Отправлено: 01.01.11 22:00. Заголовок: Дорого заплатишь за ошибку, оскал клыков принявши за улыбку. 31 мая около двух часов ночи

Место: Галата, дворец подесты.
Время: 31 мая 1453 года, около двух часов ночи

 Отправлено: 01.01.11 22:01. Заголовок: Как уже было сказано..

Как уже было сказано, мессер Луиджи стойко принял весть о собственном пленении и даже сохранил достаточно присутствия духа, дабы намеками наставить своего молодого родственника в том, как ему надлежит действовать в дальнейшем. Однако сие не означало, что генуэзец был лишен страха за собственную жизнь. Турки это… турки, и кому как не представителю европейского города, готового заключить с ними соглашение, понимать эту простую истину.
Легко говорить себе, что он выторгует себе жизнь, свободу и, вполне вероятно, монну Анну, как только представится еще одна возможность переговорить с османским вельможей с глазу на глаз, но что если та аудиенция была единственной? Люди военные – а человек, поставленный вершить правосудие в Галате, был явственно, по платью и по повадкам, воином – далеки от тонкости и гибкости в суждениях и намерениях, присущим людям от политики и торговли, и потому жизненный путь Луиджи Бальдуччи мог окончиться печально и внезапно.

Комната на третьем этаже, почти каморка, куда пленника привели молчаливые стражи, не развеяла опасений негоцианта, наоборот – Заганос-паша будто умышленно выбрал скромное пристанище, где ранее помещалась прислуга. Мессер Луиджи брезгливо повел носом, разглядев разбитое оконце, но поразмыслив, отверг предположение, что янычар-аге было известно и об этом обстоятельстве, чтобы использовать его в унижении когда-то не угодившего султану купца.
С сомнением глянув на колченогий стул, итальянец уселся на узкую кровать, застеленную на удивление опрятным покрывалом, и полузакрыв глаза, принялся терпеливо ждать. Исполненный сознанием собственной значимости, мессер Луиджи готовил себя ко всему, к хорошему и дурному, однако через несколько часов признал еще и третью возможность – забвение. Усмехнувшись, купец подумал, что это скорее в его пользу. «Обладая неограниченным временем, обладаешь неограниченными средствами» – пожалуй, эта запись из его книжицы великолепно подходила и к нынешнему случаю. Оставалось надеяться, что Андреа Торнато с христианским самопожертвованием обратит выпавшую отсрочку на пользу своему старшему родичу.

С наступлением ночи от прорехи в окне стало тянуть сквозняком, и с тихим ворчанием Бальдуччи заткнул щель нечистой тряпицей, сиротливо валявшейся в углу. В возрасте почтенного купца начали мучить ревматические боли, и к холодному воздуху мессер Луиджи отнесся с большим подозрением, чем к отряду янычар.

 Отправлено: 02.01.11 03:44. Заголовок: Подобное рассуждение..

Подобное рассуждение, как очевидно, выдавало в почтенном негоцианте натуру, склонную к философии - и быть может, попади его потаенная книжечка для записей Диогену или Сократу, когда-то обретавшимся лишь немногим севернее, они бы с охотой признали в нем брата. Однако, даже и для философа, чей разум не тяготится одиночеством, оно может превратиться в пытку, особенно если единственной мыслью, скрашивающей полные молчанием и отсутствием людского интереса часы, станет мысль о скоротечности собственной жизни.
С тех пор, как бестрепетные руки исламских львов втолкнули негоцианта в комнату, никто больше не проявил к нему интереса. Ни ободряющее слово другого пленника, ни нарочитая грубость тюремщика не нарушили тишину и мрак, наполнявшие третий этаж. Ни шаги стражи, ни плач, ни стон мучений не возмущали гнетущего, обманчивого покоя, как если бы вокруг узилища воздвигнута была невидимая стена.

Между тем, как это известно читателю, жизнь в дворцовых стенах не прекращалась ни на минуту, и мысли его обитателей были весьма далеки от того, чтобы казнить или отправлять кого-то на плаху - во всяком случае, до самого последнего времени.

... Дверь, преграждавшая опекуну Анны Варда путь к свободе, тихонько скрипнула и приотворилась. Ветер, так досаждавший генуэзцу, от этого еле заметного движения тут же воспрял, словно живое существо, протягивая свою холодную нить через всю комнату и начиная тихо подвывать в оконной раме. Угол тряпки затрепетал, когда усилившийся поток холодного воздуха подхватил его и потащил; развернувшись, кусок ткани выскользнул из отверстия и снова упал на пол.
Дверь резко хлопнула - но спустя мгновение снова открылась, позволяя привыкшим к темноте глазам узника видеть высокую фигуру стоящего на пороге османа.

 Отправлено: 02.01.11 15:29. Заголовок: Посетитель быль один..

Посетитель быль один, насколько пленник мог различить в сумраке, обступившем его несколько часов назад. Никто не врывался следом в узилище, не требовал головы купца, не влек на пытку и казнь, как на миг то представилось живому воображению генуэзца.

По словам мудрецов, мало что в подлунном мире может соперничать по скорости с человеческой мыслью, разве что божественный свет дневного светила, и доказательством тому может служить тот факт, что в краткое мгновение, когда его глаза созерцали темный высокий силуэт, мессер Луиджи успел подумать не только о своей участи, но и всерьез озадачиться, надлежит ли узнику приветствовать тюремщика сообразно правилам учтивости. Разделяя бытовавшее в те времена убеждение, что мысль изреченная есть овеществленный символ реального, Бальдуччи колебался недолго, избирая линию поведения. Без суеты и нарочитой медлительности он поднялся с узкой лежанки, на которой сидел, и с поклоном простер руку в приглашающем жесте.

– Входите, мессер, – произнес он низким неспешным баритоном, будто находился не в убогой комнатушке и даже не в доме в Галате, а, по меньшей мере, в своем богатом жилище в метрополии, в присутствии супруги, детей и прочих домочадцев, чинным рядком выстроившихся по левую руку. – Не советую задерживаться на пороге, здесь жуткие сквозняки, – сокрушенно (и вполне искренне) добавил негоциант. – С глубочайшим прискорбием вынужден также сообщить, что единственный стул здесь не заслуживает доверия, чтобы я рискнул предложить вам присесть на него.

Извиняться за отсутствие масляной лампы, факела, свечи или, на худой конец, тощего огарка итальянец не стал – чрезмерная вежливость сродни изощренной издевке, и мессер Луиджи, владея этим тонким искусством, не снабдил заготовленное приветствие чрезмерной долей перца. Был он настроен очень и очень мирно, пригасив законное возмущение до лучшей поры, поскольку ничего иного генуэзцу не оставалось, кроме как сражаться единственным оставленным ему оружием – хитростью и хладнокровием.

 Отправлено: 02.01.11 22:46. Заголовок: Ага янычар шагнул че..

Ага янычар шагнул через порог так же бесшумно, как ступает по мягкой земле крадущийся волк; беспечная жертва - тонконогая лань или обросший жесткой шерстью кабан еще не знают, что сладостный запах их страха или резкая вонь болезни уже предсказали хищнику исход схватки. Луиджи Бальдуччи представлялся ему жирным бобром, чья роскошная шуба защищает его от непогоды, а мощное вооружение позволяет достигать цели; но, какими бы опасными не были его зубы и когти, им не тягаться с челюстями голодного охотника.
И все же второй визирь оценил достоинство, с которым держится узник, с усмешкой подумав, что за сегодняшний вечер ему выпало увидеть венецианское безрассудство, греческую заносчивость, и вот теперь - генуэзскую практичность. Единожды попытка сделать негоцианта своим союзником не увенчалась успехом, и сердце мстительного визиря жаждало испытать, чем увенчается вторая попытка.

... Когда старый лекарь донес до него весть о побеге девицы Варда, ага янычар ни на секунду не усомнился, что все это было делом рук ее опекуна; когда же чернокожий раб доложил, что Бальдуччи продолжает оставаться пленником в отведенной ему комнате наверху, Заганос-паша не поверил собственным ушам. Это было бессмысленно и необъяснимо, а, значит, вдвойне нуждалось в его внимании.
К тому же ярость, разбуженная в душе визиря дерзким поступком ромейки, уже успела пролиться кипящей стремниной на голову Сабита-эль-Ксара, чье тело медленно остывало под потолочными балками на конюшне - так что он поднялся на третий этаж дворца более изумленный и настороженный, чем пылающий гневом, и именно изумление, а не месть более всего теперь желал утолить.

Поведение генуэзца показывало, что он не осведомлен о случившемся - но янычар ага, обманувшийся сегодня в пленившей его женщине и в телохранителе, менее чем когда-либо склонен был верить собственным глазам. Пройдя внутрь покоя, он, словно копируя разговор с безымянным соседом мессера Луиджи, остановился возле отделанного изразцами зева камина, который, правда, никто не потрудился затопить.

Пауза, за время которой прозрачный, блестящий в темноте взгляд второго визиря изучал негоцианта, была наполнена жалобными вздохами ветра; однако пришедший решил, по-видимому, что не стоит чрезмерно длить пытку неведением, и негромко произнес по-итальянски*:
- Завтра утром я отбываю в ставку султана, чтоб дать ему отчет о последних происшествиях в Галате. Полагаю, вы пожелаете отправиться вместе со мной?

Открыть

* я знаю, что единого итальянского языка не было. Имеется в виду флорентийский диалект, как литературная норма.

 Отправлено: 03.01.11 00:43. Заголовок: Осман и генуэзец мог..

