Отправлено: 29.12.10 10:28. Заголовок: Вкус чужого хлеба - 31 мая, галата, ближе к двум часам ночи

"Горек чужой хлеб и тяжелы ступени чужого крыльца".

Продолжение отыгрыша "Доброе дело"<\/u><\/a>

 Отправлено: 13.01.11 20:12. Заголовок: Служанка, чья скромн..

Служанка, чья скромная персона привлекла внимание эскудеро, пребывала в самом плачевном состоянии духа, и лишь многолетняя выучка позволяла скрыть треволнения от стороннего глаза.
Увы, совесть ее терзала не только и не столько допущенная оплошность: разума неграмотной рабыни не хватало оценить все грозные последствия упущения ею письма василисы. Скорее, ее поступок пугал своей святотатственной сутью, как если бы Филомена в нечистые дни заявилась в божий храм, а не стояла, как полагается оскверненной жене, скромно в притворе.

Итак, ее деяние внушало служанке священный ужас, однако печалило ее совсем иное: быстро ли очнется любопытный ширазец, так не вовремя подвернувшийся под тяжелую руку Сабита? Довольно ли складок на большой чалме, чтобы ему было мягко лежать в беспамятстве, и не застудил ли он спину на холодном полу? И есть ли кому посоветовать вздорному старику приложиться больным местом к чудотворной иконе при Святой Софии, если все же застудил?
Последнее беспокоило Филомену более всего, поскольку на окружение, сплошь из нехристей и язычников, надежды было мало. Притом ученость Тахира ибн Ильяса ничуть не мешала ромейке уповать на икону – ведь если бы врач, как в известной поговорке, мог излечиться сам, то не ковылял бы с кряхтением с клюкой.

 Отправлено: 13.01.11 20:19. Заголовок: Покинув отца, донья ..

Покинув отца, донья Эва направилась в комнату, по пути решая, как лучше выполнить поручения отца, а еще сгораемая от любопытства. Она считала, что любопытство это не порок, а всего лишь средство познания. Вопрос заключался в следующем: «Где лучше для начала разместить гостью?». Варианта было два, а именно: либо предоставить комнату Пии, либо перенести кровать из комнаты Пии. Эве казалось, что удобнее для того, чтобы узнать то, что желал выяснить отец, поселить незнакомку с нею в комнате. Именно на этом варианте она изначально остановилась и встретила Пию со словами
- Пиа, отдай распоряжение, чтобы перенесли кровать из твоей комнаты в мою, дабы гостья могла отдохнуть, - но тут же глаза загорелись тем самым огоньком, который говорил, что донью Эву одолевает любопытство. – Кстати, о чем с тобою отец говорил?
Пиа же, покинув дона Пере, по дороге размышляла как раз о том, как бы донью Эву держать на подальше от новоявленной гостьи, дабы их разговор не коснулся темы, столь тревожившей старую дуэнью. И едва она переступила порог комнаты, как ее любимая воспитанница, выпалила свои идеи, на которые старая женщина всплеснула руками
- Да где ж это видано средь ночи кровати таскать? – Пиа покачала головою. - Да и к тому же может гостья желает в уединении побыть? – Дуэнья чуть прищурилась. Только вот она совсем недооценила свою воспитанницу, которая успела изучить Пию и знала, что вот такой прищур лишь свидетельствует о том, что дуэнья хитрит. – А батюшка Ваш, моя голубка, просил помочь Вам позаботится о гостях.
- Пиа, - Эва метнула предостерегающий взгляд на дуэнью, - я же знаю, что ты хитришь! Что жаль расставаться со своей кроватью? – Эва рассмеялась, приобняв чуть за плечи дуэнью. – Просто так удобнее будет. – Эва хотела бы сказать и по поводу поручения. Но разум говорил, что, конечно, отец мог им обеим дать поручение одновременно, но все же для Эвы видимо было более деликатное поручение не для ушей дуэньи, от которой, впрочем, Эва секретов не имела и, пожалуй, старая Пиа знала больше об Эве, чем ее родители. Разве это донна Мария или дон Пере выслушивали исповеди молодого сердца? Разве они утешали, когда она плакала в подушку, потому что молодой донн Хуан, который так приглянулся Эве, вынужден был уехать из Константинополя? Разве с ними она делилась своими сокровенными мечтами? Но, впрочем, время делиться секретами еще настанет, а скоро должна была явиться гостья.
- Что Вы, донья Эва. Просто сами посудите, - так всегда Пиа начинала речи, если желала переубедить Эву. В силу опыта жизненного первой и юности второй, попытки по переубеждению Пии удавались довольно часто, главное было обрисовать ненавязчиво более интересные для Эвы картины.
– Если она будет с Вами в одной комнате, то Вы лишитесь того уединения, которое иногда так любите. А если она окажется ярой еретичкой, то как вы сможете спокойно спать, зная, что рядом спит ересь? И, наконец, - лицо Пии приняло крайне хитростное выражение, - когда люди остаются наедине, о них можно узнать намного больше. Да и у стен есть уши. Эва недовольно нахмурилась
- Что за глупости ты говоришь?! Сделаю, вид, что я не слышала твоих последних слов, - произнесла строго Эва и отвернулась к окну. Пиа же прятала улыбку в уголках губ, потому что уже знала, что донья Эва поступит так, как советует ее дуэнья. Просто донья не любит признавать, что бывает в чем-то не права или что чья-то идея лучше ее. По крайней мере, признает не сразу или идет на попятные с видом, что сделала одолжение или сама пришла к такому же решению. Минута и Эва разворачивается к дуэнье. Теперь уже на губах девушки улыбка.
- Пожалуй ты права. Я же так чутко сплю, а вдруг эта гостья храпит страшно или еще хуже, ведет беседы на своем языке во сне. Так что пусть поживет в твоей комнате. Приготовь все там к ее пребыванию, - Пиа поклонилась, оставаясь совершенно спокойной и не выказывая своей радости. Эва, конечно, не по этой причине приняла решение, а от того, что в словах Пии была толика истины. Пока Пиа хлопотала в комнате, давая указания служанке, которую позвала. Эва ходила по комнате, перебирая четки. Она всегда, когда чего-то ожидала, начинала ходить взад и вперед, перебирая четки, или листать страницы книги.
И вот, едва Пиа сообщила, что все готово, послышались шаги. После эскудеро оповестил, что прибыли гостьи.
- А теперь ступай…ступай…нечего тебе тут делать, пройдоха, - произнесла на родном языке Пиа. Эскудеро не стал возражать, потому как эта старая лиса Пиа знала каждого обитателя дома со всеми его слабостями небольшими и спорить с нею, всегда было делом крайне бесполезным и проигрышным. Тем временем глаза дуэньи метнулись на гостью, о которой говорил дон Пере и на вторую гостью преклонных лет, о которой не поминал.
«Служанка при госпоже,» - сделала логическое умозаключения Пиа, иначе бы уж дон Пере точно бы упомянул о второй гостье.
- Прошу Вас, проходите, - поклонившись, произнесла дуэнья, жестом приглашая гостей войти.
Донья Эва стояла у окна и была вся в предвкушении от встречи. Уж очень любопытно лицезреть эту незнакомку, что встревожила дом в столь поздний час.

