника по миру мертвых дал ему возможность заглянуть в один из кругов Ада. – Я принимаю предложение при одном условии: жизни и свободе моего родича не должно ничего грозить, – продолжил Бальдуччи, подобно Понтию Пилату желая очистить свою совесть. – Я не поставлю в заклад жизнь юноши, начинающего свой путь, против жизни старика на склоне лет и женщины, чужой ему по крови.

Он умолчал о том, насколько торжествующий Заганос-паша, вволю потешив самолюбие, снизил цену своего товара в глазах итальянца. Несмотря на увиденное, мессер Луиджи все равно намеревался ввести Анну Варда в свой дом, однако сочувствия и христианского милосердия к несчастной девице у него значительно поубавилось. Если прежде купец полагал планируемую сделку обоюдовыгодной для обеих семей, то теперь ощущал себя стороной, которая заведомо соглашается отдать больше, нежели получить.
У мессера Луиджи зачесались пальцы, так ему захотелось взять перо и свести на бумаге ожидаемый баланс прибылей и убытков, пусть многое из них не измерялось деньгами.

 Отправлено: 16.01.11 23:41. Заголовок: Второму визирю не ну..

Второму визирю не нужны были доказательства своей победы: если бы он не знал, или, по крайней мере, не мог предвидеть, какой удар нанесет его ложь самолюбию генуэзца и репутации Анны Варда. Ложь эту было легко развеять одним шагом - да и теперь такая возможность еще не исчезла, ведь, как известно, отчаяние придает смелость даже восковым сердцам. Поэтому слова Бальдуччи, показавшие, как далеко отодвинул он от себя заботу и даже саму мысль о благополучии своей подопечной, вызвали у османа на губах мрачную усмешку: в который раз перед его взором представало доказательство того, что ни клятвы, данные именем бога, ни вера, ни родственная кровь не становились преградой, когда речь заходила о собственном благополучии.
Жаль, он не увидит лица ромейки, когда она узнает об этом.

- Я рад, что дело это решится к нашему общему довольству,- ответил ага янычар, делая шаг прочь от двери, так, чтоб даже внезапный порыв не положил конец обману, который он с таким коварством замыслил.- Что же до твоего родича, до этого полубезумного дервиша, то всемогущий Аллах запрещает мне уничтожать того, кого Он лишил светлого разума... а ведь то, что твой родич утратил разум, так очевидно, как то, что ты только что созерцал собственными глазами.

Янычар, поймав короткий взгляд своего командира, поторопился занять место возле порога.
- Завтра утром я распоряжусь проводить тебя до дома,- не торопясь уводить генуэзца от комнаты, вид которой должен был язвить его, как жала десятков пчел - его ли одного, Аллах милосердный! - Ночные дороги небезопасны, а твои домочадцы вряд ли раскроют теперь двери перед моими соплеменниками. Утром ты отправишься домой - а пока можешь располагать моим гостеприимством, которое ты бы узнал много раньше, если бы был так же благоразумен.