Осман и генуэзец могли найти мало сходства меж собой по нраву, характеру и мыслям, но в данный момент их объединяло сходное чувство. Мессер Луиджи возблагодарил темноту за то, что она позволила скрыть изумленное выражение лица, которое, как итальянец ни владел собой, явственно проявилось румянцем и растерянным взором. Если это приглашение не было ловушкой сродни тому, как заключение под стражу следовало прозывать турецким гостеприимством, то за те часы, что он провел в одиночестве и неизвестности, произошло событие, которое преломило стрелку весов.

Проведя по внезапно пересохшим губам кончиком языка, купец откашлялся. Та же тьма скрывала от него лицо собеседника, и он мог ориентироваться лишь на голос и интонации Заганос-паши, чтобы не ошибиться. Как и он сам.
Дойдя в своих рассуждениях до этого вывода, Бальдуччи вновь разразился сухим кашлем, дабы замаскировать недомоганием вырвавшийся у него предательский звук.

– Все же здесь безбожно дует, – проворчал он и, подойдя к окну, вновь заткнул тряпицей в оконном переплете выбитый кусочек слюды. Столь малое разрушение, несомненно, было вызвано небрежностью прежнего обитателя каморки или случайностью, но никак не ущербом, принесенным войной. Не будь мессер Луиджи сосредоточен на собственной судьбе или обладай он большей отрешенностью философа, он бы, склонив голову, подивился столь явственно данному знаку: пока Второй Рим обращался в руины, Галата жертвовала разбитым окном.

Поставив преграду сквозняку, Бальдуччи опустился обратно на узкую кровать, более не предложив присесть своему гостю и тюремщику.
– Вы желаете представить мою жалобу на суд султана, поскольку являетесь заинтересованным лицом, мессер? – произнес он задумчиво. – Предполагаю, что время, которое я провел здесь, понадобилось вам, чтобы принять это взвешенное и мудрое решение? – без тени насмешки поинтересовался мессер Луиджи.

 Отправлено: 03.01.11 13:13. Заголовок: Прошу прощения, что ..

Прошу прощения, что вчера пропал - уснул.
Блеснувшая на губах османа белозубая усмешка казалась вдвойне яркой. Генуэзец или не расслышал вчера его обещание, или посчитал его обычной похвальбой. Что ж, любопытно будет взглянуть, как торговец осмелится взглянуть в лицо султану, и как его уста осмелятся вымолвить хулу на второго, да, теперь уже второго человека в империи.
Мысль эта неожиданно омрачила разум османа, напомнив ему, как, словно шелка и ковры, бросил он свои горячие мечтания под ноги Анне Варда. И что же: желанная высота достигнута, но та, в чьих глазах он желал бы прочесть восхищение от своих подвигов, была далеко, и, как знать, может быть, жестоко смеялась в ответ на его откровение.
Мысль эта вернула мысли визиря к тому, зачем он пришел к мессеру Луиджи: выпытать, каким образом и чем тому удалось подкупить одного из телохранителей, и есть ли в его окружении еще люди, готовые продать своего господина.

Скрестив на груди руки, ага янычар произнес столь же ровным тоном, из которого, однако, с большим трудом ему удалось изгнать насмешку:
- Я не изменяю решений. Ты пришел за справедливостью, ее и получишь... когда будут выслушаны все свидетели и пресветлому взору владыки представлены все доказательства. Надеюсь, твой молодой друг не забудет, что ему следует стать твоим свидетелем... хотя гнев мог так оглушить его, что он не расслышал моих слов. Есть ли у тебя еще люди, готовые подтвердить, что девица была похищена мной из твоего дома, и что это по моему приказу убиты были твои челядинцы?

 Отправлено: 03.01.11 15:55. Заголовок: Заганос-паша был пра..

Заганос-паша был прав, предположив, что при последней их встрече пленник не поверил ему. Обещание представить генуэзца пред очи султана мессер Луиджи полагал адресованным не ему, а соблазненной девице Варда, дабы тем сильнее склонить ее на сторону захватчика, чтоб ее слабый голос не возвысился даже до шепота ветерка против нового господина.
Наблюдение само по себе любопытное, кое итальянец в одинокие часы заточения тщательнейшим образом обсасывал, словно мягкую мозговую кость: в глазах турка слово женщины, как бы ни была родовита и богата, должно было значить меньше, чем ничто, однако же…
Размышления купца нельзя было назвать веселыми – по всему выходило, что заполучить Анну Варда из рук турка будет не так просто, и мессеру Луиджи следует призвать на помощь других богов, кроме привычного и прирученного златого тельца.

Но теперь осман, не колеблясь, вновь повторил свою клятву, больше похожую на угрозу, и Бальдуччи отверг свое прежнее заключение как неверное и поспешное, вновь оказавшись в исходной точке полного неведения замыслов противника.

– Мои слова может подтвердить сама монна Анна, – генуэзец слегка шевельнулся, и даже в темноте в его голосе можно было различить слабую улыбку – представить, как она лукаво прячется в усы, лучиками морщинок разбегается от уголков черных глаз.
На слово женщины католик Бальдуччи полагался столь же мало, как и правоверный мусульманин, и сознавал, насколько хрупко свидетельство, на которое он ссылается. Но мессер Луиджи не был бы ни генуэзцем, ни торговцем, ни внуком и сыном Бальдуччи, если бы не припрятал в рукаве запасную карту.

– …и страж, что состоял при ней по приказу ее отца, человек проверенный и надежный. Бальтазар, – продолжил он с настойчивой вкрадчивостью, без следа былой иронии.
Среди груды мертвых тел слуги не нашли Бальтазара, и итальянец без колебаний прибег к его имени, пусть участь ромея и оставалась для него тайной.

 Отправлено: 04.01.11 00:21. Заголовок: Слова латинца можно ..

Слова латинца можно было прочитать как ясное свидетельство его невиновности... либо как чудовищный блеф. Если Бальдуччи не знал, что кира Анна уже покинула этот дом, до него - человека умного, в чем Заганос-паша имел возможность убедиться во время переговоров о поставке зерна к Румели-хиссар - уже должно было дойти то простое обстоятельство, что женщина находится подле второго визире не против своей воли, и что ей, опозоренной в глазах соотечественников, вернуться с бесчестьем было куда как невыгоднее и хуже, чем остаться подле османа. Либо же... генуэзец рассчитывал на то, что янычар-ага соблюдет свою клятву, и, хитростью или силой принудил Анну покинуть своего покровителя, чтобы в решающий миг выставив ее, как пешку, проскользнувшую к последней клетке, козыря, что переломит ход игры.
Но - не слишком ли рискованно и хитро? Не пытается ли сейчас Заганос-паша перемудрить себя самого, выискивая в безрассудных и странных поступках людей Книги тайные смыслы, которых там нет и не может быть?

Быть может, все куда проще, и девица Варда, действительно, покинула его дом, понимая, что не сумеет изменить судьбу своего опекуна, оставив того на растерзание взбешенному турку? Окажись у него самого возможность бежать, неужели бы он не воспользовался ей; неужели настолько сильно желал добиться у язычников правого суда, что готов был рискнуть даже собственной шеей?
Взгляд прищуренных глаз скользнул по с трудом различимому в темноте лицу генуэзца. Вряд ли безумие юного дервиша перекинулось на этого, умудренного годами и убеленного сединами мужа настолько, чтоб желать принести свою жизнь в жертву недостижимой цели.

Вряд ли турецкий паша был знаком с законом, множество лет спустя получившим популярность под названием "бритвы Оккама". Однако, несомненно было то, что он читал Аристотеля, и, вдобавок, с достаточным презрением относился к роду людскому; понимание, что люди, в большинстве своем, строят сложные планы из самых простых побуждений, давно и твердо утвердилось в нем, помогая управлять и своим аджаком, и желаниями воспитанника, и вот теперь, совсем скоро - желаниями и планами всего султаната. Вместо того, чтобы гадать и отгадывать невероятные, призрачные планы коварства Луиджи Бальдуччи, следовало сперва опровергнуть простые истины, состоящие в том, что Анна Варда сбежала из дворца подесты, не сумев или не пожелав протянуть руку помощи своему покровителю.
К тому же побег ее мог быть делом и не ее воли.

Мысль о том, что девицу принудили поступить так, пришла турецкому вельможе впервые. Быть может, это была очередная затея Махмуда, отвлекшего его своим появлением, и завладевшего драгоценной заложницей, чтобы представить ее, как свидетельство его вины? Или люди Халиль-паши в последней, отчаянной попытке очернить его перед светлейшим султаном, постарались умыкнуть из его постели девицу, ради которой он решился пойти на преступление?
Нет и еще раз нет. Проступок этот имел бы вес лишь при условии, что в Галате возникнут волнения, или что генуэзцы откажутся соблюдать ранее уговоренный мир. Но то, на что пошел бы подеста ради своего соотечественника, он никогда не сделает ради беглой гречанки, и милость для тысячи латинских семей им, торговцам и мореплавателям, будет куда как дороже чем честь даже десяти дочерей советников той страны, которой со вчерашнего дня больше не существовало на карте.
Нет, ради Анны Варда Генуя не поднимет голоса против султана, и, коли так, его положению ничто не угрожает. Вчера, когда у власти был Халиль, возможно, это могло его отдалить от желанного шага еще на шесть месяцев или год - но теперь, когда голова Великого визиря висит на волоске, опасаться было некого и нечего.

- Фракидис?- вспомнив дерзкого раба, осмелившегося подать голос на площади, переспросил янычар-ага. В этом вопросе чувствовалась явственная усмешка, как если бы собеседник угодил в тщательно расставленную ловушку. Из слов генуэзца неясно было, вернулся ли раненый в дом своего благодетеля - но и вопрос выкреста не давал понять, отправился ли недовольный ромей в мир иной, или же перешел на службу к победителям, побежденный посулами или угрозой.- Это ведь означает "рожденный во Фракии", эфлак на нашем языке? Что же, султан с удовольствием выслушает и его. Я могу послать за ним, хочешь?- с той же опасной ласковостью в голове предложил второй визирь, торжествующе распрямляясь и поправляя туго стягивающие его стан складки черного пояса.