 Отправлено: 14.01.11 00:23. Заголовок: Коротко кивнув в зна..

Коротко кивнув в знак благодарности, Анна переступила порог девичьей комнаты, при всех видимых глазу различиях живо напомнившей ромейке ее собственную светлицу и обстановкой, и теми милыми сердцу мелочами, что отличают покои юных дев любого вероисповедания и любой нации. Сама хозяйка, замершая у окна, годами и красотой так походила на былых подруг дочери императорского советника, что Анну и вовсе оставило снедавшее ее беспокойство, заставлявшее ее чувствовать себя до крайности неуютно в чужом доме и с чужими людьми.

– Приветствую вас, кира… – начала Анна по-гречески и осеклась, сообразив, что дон Пере не назвал имени своей дочери а также, говорит ли каталонка на языке ромеев. Впрочем, служанка говорила вполне сносно, чтобы объясняться, а большее, может быть, и ни к чему.

Филомена, вошедшая следом за госпожой, не испытывала сомнений лингвистического толка. Ее обязанностью было услужить госпоже, а уж как она будет объясняться, греческими ли словами или несколькими итальянскими фразами, выученными за время пребывания в Галате, а то и жестами – дело второстепенное. Как видно, общество генуэзских слуг и успешные переговоры с Сабитом бен Таиром внушили Филомене довольно самомнения о своих умениях обращаться с чужеземцами.

 Отправлено: 16.01.11 21:25. Заголовок: Эва ожидала увидеть ..

Эва ожидала увидеть девушку, которая побывала в плену. Однако перед ней стояла гостья, скорее измученная произошедшими событиями, быть может, напуганная, но от чего-то не создавалось ощущения, что она вырвалась из рук врагов. Эва сделала несколько шагов, приближаясь к гостье, чьего имени до сих пор не знала. Девушка была одета в платье, в котором больше напоминала итальянку, чем ромейку. Серо-зеленые глаза, темные волосы, приятные черты лица и только усталость, словно смазывала следы красоты.
- Приветствую Вас, - начала донья, понимая, что вряд ли сможет сейчас обратиться как полагается, хотя бы от того, что не знала имени гостьи. Приветствие Эва произнесла на ромейском, а после перешла на латынь. Она уже обдумала и пришла к выводу, что лучше внушить гостям, что испанцы практически не знают языка ромеев. – Меня зовут Эва Хулиа и Кабрера, - легкая улыбка на губах, потому что испанка напомнила себе о просьбе отца и том, что этой девушке вероятно пришлось перенести много, к тому же пока о гостье ничего не известно
- Я плохо знаю ваш язык, но смею предположить, что мы знаем латынь, а значить сможем говорить на ней. Прошу Вас присаживайтесь, - Эва жестом пригласила гостью присесть. – Полагаю, вы устали с дороги? Вы голодны или, быть может, желаете принять ванну или помолиться и возблагодарить Бога, что он привел Вас сюда, где Вам теперь ничего не угрожает?
Пиа же закрыла двери и теперь пристально поглядывала то на молодую гостью, то на гостью в годах. Воспитанницы ее начала говорить на латыни и Пиа ни единой эмоцией не выдала удивления, что Эва заявила о том, что плохо говорит по ромейски.