Открыть

*Эфлак, Ыфлак - турецкое название Валахии, т.е. той части "фракийского княжества", что принадлежала Византии и населена была, в основном, православным - а отличии от широко известной Трансильвании, где господствовала католическая вера.

 Отправлено: 04.01.11 01:59. Заголовок: Генуэзец сощурился, ..

Генуэзец сощурился, стараясь разглядеть лицо турка. Зная верность молчаливого и угрюмого Фракидиса, он не поверил намеку Заганос-паши, что тот перешел на сторону завоевателей. Почти. Потому что преданность раба подобна собачьей – он следует без раздумий за своим господином. Или госпожой. А вот в стойкости Анны Варда мессер Луиджи был вовсе не уверен. Вместе с Анной исчез не только телохранитель, но и служанка, что внушало дополнительные сомнения.

– Возможно… – медленно произнес итальянец, – мессеру удастся убедить султана, что девица, вверенная моему попечению, покинула мой кров добровольно, а решившие в нем поживиться в тот же день и почти в тот же час грабители – лишь несчастливое стечение обстоятельств, результат неудачно расположенных звезд. Также ничего удивительного в том, что шакалы перегрызлись меж собой, деля добычу, и победители удалились прочь с награбленным, оставив побежденных гнить в подвале, – мессер Луиджи сочувственно прищелкнул языком, рисуя образ покаранных собственным преступлением злодеев.

Он чуть пошевелился, наклоняясь вперед к янычар-ага, и в луче лунного света ярко блеснули белки черных глаз, устремленных на османа.
– Все это возможно, однако долг перед отцом, доверившим мне свою дочь, не велит мне думать и подсчитывать материальные потери, но лишь тревожиться о судьбе монны Анны. Даже если все сложилось так, как я описал, она всегда может вернуться в мой дом и под мое покровительство. Только забота о благополучии девицы движет мной, но никак не желание внести смуту и раздор в согласие, достигнутое между светлейшим султаном и Генуей. Самому мне это было бы до крайности неприятно, – шумно вздохнул Бальдуччи, – однако я не из тех, кто уклоняется от своих долгов и обязательств.

Высказав это недвусмысленное предложение, мессер Луиджи замер, ожидая ответа. Перед ним причудливо сплетались планы на юную ромейку, былые события вокруг Богаз-Кесен и, наконец, собственная жизнь.
В Генуе после столь напряженных переговоров он приходил к монне Серафине, которая словами, а чаще молчанием, умела восстановить душевные силы супруга, однако здесь он был один. И, слава Богу! Он так и не собрался призвать к себе жену, скучая, а еще больше беспокоясь о том, чтобы не заполучить на лбу некое ветвистое украшение, на кои так щедры жены к отсутствующим мужьям. Теперь же эта мысль была ему единственным утешением, и негоциант дал себе зарок, что если вернется домой в здравии и привезет с собой Анну, то простит Серафине измену, разумеется, побив для порядка. Зарок был неприятным и омерзительным, а потому был должен сработать.

 Отправлено: 05.01.11 13:13. Заголовок: Слова торговца в дру..

Слова торговца в другой день и час визирь признал бы разумными и вполне имеющим право голоса от какой-нибудь депутации купцов, которую победивший султан принимает, сидя на коне, в окружении милостиво улыбающегося дивана. Но сейчас, когда прижатый в угол латинец попытался выкупить у него свою жизнь в обмен на недвусмысленное условие: принять Анну Варда, и даже покрыть то, что люди Книги почитали позором,- отвращение к сделкам и контрактам охватило ага янычар.
Едва ли кто-то лучше него, предводителя "львов ислама", командующего армией султана - не по титулу, но по дарованной власти - представлял, как глубоко проникла зараза стяжательства в ряды тех, кто именовал себя защитником веры. Башибузуки и тимариоты, визири и яя - каждый из них почитал за свое законное право урвать часть добычи, чтобы потом вступить за нее в торг и другим таким же счастливцем. Проезжая по захваченному городу в первые же часы, упиваясь картинами смерти, представавшей перед ним во всех видах и родах - убийство, насилие и грабеж - Заганос-паша не раз и не два становился свидетелем того, как красивых, юных пленников буквально разрывали в куски, не желая уступить часть трофея; того, как женщины бросались в колодцы и выпрыгивали из окон домов, не желая достаться врагам; того, как мальчиков и девиц насиловали в очередь, умирающих или мертвых. Ага янычар никогда не признался бы в этом, но эти картины победы, триумфа не силы оружия и крепости духа, но похоти, жадности и безнаказанной злобы, вызывали у него глубокое отвращение; он принимал их как данность, как наказание за безумство или упрямство других, но что-то внутри, воспоминания ли далекого детства, или неуловимый голос чести, не давало ему до конца смириться с подобными зверствами. Когда сила схватывается с силой, когда армия борется с армией и полководец стремится обыграть полководца - это представлялось Заганос-паше если не достойным восхищения, то необходимым; но людские жадность и глупость вызывали в сердце того, кто сам был лишен родины, воспитан вдали от материнской любви, в семье воинов-рабов, непонимание и насмешку.
Сейчас Луиджи Бальдуччи, еще несколько часов назад угрожавший покарать его за проступок, не соответствующий званию османа, великодушно предлагал сторговаться за девственность Анны Варда. Замысел его был понятен: девица из благородного дома, стоявшая слишком высоко, чтоб мечтать о ней до разгрома империи, теперь могла лишь смиренно молить о прощенье своего будущего мужа - а тот имел бы повод и право всегда укорить ее тем, что невинность она потеряла в объятьях язычника.
В его объятиях.

Мысль об этом заставила лицо визиря окаменеть. Женщина, которую он выбрал для себя, ради которой он пошел на преступление, та, с которой ему довелось познать забытую сладость сочетания, казалась этому торговцу товаром второго сорта. Словно попорченную монету, он соглашался принять ее обратно в обмен на молчание, которое - это было ясно двоим - не так уж и дорого стоило.
За это он нуждался в уроке.

- Твоя забота о судьбе этой девицы похвальна,- произнес султанский советник с ухмылкой, едва различимой в ночной темноте, но слишком хорошо ощущавшейся в голосе.- И твое здравомыслие и желание услужить моему господину, воистину, достойно награды. Анна Варда,- мужчине с некоторым трудом удалось бесстрастно произнести это имя,- не будет единственной женщиной, пролившей кровь за эти несколько суток; но вины ее в этом нет, тем более, что ваша Книга не видит греха в том, что отнято насильно. Коль ты так просишь, я готов вернуть тебе то, за что ты поклялся отвечать перед ее почтенными родителями... и, как знать, может быть, от нее убыло мало, но в ней прибавится куда больше. Ты, полагаю, сумеешь как-то справиться и с этой бедой?

 Отправлено: 05.01.11 17:40. Заголовок: Итальянец склонил го..

Итальянец склонил голову, и на миг серый сумрак перед его глазами окрасился багровой пеленой. Мысль о том, что монна Анна понесла не только ущерб, но и прибыток, уязвила расчетливую душу торговца сильнее, чем он готов был это признать.
Не входя в число родовитых семейств, Бальдуччи радел о чистоте своего рода не менее, а то и более иного дона самых лазурных кровей. Однако ж покуда его негодование было обращено не на несчастную и беззащитную девицу, но на оскорбителя, бесстыдно признававшим совершенное насилие, и эта похвальба была отвратительна незлобивому нраву доброго отца и мужа, с тошнотворным комом в горле представившему на месте юной ромейки собственную дочь.

Впрочем, минута слабости длилась недолго – мессер Луиджи был склонен разрешать трудности по мере их появления и не искать беды там, где от нее пока лишь след. Чем чернее замыслы османа, тем в конечном итоге выгоднее для планов генуэзского купца: если турок бестрепетно отрекается от своей возможно зачатой плоти и крови, то обесчещенная Анна Варда уже утратила всякую ценность в его глазах, и тем легче удастся заполучить ее обратно.

Заганос-паша был не вполне справедлив к итальянцу: его великодушие принять Анну простиралось до того, что после свадьбы он не намеревался ни словом, ни делом попрекать невестку и запретить то делать будущему мужу, если ромейка с надлежащей кротостью и благодарностью примет его доброту. Буде же подозрения турка оправданными, наверняка монна Анна сама не захочет видеть каждодневное живое свидетельство своего позора, и тогда долгом мессера Луиджи – и долгом неприятным – станет помочь ей.

– Как только монна Анна вернется под мою опеку, мессер, – хрипло заверил он визира, – все заботы, в том числе о ее добром здравии и имени, перейдут ко мне, и у монны не найдется повода для жалоб.

 Отправлено: 05.01.11 20:21. Заголовок: - Ты полагаешь, что ..

- Ты полагаешь, что сейчас у нее есть повод?- бесшумно ступая, янычар-ага пересек комнату и остановился у окна, витражные стекла которого покрылись каплями серебристой влаги. Появившаяся в узком проеме между крышами ущербная луна сделала их похожими на блестящую рыбью чешую, и осман с трудом удержался от того, чтобы прижаться к этим льдистым осколкам.
Рука сама собой толкнула раму - и ударивший в лицо поток холодного воздуха хлестнул пылающее лицо, заставляя прикрыть глаза, успокаивая смятенные чувства, освежая разум. И совершенно внезапно, с яркостью, могущей поспорить с лучами этой белой, как очищенный череп, луны, он увидел выход.

Луиджи Бальдуччи не был причастен к побегу Анны Варда. Но Луиджи Бальдуччи мог разузнать у нее, откуда и как было доставлено письмо, что нашел лекарь в вещах беглой ромейки.
Следовало лишь найти, как принудить его стать орудием чужой воли.
- Твой юный друг... кто он тебе на самом деле? Ее любовник? Или твой? Сказал ли он тебе, что вчера я уже помиловал его, когда янычары уже занесли мечи над его головой, за то, что он осмелился поднять голос против распоряженья султана?

 Отправлено: 05.01.11 22:07. Заголовок: Поток воздуха, омыв ..

Поток воздуха, омыв лицо Заганос-паши, ринулся внутрь, пробираясь в рукава и за шиворот почтенного торговца, но с открытым окном в комнате стало немного светлее, и мессер Луиджи впился взглядом в бесстрастный, словно вычеканенный на монете, профиль.

– Это младший брат мужа третьей двоюродной племянницы моей жены, – с большим достоинством возразил он, отметая злостные инсинуации султанского визира. Увы, репутация итальянского клира была столь дурна, что генуэзец ничуть не удивился подобному обвинению и обиделся только за себя, но не за отца Торнато.

– Мессеру Андреа не было позволено видеть монну Анну, и он не видел ее. По крайней мере, в моем присутствии, – чуть тише пробормотал Бальдуччи, некстати припомнив, как его родственник скрыл от него весть об императоре ромеев. И о вчерашнем столкновении с янычар-ага он также позабыл упомянуть. Этот факт негоциант признавать не собирался, однако его молчание было весьма красноречиво.

 Отправлено: 05.01.11 23:43. Заголовок: Заминка в голосе нег..

Заминка в голосе негоцианта была красноречивее слов - да и не стал бы он, человек рассудительный и здравомыслящий, приводить с собой того, кто одним появлением мог обречь жалобщика и челобитчика на верную смерть. Визирь поджал губы, в очередной раз проклиная себя за то, что позволил страсти возобладать над разумом: если бы не чары Анны, которые теперь уже ему самому казались почти колдовскими, он не упустил бы девицу, которая знала дорогу к столь ценной пленнице, и сумел бы перехватить посланца, что доставил письмо византийской императрицы.
Неужели это мог быть повешенный телохранитель? Вряд ли, весь день он был перед глазами, да и узнал о существовании девицы не так давно. Кто-то из пленников? Мало возможно. Служанка? Ее служанка, эта глупая старуха, которая до последнего сопротивлялась его воле, да и во время ужина ускользнула из поля его зрения. Она ли подговорила Ксара? Но как, чем ей удалось подкупить его?

Бешеная, подозревающая все и вся ревность первых часов улеглась под порывом холодного ветра, и теперь Заганос-паша уже не верил в то, что Анна согласилась заплатить его телохранителю своей красотой. Подозрительность мужчины, уверенного, что все жаждут сорвать упавший в его ладони сладостный плод, еще жила в его сердце - но разум уже мог контролировать ее в достаточной степени, чтоб отделить реальное от невозможного. Мысль о том, чтобы женщина, сопротивлявшаяся ему, отдалась другому в качестве платы, заставляла успокоившегося было мужчину в ярости сжимать кулаки и зубы.
Тот почувствует на себе тяжесть меча Али, кто позволит себе усомниться в подобном!

- Твой... родственник, стало быть, предпочел подставить твою голову вместо своей, приведя тебя заложником в объятия смерти. Что еще он утаил от своего заступника и благодетеля?- глаза визира блеснули во внезапном прозрении, и он прибавил, медленно поворачиваясь к генуэзцу, зачаровывая того голосом ядовитой змеи:
- Задумайся, безумие или знание двигали этим человеком, когда он во всеуслышанье объявил о том, что император Константин жив. Кто внушил ему подобные мысли, ты?

 Отправлено: 06.01.11 01:11. Заголовок: – Генуя объявила о с..

– Генуя объявила о своем нейтралитете, – возразил Бальдуччи тем тоном, каким Пилат, омывая ладони, наверное, произнес свое судьбоносное «невиновен я в крови…» – и, скорбя сердцем о судьбе императора ромеев, все же не нарушит данного ею слова.
В подражание римлянину, не осознавая, негоциант даже слегка встряхнул кистями рук. Политические диспуты надобно вести, имея за спиной вооруженный отряд латников и мечников, а не холодную стену запертой каморки, видя перед собой не отступивший до поры призрак остро наточенного палаческого топора.

– Мой родственник человек трезвомыслящий и богобоязненный, – вымолвил мессер Луиджи, явственно противореча той вспышке яростного гнева, что продемонстрировал Андреа, – и лишь великое горе могло заставить его проявить… такую несдержанность. Я... – тут торговец умолк и вновь облизнул сухие губы.

Турок явно желал посеять меж ним и Андреа Торнато семена недоверия и подозрительности, наподобие тех зубьев дракона, что взрастали на полях Колхиды, и не следовало ли сделать вид, что мессер Луиджи поддается натиску, дабы заручиться расположением султанского визира? И – узнать больше, ведь и Христос научал не брезговать помощью из рук иноверца-самарянина.

– Мессер знает то, о чем я не осведомлен? – спросил Бальдуччи после длительной паузы со вздохом, призванном обозначить тягостные раздумья.

 Отправлено: 06.01.11 17:31. Заголовок: - Генуя объявила о с..

- Генуя объявила о своем нейтралитете,- с улыбкой подтвердил осман, вновь поворачиваясь и позволяя собеседнику созерцать острый профиль, обрисованный дрожащей, словно слеза в очах юной девы, луной.- Но, если я правильно понял, его ближний родич происходил из Перамы, а Бенетум* не только не покорился султану, но посмел оказать ему сопротивление. Нейтралитет Перы,- ухмылка забрезжила на губах визиря, когда картина залитого закатом и вражеской кровью камня на мостовой возникла в его памяти,- я тоже успел различить на стенах города, когда солнце пробегало по рядам латников. Юстиниан Длинный... удалось ли его галерам вырваться из пролива?
Ага янычар сделал короткую паузу, дожидаясь, пока собеседник вполне осознает сказанное. Человеку, который потратил три года на подкуп нужных людей и разворачивание целой сети шпионов и доносчиков, многие из которых даже не подозревали, что снабжают сведениями завоевателей-иноверцев, мало труда стоило узнать слухи, бродившие в военном лагере.
- Султан проявил милость, заключив союз с Генуей, и Генуе следует дорожить этим союзом,- тихо произнес визир, прикрывая глаза и вновь поворачиваясь лицом к окну.- И, если Генуя желает соблюсти свои интересы, значит, ей следует соблюдать интересы султана. Наш господин сделает выбор между Генуей и Венецией: ему нужен христианский союзник в Западном море, и Венеция уже оказала ему много услуг, поставляя материалы и провизию в Румели-хиссар, и не подведя свой грозный флот к стенам Города. Теперь венецианцу стали известны новости об императорской семье... Чем ответит Генуя, желающая сохранить расположенье султана?

* Венеция

 Отправлено: 06.01.11 20:55. Заголовок: Мессер Луиджи, не др..

Мессер Луиджи, не дрогнув, выдержал новый удар: Заганос-паша вновь разворачивал против него орудия Румелли-Хиссар, но эффект неожиданности, заставивший затрепетать генуэзца в первый раз, был уже потерян. Однако, несмотря на выказанное самообладание, брешь была пробита, и торговец вовсе не ощущал той уверенности, что выражалась в его неподвижном лице и позе.
Да, Галата была пощажена фирманом султана, и имя Бальдуччи вписано туда убористой и священной для османов вязью, но кто помешает султанскому визиру казнить Луиджи Бальдуччи взамен провинившегося Джустиани Лонго, как в Пераме пролили кровь венецианцев, не разбирая ничьих имен? Возможно, Генуя затребует объяснений и компенсации, и – как было сказано, мессер Луиджи обладал богатым воображением, – даже получит их, но к тому времени несчастному негоцианту будет все равно, во сколько метрополия оценит его голову.

– Султан Мехмед доказал, что его взор обращен не в прошлое, но в будущее, – ответил генуэзец, ровностью тона подражая турку, – Генуя намерена поступить также. И так намерен поступить я, – заключил он и прошептал, устремив взор в темное ночное небо над павшим городом, – vae victis… Но женщине, – снова возвысил голос мессер Луиджи, – не пристало нести наказание за ошибки мужчин.

Имя дочери Михаила Варда не прозвучало на сей раз, быть может, затронув не христианским, но человеческим милосердием расчетливую душу генуэзского купца.

 Отправлено: 08.01.11 17:43. Заголовок: Каждое слово Бальдуч..

Каждое слово Бальдуччи, казалось, подтверждало его непричастность к пропаже Анны Варда - и все же подозрительная, ревнивая душа османа не могла до конца поверить в столь невероятное стечение обстоятельств. Откуда, как могла ромейка внезапно обрести еще одного покровителя, готового ради нее рискнуть головой, отправившись в логово льва? И кто это мог быть, как не юный священник, подобно дервишу, вновь и вновь возникавший на его пути?

- Женщина, как ты сам слышал, избрала свою участь свободно и добровольно,- с кривой усмешкой, говорящей о том, что он ни мгновения не обманывается в подноготной этого выбора, уронил ага янычар.- Но, если твоя вера запрещает тебе - и ей - наслаждаться последствием подобного выбора, я готов выслушать то, что ты пожелаешь предложить мне в обмен на жизнь и спокойствие... твоей подопечной. Надеюсь, мы сойдемся в условиях,- пальцы османа с силой сжали оконную раму, выдавая волненье и ярость, охватившие его душу при мысли о том, что нити успеха, казавшиеся уже смотанными в клубок, ускользают из его рук.

 Отправлено: 08.01.11 22:35. Заголовок: «Скрывай свою заинте..

«Скрывай свою заинтересованность в сделке насколько возможно, поелику условия твои по контракту ухудшаются тем больше, чем меньшую сдержанность выказываешь» – сие правило, запечатленное в книжице под номером четырнадцать, было явно незнакомо Заганос-паше, который по-военному перешел прямо к делу.

Однако генуэзец медлил праздновать победу и посмеиваться в бороду над опрометчивостью турка, записывая того по уму в разряд торопливых юнцов, невзирая на его нетерпеливый яростный жест. Он был воином, не торговцем – верно, но мессер Луиджи задолго до наступления прагматичного века железа и стали полагал в глубине души, что в мире все зиждется на мере обмена, и потому заподозрил подвох в слишком легкой уступке, как если бы обнаружил среди бумаг на подпись и заверение хитроумно подсунутый чистый лист бумаги.
Истинно, что мужчины подчас с презрением отбрасывают ими же погубленный и разбитый сосуд, коим совсем недавно тешили свой взор и тщеславие, но негоциант не спешил уверяться в том, что султанский визир выставил девицу на продажу по сходной цене. Анна Варда и опороченная оставалась дочерью императорского советника, в приданом которой помимо знатности и целомудрия имелись немалые богатства.
К тому же, ради справедливости следует заметить, что Луиджи Бальдуччи все же отличал сговор о купле-продаже груженого зерном корабля и переговоры о судьбе знатной ромейки, и оттого становился за двоих осторожнее и хитрее.

– Прежде всего, я хотел услышать ваши условия, мессер, – с глухим кряхтением генуэзец изобразил нечто вроде сидячего поклона. – Долг учтивости велит мне в первую очередь выслушать хозяина дома, оказавшего мне… гостеприимство, – при этих словах по губам итальянца скользнула невидимая в темноте кривая усмешка.

 Отправлено: 08.01.11 23:33. Заголовок: Движение, которым За..

Движение, которым Заганос-паша развернулся к собеседнику, сказало бы даже самому недалекому человеку, что тот, как любопытная мышь, слишком далеко высунул нос из спасительной норки. Если раньше когти, протянутые к жертве, только угадывались за мягкой поступью хищника, то теперь, казалось, лишь божье провидение могло помешать им вонзиться в лишенное защиты горло.
- Темнота повредила не только твои глаза, но и твой слух, старик,- растянув губы в волчьей усмешке, прошептал он, впиваясь в негоцианта ясными холодными глазами.- Или, может быть, твоя память стала такой же дырявой, как стены этой крепости, когда-то считавшейся неприступной, но вчера взятой моими янычарами, словно девка, раскинувшая ноги. Ты знаешь, кто перед тобой?- визирь сделал несколько стремительных шагов и очутился возле Бальдуччи, так близко, что генуэзец мог не увидеть, но просто почувствовать, как в ярости дрожат напряженные мышцы, и как судорога волнами пробегает по пальцам, стиснувшим заткнутый за пояс клинок.

- Цари и владыки земные с поклоном присылали мне своих дочерей, ища милости, и от каждого города я брал не одну, и не десяток жен, желая развеять свою скуку. Вельможи кланялись мне в пояс, а не знавшие поражений воители склоняли голову перед белыми знаменами янычарских полов - склоняли, ибо гибкая шея лучше отрубленной. Моей милостью твоя жизнь и жизнь твоего безумного родича продлилась дольше того мига, что вы осмелились произнести в моем доме, на моей земле слова поношения - и теперь ты предлагаешь мне вступить с тобой в торг ради того, что я могу взять, даже не пошевелив пальцем?! Что заплатишь ты мне, если сегодня, сейчас, через четверть часа, твое тело выкинут на корм рыбам или отощалым собакам под стенами города? Ты смеешь торговаться со мной?! Давай поторгуемся! Ну же, давай!
Ударом, который мог бы свалить с ног и более закаленного человека - недаром борьба была одной из обязательных дисциплин в войсках янычар, не исключая и старших офицеров - султанский визирь опрокинул собеседника навзничь,- и сам, как коршун, падающий на добычу, почти прыгнул на грудь своей жертвы, коленом упираясь в обнаженное горло. Рука вырвала из-а пояса нож; матовое, тускло блестящее лезвие проплыло мимо глаз генуэзца, и уперлось тому в подбородок.
- Хочешь поторговаться со мной?- яростным, едва слышным шепотом повторил ага янычар, торжествующе улыбаясь и глядя прямо в глаза Луиджи Бальдуччи.

 Отправлено: 09.01.11 01:00. Заголовок: Итальянец захрипел, ..

Итальянец захрипел, инстинктивно и беспорядочно замахав руками, пытаясь спастись и от смертоносного клинка, и от удушья. Рукава, нетуго стянутые у широких запястий, опали, обнажая руки торговца, в которых было больше жира, чем мускулов; лицо побагровело, вздувшись на лбу синеватыми прожилками вен, губы приобрели лиловый оттенок, а пронзительная чернота глаз будто присыпалась серым пеплом страха. Казалось, Луиджи Бальдуччи помимо острой стали внезапно подвергся опасности апоплексического удара.

Однако рассудок цеплялся за былую ясность четких и логических выводов, как за единственно твердую опору в борьбе за собственную шею. Вот она – цена турецкой милости! Ведь он, мессер Луиджи, готов был не поскупиться, а что это турок получит с мертвого тела, кроме утоления своих кровожадных инстинктов? Дикие люди…

– Я понял… понял, что предлагаешь ты, – через силу просипел генуэзец. – Но ты не сказал, чего хочешь взамен.

На учтивое «вы» с неизменным «мессер» его дыхания уже не хватило. Формальности были отброшены.

 Отправлено: 09.01.11 04:38. Заголовок: Ответом ему был сухо..

Ответом ему был сухой смех. Да, купцы и торговцы могли подавать голос, могли роптать, когда султан - или другой правитель, дож или базилевс - повышал налоги, брал особые подати или раздевал их до нитки, могли нанимать отряды и даже поддерживать кого-то из участников государственных переворотов. Они могли даже воображать, что сажают на престолы владык, которые угодны их кошельку, и упиваться сознанием всемогущества своей власти. Но куда девалась их храбрость, вся их спесь и их добродушие, когда человек, вооруженный одним только кинжалом, ставил стопу им на грудь? Даже сейчас, когда жизнь его висела на волоске, этот латинянин не осмеливался напасть на него - но лишь оборонялся, нелепыми, беспорядочными движениями причиняя больше вреда себе, чем собственному врагу.
Он легко уклонился он мечущихся, как душа грешника перед судом, рук Луиджи Бальдуччи - и, поднимаясь, бросил холодным, повелительным тоном, как с укрощенным рабом, который только что поцеловал ладонь своему аге в знак смирения и возвращения к дисциплине:
- Ты приведешь мне своего родственника, дервиша, но прежде узнаешь у него, откуда и кто рассказал ему глупую сплетню, что император Константин пребывает в мире живых. Еще ты узнаешь у него, как и кто передал ему письмо, которое он доставил Анне Варда; я даю тебе сроку один день, иначе случившееся в твоем доме покажется милостью твоим друзьям и домашним. Клянусь Аллахом, если ты только посмеешь пойти против моей воли, твои родные, живи они даже за пазухой у святого Папы, умрут мучительной смертью, такой, что сам Ад покажется им желанным отдохновением. А если ты думаешь, что мои воины побоятся их умертвить, или у них дрогнет рука перед убийством женщины или ребенка - то выйди на улицу и прогуляйся по городу... и ты увидишь.
Кинжал с сухим щелчком вернулся в черные ножны. Ага янычар выпрямился, глядя на лежащего перед ним человека, ощущая разочарование от слишком легкой победы, и запоздалое сожаленье о том, что позволил ярости взять верх. Воистину, булат гибок, но золото мягко, и каждая сильная рука отчеканит его по своему произволу.
- Ты можешь подняться,- проговорил он, оправляя свой шелковый пояс; кольцо, отнятое у Анны Варда, зацепилось за бахрому и едва не соскользнуло - но пальцы мужчины поймали его и стиснули, как если бы изумруд мог, как это бывает в сказках, привести его к беглой ромейке. Желает ли он наказать ее? Почему не обратит на ее близких молнии своего гнева? Почему не пошлет следом своих воинов, которые к утру доставят ему дерзкую ослушницу, связанной по рукам и ногам и готовой смиренно, не из любви, так из страха исполнять все прихоти своего господина?
Двоедушная женщина, предавшая и его, и своего благодетеля, стоила ли она жертв и страданий, что готовы были принять мужчины из-за одного ее имени?
- Поднимайся,- уже настойчиво приказал Заганос-паша, видимо, вспомнив о чем-то, что, как и многие важные вещи, было изгнано из его разума жаркими поцелуями юной наложницы.

 Отправлено: 09.01.11 19:58. Заголовок: Держась левой рукой ..

Держась левой рукой за горло и дыша с хриплым присвистом, Бальдуччи приподнялся на локте, не сводя с Заганос-паши пристального взгляда, которому возвращался былой блеск, чем больше воздуха проникало в легкие итальянца.
Надменность победителя и его удовлетворенное тщеславие не тронули гордость старого генуэзца, как возможно уязвили бы вспыльчивый нрав более молодого человека. Легко торжествовать над безоружным стариком, в руках которого нет былой крепости, а седины должны внушать уважение даже язычнику, ибо и они почитают мудрость и прожитые лета. Мессер Луиджи чувствовал ответное презрение, а не гнев – бессильное презрение ума к грубой силе. К чему расточать угрозы, которые не будут исполнены – его жена и дети в Генуе, а Бальдуччи, при всем почтении и любви, отнюдь не мнил монну Серафину красой, которая отправит в путь корабли, пересекая море, как в канувшие в лету времена слепого певца.*

Рванув ворот, он сумел вновь сесть, хотя для того ему пришлось так сильно опереться на правую руку, что лучевая кость жалобно заныла. Поручение турка казалось купцу хуже, чем неисполнимым или противоречащим его совести, – оно казалось лишенным всякого смысла. Привести того, кто был отпущен самим пашою, разузнать подробности того, что он отверг как детский вымысел. И письмо… Какое письмо? Бальдуччи мог бы поклясться, что в его присутствии Андреа ничего не передавал монне Анне, а после изгнанному священнику вряд ли представилась возможность приблизиться к девице Варда и перемолвиться с ней хоть словом. Из цепи умозаключений негоциант выпустил служанку Филомену, звено ничтожное, но которое оборвало эту цепь и не позволило протянуть ее так далеко, как это удалось сделать изворотливому уму янычар-аги.
Мессер Луиджи подумал, что на выходе янычары могли схватить и обыскать Торнато, найдя при нем злополучное послание, но тогда почему его не допросили тут же? К тому же об авторе письма могла бы больше рассказать сама пленница. Здесь внезапное подозрение заставило поджаться тонкие губы генуэзца.
Не потому ли турок так легко согласился выдать ромейку, что намеревался, не нарушив притом данного слова, отдать бездыханное тело? Коварная жестокость османов вполне допускала подобный исход. Вполне возможно, что сама девица, не вынеся насилия и позора, покончила с собой, иначе каким образом было найдено письмо, путь которого жаждет проследить Заганос-паша?

– Могу я увидеть монну Анну? Чтобы ободрить и утешить ее, – спросил Бальдуччи, и сухой кашель сотряс его тело, еще не оправившееся от нападения.

Открыть

* тут уже поминали троянцев, настал черед и Елены Прекраснейшей.

 Отправлено: 10.01.11 01:14. Заголовок: Как не желал ага яны..

Как не желал ага янычар сдержать гневное движение при последней просьбе своего пленника, это не вполне ему удалось: черные брови сошлись над его переносицей, а на губах уже завертелся суровый отказ,- но внезапная догадка заставила губы выкреста зазмеиться в усмешке. Латинянин желает увидеть женщину, заточенную в этом доме - и, благодаренье Аллаху, ему найдется кого показать.

- Ты ее увидишь,- с прищуром глядя на негоцианта, и гадая, хватит ли у того дерзости распахнуть дверь и убедиться, кого именно он увидит в постели с Махмудом Ангелом, ответил второй визир.- Вот только утешать... не думаю, что ей потребуется твое утешение. Желаешь отправиться прямо сейчас?- серые глаза полыхнули насмешкой, когда он представил лицо собеседника, если тот согласится и распахнет дверь в комнату на втором этаже.
Хотя... нет. Распахнуть ее никто не позволит.

- Я пошлю слугу узнать, не спит ли... твоя воспитанница,- с улыбкой заключил он, делая шаг к двери.

 Отправлено: 10.01.11 14:07. Заголовок: Генуэзец проклял ноч..

Генуэзец проклял ночную тьму, не позволявшую до тонкостей разглядеть выражение лица турка – однако тон его голоса мог поведать не меньше. В нем не таилось колебаний или неуверенности, наоборот, он был исполнен непонятного для Бальдуччи торжества. При словах «не нуждается в утешении» мессер Луиджи уверился бы в справедливости опасений, что девица мертва, если бы не согласие проводить к ней, с легкостью слетевшее с языка султанского визира.

Впрочем, эта легкость и уверенность могла быть блефом. Не столь ли часто и тем же исполненным решительности голосом сам генуэзский купец вел торговые переговоры, твердо зная, что ему не понадобится исполнять обещанного, подобно как не на каждом шагу вексель, обеспеченный известным именем, требуется обращать в полновесную монету. Но на сей раз случай иной, и на кону поставлено большее, чем деньги – как бы ни странно такое соображение не звучало из уст негоцианта, сына и внука торговцев.

– Окажи милость, – отозвался Бальдуччи спокойно, наконец вполне отдышавшись, хотя горло еще болело, и он не исполнил бы ни греческого акафиста, ни италийских застольных песен. – Монна Анна должна знать, что я делаю все для ее спасения.

 Отправлено: 11.01.11 12:00. Заголовок: Сквозняк, ринувшийся..

Сквозняк, ринувшийся из комнаты, едва ага янычар распахнул дверь, бросил пыль и затхлые запахи комнаты в лицо слуге, в молчании ожидавшему появления второго визира. Не то чтобы Заганос-паша опасался, что ханаанеянин обратится в римлянина*, однако, как известно, в неудачный день и змея всаднику в горло вопьется - а день этот, суливший столь много при своем начале, обернулся сплошным убытками по части ромейких пленников.
- Ступай, взгляни незаметно, как проводят время почтенный Махмуд-паша и... наша гостья,- приказал он с усмешкой, которая уже многое могла бы сказать Луиджи Бальдуччи, слишком уж отчетливо она прозвучала в наступившей тишине. Раб исчез с такой скоростью, как если бы был не существом и костей и мяса, но джинном из легенд - так, что даже непонятно было, в какую сторону направил он свои стопы.
Единственным, что от него осталось, был тусклый ночной светильник, который визир поспешно прикрыл, словно боясь, что свет ослепит привыкшие к темноте глаза собеседника.
- Пойдем,- предложил он.


Открыть

* В Библии слово "ханаанеянин" часто используется как синоним слова "торговец"; кроме того, это синоним раба. Римлянин в данном случае используется как синоним воина, завоевателя.

 Отправлено: 11.01.11 16:50. Заголовок: Заганос-паша напрасн..

Заганос-паша напрасно стремился отравить свои слова ядом сарказма. Их направленное жало и без того было смертельным для гордости любого мужчины, из-под чьей опеки насильно вырвали доверенную девицу.
Ни ночная темнота, ни лишенный красок голос насмешника не помешали бы генуэзцу понять и явственно ощутить нанесенное оскорбление. Кровь бросилась в лицо мессеру Луиджи при упоминании имени мужчины рядом именем пленницы. Мужчины, который со всей очевидностью был наедине с монной Анной в столь поздний час.
Итальянец мог лишь возрадоваться – по привычке искать светлые промежутки даже в самой черной полосе жизненного цикла – что на его месте нет многострадального отца, которому куда как горше было бы услышать такое о родной плоти и крови. Однако Бальдуччи почитал себя оскорбленным не меньше – разве не желал он ввести монну Анну в свой дом и наречь названной дочерью?

Бессильно скрипнув зубами в молчаливой ярости, негоциант устремил на турка ненавидящий взгляд – маленькая слабость побыть искренним, которую он позволил себе благодаря сумраку, укрывавшего черты и выражение лица не хуже венецианской маски, но голос его был сух и прохладен.
– Идем, – произнес Бальдуччи с упрямством апостола, желавшего вложить персты в раны Христовы, и степенно поднялся с узкого ложа.

 Отправлено: 11.01.11 17:53. Заголовок: Все с той же странно..

Все с той же странной улыбкой, вполне могущей показаться всего лишь игрой света и тени в едва пробивающемся отблеске лампы, ага янычар дождался, пока генуэзец поравняется с ним - и быстрым бесшумным шагом направился вдоль по коридору, огибающему лестничный пролет. Причудливые узоры, образованные фонарем, запрыгали по мрамору ступеней, когда мужчина приподнял светильник, словно отгораживая своего спутника от искушения сбежать вниз.
Отсчитав третью дверь, расположенную практически напротив той, из которой они только что вышли, визир мягко толкнул ее, одновременно направляя Бальдуччи в комнату, бывшую лишь немногим просторней его собственной каморки, и убранную с несколько большим комфортом.
У камина, переливавшегося дотлевавшими угольями, на узком столике стояла нетронутая шахматная доска.

Не давай негоцианту времени понять, где тот находится, осман подтолкнул того к ложу, на котором покоилось неподвижное тело. Могло показаться, что простертый на пестром покрывале человек бесчувствен или мертв; несколько мгновений, во время которых сердце встревоженного человека могло замереть и неистово заколотиться в предчувствии горя, он выжидал,- а потом так же резко поднял фонарь, одновременно отодвигая заслонку.
Сноп света упал на лицо лежавшего, выхватывая резкие черты немолодого мужчины, вид которого был известен ромеям и жителям города так же хорошо, как и облик императора. И которое - как он подозревал - не было незнакомым для Луиджи Бальдуччи.

 Отправлено: 11.01.11 20:39. Заголовок: – Святой Варфоломей!..

– Святой Варфоломей! – потрясенно выдохнул итальянец имя своего небесного покровителя, что бывало с ним лишь в минуты крайнего волнения. Его взору предстало лицо, черты коего, как их ни обострили пережитые испытания и недуг, он не мог не узнать.
Волнением же и объяснялось то, что Бальдуччи быстро протянул руку и коснулся запястья лежащего – тепло тела и слабое биение, передавшееся подушечкам его пальцев, помогли вернуть ему былое хладнокровие.

За время недолгого путешествия по коридору дворца подесты он предполагал, что ему предстоит застать врасплох двоих бодрствующих, но никак не одного спящего, чей сон по крепости не уступал сну мертвеца. Было бы ложью заявить, что во время осады мессер Луиджи постоянно размышлял о жребии, постигшем его высокопоставленных ромейских друзей; в любом случае выбор был небогат – смерть, плен, предательство или бегство. Однако он не вычеркнул их навеки из памяти как бесполезные ныне орудия; участие же в судьбе ромея, которого он называл своим другом, несмотря на невзгоды, ставшие наградой за его доброту, и вовсе приравнивали Луиджи Бальдуччи в собственных глазах к святому Мартину, как известно, отдавшему в стужу половину плаща нищему.

Убедившись, что его привели не к мертвому телу Георгия Сфрандзи, торговец на шаг отступил от лежанки и резко обернулся к Заганос-паше.
– Что все это значит? – требовательно спросил он, простирая ладонь к ложу. – Я похож на глупца или слепого, который не отличит девы от мужа?

 Отправлено: 11.01.11 23:54. Заголовок: Острая, словно бритв..

Острая, словно бритва, усмешка сверкнула на губах османа. Чтож, пусть Луиджи Бальдуччи не преподнес ему главного подарка - имени пленника - его испуг и волнение, которое генуэзец не сумел бы скрыть, даже обладай он, как Талос, медными жилами вместо нервов, утвердили второго визиря в его догадках. Слишком уж хорошо он помнил, кому был обязан крушением своих замыслов; прошло ли два года, или две сотни лет, полный ярости дух янычар-ага искал бы случая отомстить виновному.

Не отвечая на гнев, который, как ему показалось, прозвучал в голосе латинянина, Заганос-паша направился прочь из комнаты. Луч фонаря, дрожа, побежал по стене, словно волшебный фонарь чародеев пробуждая из небытия темные страхи и текучие призраки надежд. Но, подобно Иблису, тушащему в сердцах все доброе и насаждающий мрак, султанский лала вновь захлопнул крышку, и помещение погрузилось во мрак.

Тихие шаги прошелестели к двери, и сухой силуэт появился в дверном проеме.
- Прости, я ошибся дверью.

 Отправлено: 12.01.11 12:54. Заголовок: Бальдуччи в молчании..

Бальдуччи в молчании и задумчивости последовал за турком из чернильной темноты комнаты, заполненной тягостным запахом болезни. Он не знал, было для него добрым или злым предзнаменованием присутствие здесь асикрита базилевса – пленника, в чем не было сомнений – но в то, что Заганос-паша ошибся, он ни на минуту не поверил, как тот не поверил деланному спокойствию генуэзца.

– Сколько дверей нам еще предстоит миновать, прежде чем дойдем до нужной? – только и сказал мессер Луиджи.

Первоначальное облегчение, охватившее негоцианта при отзвуке слабой ниточки пульса Сфрандзи, облегчение, делающее честь его сердцу и христианскому милосердию, схлынуло, оставив себялюбивую тревогу и радость, что уста, сомкнутые беспамятством, не раскрылись, чтобы назвать генуэзского купца по имени. Пожалуй, мессер Луиджи отдал бы немало, чтобы ромейский пленник обрел свободу, пусть даже через врата смерти.
От подобных мыслей почтенный торговец не испытывал ни малейших угрызений совести. Более того, зная мессера Георгия, он был уверен, что ромей сам избрал бы такой путь, и в благодарность за былые услуги итальянцу надлежало сочувствовать его намерению. Понимал ли осман, что в его власти находится человек, который скорее, чем кто-либо другой мог знать, жив или мертв император Ромеи?
Нет – потому что пожелал, чтобы торговец стал для него шпионом, который разузнает для него подробности. Да – потому что назвал новость о здравствующем Константине выдумкой.

 Отправлено: 12.01.11 16:44. Заголовок: - Долог и тяжел путь..

- Долог и тяжел путь, ведущий из Ада к свету,- с усмешкой, ни к кому не обращаясь конкретно, проговорил Заганос-паша. Он видел, что латинец не просто опознал его недобровольного гостя, но и смущен тем, что именно близкий сторонник Константина делает в стане его врага. Не требовалось большого ума, чтоб понять, что Георгий Сфрандзи никогда не вступит в союз с врагами, умертвившими его господина: взаимная ненависть, которую тот питал к Нотару - стороннику мира с турками - пылала столь ярко, что ей суждено было не утихнуть еще долгие годы, и второму визирю, бывшему для Мехмеда Фатиха тем же, чем серый кардинал был для красного двести лет спустя, лучше чем кому-то другому должна была быть ясна и ее причина, и пропасть, которую разверзло между двумя царедворцами принадлежность к различным лагерям.
Это, по убеждению янычар аги, в конце концов и погубило империю; если бы греки, подобно османам, служили одному господину, словно рабы, и забывали распри ради цели обетованной, Эдирне и сам Город все еще принадлежали бы ромеям, и, как знать, не простерла бы Византия свои руки до самой зеленой Бурсы и Антакии?

... Неторопливо, словно шел бок-о-бок не с врагом, а с приятелем после буйной пирушки, когда солнце восходит над замершим в тишине городом, а ветер несет из садов и окрестных полей запах цветов и трав, Мехмет-паша вернулся к лестнице, и остановился на самой верхней ступеньке. Свет, струившийся снизу, позволял различить его лицо, и любой, кто посмотрел бы на него в этот миг, испытал бы изумление: столь мягким и беспечным было его выражение. Дождавшись, пока Бальдуччи поравняется с ним, ага янычар медленно сделал шаг, и в каждом движении его сквозило утомление хищника.
- Чуден промысел Всевышнего и извилиста, словно река, жизнь человеческая. Думали ли вы, что стены Византии падут под натиском дикарей, и могли ли помыслить, что ныне наши воины будут маршировать по этим улицам? Скажи мне, сейчас, когда никто нас не слышит - теперь, когда знамя султана развевается над башнями этого замка, не жалеешь ли ты, что послушался чужих уговоров и не принял мое предложение о дружбе?

 Отправлено: 12.01.11 20:41. Заголовок: Мессер Луиджи тихо к..

Мессер Луиджи тихо кашлянул, не выражая ни протеста, ни согласия, но лишь прочищая горло, пострадавшее от железной хватки янычар-аги, теперь вздумавшего пуститься в философские рассуждения. Негоцианту стоило задуматься о причинах столь внезапной перемены, однако Луиджи Бальдуччи был не большим охотником наблюдений за человеческой натурой. Как любой практик, он извлекал пользу из текущего момента и возможностей будущего, презирая сослагательное наклонение – удел неудачников и пустых мечтателей.

Впрочем, долгими зимними вечерами, крутя в пухлых пальцах бокал хорошего вина, генуэзец был не прочь щегольнуть перед приятелями философическими тезисами, доказывая тем самым не без доли тщеславия, что род Бальдуччи взялся не от крестьянской сохи.

– Землепашец сеет зерно в расчете на урожай и прибыток следующего года, – ответствовал итальянец, искусно попадая в тон собеседника (сказалась долгая практика бесед с властями предержащими к выгоде обоюдной или неравномерной, тут уж как выйдет). – Однако когда в его распоряжении всего одна мера пшеницы, он вынужден выбирать: насытить себя и свою семью сейчас, не оставив ничего на будущий год, или отложить зерно на посевы, рискуя не дожить до сбора урожая. Через год глупый крестьянин забудет, как набивал свое брюхо и станет горько сетовать о пропаже зерна… – Бальдуччи вновь откашлялся и заключил. – Я не глуп.

В этом признании не было ни хвастовства, ни уничижения, что пуще откровенной похвальбы, – лишь сухая констатация того, что есть. Таким же тоном латинянин отметил бы, что волосы и глаза его черны.

 Отправлено: 12.01.11 23:07. Заголовок: - Кому, как не тебе ..

- Кому, как не тебе верить, когда речь идет о зерне,- колкая усмешка раздвинула длинный рот мужчины; мудреное слово "ассоциация" тогда еще не было в ходу ни в военных лагерях, ни среди высокоумных книжников, однако, если бы его спросили, почему у генуэзца вид безымянного грека вызвал воспоминания о неудавшейся сделке с пшеницей, визирь описал бы чувство, в нас просвещенный век называемое именно этим словом.
Проще говоря, теперь он был уверен, что в комнате наверху был заперт никто иной, как ближайший друг пропавшего императора, Георгий Сфрандзи.
За подобный подарок мессера Бальдуччи следовало вознаградить.

Неторопливо, как пард, бредущий в траве мимо стайки перепуганных антилоп, но не остановившись более ни на мгновение, и не вступая в беседы с пленником, ага янычар спустился по лестнице, и направился к двери в спальню, в которой лишь несколько часов назад сам вкушал наслаждение в объятиях юной девы.
Посланный воин-раб ожидал их возле закрытой двери и, обменявшись с ним взглядом, Мехмет-паша понял, что, если даже пара внутри не ступила еще на тропу, ведущую в сладкую бездну без конца и края, то приблизилась к ее краю достаточно, чтобы у случайных свидетелей закружилось голова и появилось желание отступить.

С полуулыбкой повернувшись к латинцу, он мягким жестом положил пальцы на рукоятку двери, словно одновременно искушая и предостерегая человека от познания, которое может навеки лишить его рая и мира.

 Отправлено: 13.01.11 12:07. Заголовок: В прежние времена, к..

В прежние времена, когда глава генуэзского квартала еще не уступил своего обиталища османским завоевателям, Луиджи Бальдуччи доводилось бывать здесь, но, разумеется, почтенный купец не продвигался далее публичных покоев подесты, как бы ни было велико влияние и уважение, которыми пользовался у соотечественников, тесно сплоченных вдали от метрополии. Его глаза никогда прежде не видели резной двери, к которой подвел его султанский визир, однако изящество отделки и ручка, выполненная в виде головы льва, зримо свидетельствовали, что покой, сокрытый за порогом, – господский.

Что ж, по всему видно, что дочь Михаила Варда не подвергается унизительному заключению в стесненных условиях, неподобающих ее званию и положению, но мессер Луиджи предпочел бы, памятуя о насмешливом голосе турка, увидеть обитель более скромную и отвечающую девическому целомудрию.

– Монна Анна предупреждена? Час поздний, чтобы тревожить ее, не спросив позволения, – спросил негоциант, пряча охватившие его дурные сомнения. Пока он не поговорит с ромейкой, он не будет спокоен, однако довольный вид Заганос-паши заставлял предполагать худшее. Мессер Луиджи уже почти смирился с тем, что его сыну придется взять надкушенный плод, однако все же надеялся, что не попорченный гнилью.

 Отправлено: 13.01.11 14:23. Заголовок: - Предупреждена?- ли..

- Предупреждена?- ликование бурлило в голосе османа, подобно гортанному курлыканью голубя - единственного существа, что убивает себе подобных ради забавы - или бурлению вырвавшихся из глубины темных вод.- Но разве ты просил предупредить ее? Мне показалось, что ты желал видеть,- смеющиеся, ярко блестящие даже в темноте глаза османа уперлись в собеседника. Он толкнул дверь, которая на сей раз распахнулась бесшумно, как если бы была смазана заботливой рукой; глазам незваных гостей открылся вход в покой, полускрытый тяжелыми бархатными шторами - и за ним, словно тени, вызванные к жизни игрой серебрящей окна прихотливой луны - два сплетенных силуэта на широкой кровати.

Улыбка поблекла на губах османа, а на лице его проступила почти мертвенная бледность. Если душу мессера Луиджи язвила мысль о плоде, сорванном до срока жестокой рукой, то в его железное сердце, словно нож, пронзила тоска по тому, что ушло и никогда не вернется.
Визирь отшатнулся, как человек, напуганный чем-то, что мелькнуло среди темноты, пугающее и неясное; пальцы его отдернулись от дверной ручки, как будто лев неожиданно вонзил в него острые клыки. Но, по счастью, мессир Бальдуччи был достаточно широк в талии, а проем достаточно узок - и, даже отступив, осман не подарил ему шанса ворваться внутрь комнаты и развеять порожденную хитростью и ночными тенями иллюзию.
Судорожно вздохнув, ага янычар овладел собой и, повернувшись, задал латинцу вопрос, насмешка в котором дрожала, подобно луне на дне глубокого колодца:
- Достаточно? Или... зайдем?

 Отправлено: 13.01.11 16:39. Заголовок: Он мог бы и не спраш..

Он мог бы и не спрашивать. Землисто-сероватая бледность, проступившая на лице потрясенного купца, сменялась неровным красноватым румянцем гнева и стыда по мере того, как Бальдуччи осознавал, свидетелем какого похабства его обманом принудили стать.
Если бы женщина в глубине алькова сопротивлялась, мессер Луиджи непременно бы вмешался, несмотря на преклонные лета, риск и бесполезность сего деяния – его честь как христианина, опекуна, друга и, наконец, мужчины требовала бы вмешательства.
Но нет – женская тень на постели льнула к мужскому силуэту с угодливой податливостью потаскухи, и генуэзец поспешно отвернулся; губы и крылья широкого носа дрожали от презрения. Воистину, женщина сосуд греха и зла, которые ей суждено отмаливать до скончания дней.

– Довольно! – глухо проговорил Бальдуччи. – Я увидел доказательства, что монна Анна пребывает в добром здравии, помоги ей Господь. Более мне ничего не требуется.

Однако как ни был негоциант оскорблен представшим ему зрелищем, практическая жилка в его душе подсказала, что турок, пожалуй, запросил чрезмерно высокую цену за ромейскую пленницу. Голову праведника против тела блудницы.

 Отправлено: 13.01.11 17:59. Заголовок: Усмешка, сквозь грим..

Усмешка, сквозь гримасу боли появившаяся на лице османа, была отражением и повторением уродливой каверзы, проделки, на которую он пустился, чтобы внушить Луиджи Бальдуччи уверенность, что во власти визиря еще располагать честью и жизнью пленницы. Мысль о том, что он очернил Анну, или отдал на поругание честь женщины, если и посетила пашу, то была тут же изгнана жестоким и злобным торжеством: очерненная, девица Варда имела куда меньше случая спрятаться под заботливое крыло генуэзца, не вызвав у того презрения,- а, значит, не имела бы иного выбора, чем вернуться к нему, в нетерпеливо распахнутые объятия. Жестокость собственного поступка оправдывалась в глазах Заганос-паши побегом дерзкой женщины, и он считал себя вполне вправе овладеть ее судьбой так же, как овладел телом.
Почему нет? Разве она теперь не принадлежала ему и только ему?

- Что ж, теперь, когда ты убедился в том, что драгоценный заклад в целости и сохранности, и, может быть, скоро умножится, согласен ли ты на мое предложение? Жизнь киры Анны, твоя жизнь и благоволение первого визиря Османской империи в обмен на два слова: имя того, кто внушил твоему родственнику ложные мысли о том, что император Константин жив, и короткое "здесь", когда он укажет мне место его пребывания.

 Отправлено: 14.01.11 13:02. Заголовок: Отступив на пару шаг..

Отступив на пару шагов от порога спальни и явно принуждая себя не идти дальше, точно в комнате находился больной чумой или черной оспой, Бальдуччи дождался, пока турок затворит дверь и лишь после того ответил:
– На сей раз я не огорчу тебя отказом, – генуэзец с трудом сохранял бесстрастное выражение лица, дабы не показать, как глубоко султанскому визиру удалось уязвить его. Он ощутил, как на лбу выступила испарина, как если бы осман наподобие бесплотного проводника по миру мертвых дал ему возможность заглянуть в один из кругов Ада. – Я принимаю предложение при одном условии: жизни и свободе моего родича не должно ничего грозить, – продолжил Бальдуччи, подобно Понтию Пилату желая очистить свою совесть. – Я не поставлю в заклад жизнь юноши, начинающего свой путь, против жизни старика на склоне лет и женщины, чужой ему по крови.

Он умолчал о том, насколько торжествующий Заганос-паша, вволю потешив самолюбие, снизил цену своего товара в глазах итальянца. Несмотря на увиденное, мессер Луиджи все равно намеревался ввести Анну Варда в свой дом, однако сочувствия и христианского милосердия к несчастной девице у него значительно поубавилось. Если прежде купец полагал планируемую сделку обоюдовыгодной для обеих семей, то теперь ощущал себя стороной, которая заведомо соглашается отдать больше, нежели получить.
У мессера Луиджи зачесались пальцы, так ему захотелось взять перо и свести на бумаге ожидаемый баланс прибылей и убытков, пусть многое из них не измерялось деньгами.

 Отправлено: 16.01.11 23:41. Заголовок: Второму визирю не ну..

Второму визирю не нужны были доказательства своей победы: если бы он не знал, или, по крайней мере, не мог предвидеть, какой удар нанесет его ложь самолюбию генуэзца и репутации Анны Варда. Ложь эту было легко развеять одним шагом - да и теперь такая возможность еще не исчезла, ведь, как известно, отчаяние придает смелость даже восковым сердцам. Поэтому слова Бальдуччи, показавшие, как далеко отодвинул он от себя заботу и даже саму мысль о благополучии своей подопечной, вызвали у османа на губах мрачную усмешку: в который раз перед его взором представало доказательство того, что ни клятвы, данные именем бога, ни вера, ни родственная кровь не становились преградой, когда речь заходила о собственном благополучии.
Жаль, он не увидит лица ромейки, когда она узнает об этом.

- Я рад, что дело это решится к нашему общему довольству,- ответил ага янычар, делая шаг прочь от двери, так, чтоб даже внезапный порыв не положил конец обману, который он с таким коварством замыслил.- Что же до твоего родича, до этого полубезумного дервиша, то всемогущий Аллах запрещает мне уничтожать того, кого Он лишил светлого разума... а ведь то, что твой родич утратил разум, так очевидно, как то, что ты только что созерцал собственными глазами.

Янычар, поймав короткий взгляд своего командира, поторопился занять место возле порога.
- Завтра утром я распоряжусь проводить тебя до дома,- не торопясь уводить генуэзца от комнаты, вид которой должен был язвить его, как жала десятков пчел - его ли одного, Аллах милосердный! - Ночные дороги небезопасны, а твои домочадцы вряд ли раскроют теперь двери перед моими соплеменниками. Утром ты отправишься домой - а пока можешь располагать моим гостеприимством, которое ты бы узнал много раньше, если бы был так же благоразумен.

 Отправлено: 18.01.11 20:20. Заголовок: При слове «благоразу..

При слове «благоразумие» кровь бросилась в лицо Бальдуччи, и он отвернулся, чтобы скрыть сардоническую гримасу – гостеприимство турок сродни милосердию их султана: или полная сдача на его милость с упованием на сохранение хотя бы части былых привилегий, или смерть. Он почувствовал, как его рот наполнился горькой слюной; как ни противилась душа торговца необходимости испить из этой чаши, она уже была налита и поднесена к его устам.
Девица за порогом спальни, несомненно, проявила требуемое и столь восхваляемое врагом благоразумие, но много ли благ оно ей принесло? Побывав в объятиях одного, она тут же была передана для забавы другому.

Генуэзцу ни на миг не закралось сомнение в правдивости увиденного, чего опасался и готовился предотвратить Заганос-паша. Человек, не побоявшийся признать за собой похищение, выведя пленницу к опекуну, не постыдится – или, скорее, похвалится бесчинством, учиненным с нею. Мессер Луиджи старался изгнать из памяти видение темной волны волос, рассыпанных по обнаженной девичьей спине; в бытность Анны в его доме в Галате генуэзцу едва доводилось узреть край башмаков ромейки и узкую полоску волос у лба под расшитой накидкой.
Потому, как не владел собою старый итальянец, он не сразу ответил на предложение тюремщика, в мгновение ока обернувшегося любезным хозяином.
– Инчалла, как говорите вы, турки, – хрипло отозвался Бальдуччи. – Пусть это послужит печатью договора.

Эпизод завершен