 Отправлено: 16.01.11 23:23. Заголовок: Гречанку не удивило,..

Гречанку не удивило, что каталонка не изъясняется на языке ромеев: по разумению и жизненному опыту Анны, знатной девице полагалось обитать в уединении, общаясь с домочадцами и родственниками, делая исключение лишь для посещения церкви. Следовательно, нужды в овладении чужим языком не было, а любопытство и стремление к новому редкая замена необходимости на пути познания.

– Мое имя Анна Варда, – отозвалась она на латыни с ответной улыбкой, опускаясь в кресло из резного палисандра, на которое указывала узкая ладонь хозяйки, носившей имя первой женщины, но обликом более похожей на дитя. Анна недалеко ушла от дочери консула по возрасту, но после нынешнего дня чувствовала себя много старше, чем пробудилась утром.
– Я признательна вам, донья Эва, однако мне ничего не нужно, кроме приюта и покоя, – усталость на мгновение смежила чуть припухшие веки Анны, но зеленые глаза тут же распахнулись, и гречанка провела рукой по лбу, словно отгоняя мрачные воспоминания. – Их я уже получила благодаря доброте вашего отца… И вы правы, я хочу помолиться. Мне нужно помолиться, – с неожиданной страстностью завершила она.

Ей вспомнилась легенда о Сизифе, раз за разом вскатывавшего глыбу на вершину горы, и теперь Анне казалось, что то был не просто камень из грубой породы (ведь в легендах не бывает просто вещей), а сомнения, которые вечно сопровождают человека на его жизненной дороге.
Правильно ли она поступила, поверив наемнику, которого видела в первый и в последний раз в жизни? Сумеет ли императрица вызволить ее отца и мать из беды, ведь князь Ахейский до того не уверен в надежности их положения, что запретил Анне упоминать имя его или августы даже в молитве благодарности? Честь ее уже была утрачена, падение свершилось, так не надлежало ли, презрев опасность и гордыню, остаться и потребовать исполнения обещанного: спасения Михаила и Марии Варда?
Анна стиснула ладони. Нет, не честь имени она оберегала своим бегством – ей невыносимо было убедиться воочию, что Сабит не солгал, не посмела узнать истину, сокрушившую бы ей сердце, как уже была разбита гордость.

 Отправлено: 17.01.11 20:13. Заголовок: Разбирайся Эва в пол..

Разбирайся Эва в политике и вообще интересуйся ей чуть больше, наверное, фамилия ромейки сказала бы ей о много. Однако имя Варды для нее было всего лишь именем, не подкрепленным какими-то знаниями. Эва опустилась в кресло напротив. Пока Анна в ней вызывала лишь небольшое чувство настороженности, которое, впрочем, должно было вскоре преобразиться либо в хорошее расположение, либо холодную вежливость.
- Полагаю, прежде всего нужно благодарить Бога, за то что он привел Вас в наш дом, который я, надеюсь, действительно сможет принести покой, ведь Вам, я слышала, выпало множество испытаний. Побывать в плену у этих порождений дьявола, это ужасно!– Эва говорила и вела себя вполне приветливо с толикой сочувствия и понимания, умело скрывая свою настороженность и излишнее любопытство. Она была дружелюбна с ромейкой, как и просил ее отец. К тому же сама гостья пока не вызывала каких-либо отрицательных чувств. Впрочем, в отношении доньи Эва слово «пока» было определяющим. Тем временем Анна Варда страстно отозвалась на предложение Эвы помолиться, что определенно понравилось испанки и сыграло в пользу киры Анны. Тот факт, что гостья была страстно верующей, импонировал Эве. Но впереди ждала небольшая проверка, которую затеяла испанка еще до того, как встретилась с гостьей
- Кира Анна, Вы можете воспользоваться мои домашним алтарем для молитвы, - Эва взглядом указала на алтарь, что находился в одной из ниш в комнате и был отделен портьерой. – Только я не знаю, подойдут ли вам католические символы веры? Или быть может послать слуг принести Вам библию на греческом или православное распятие? – Эва чуть пожала плечами. Хотя внутри просто вся морщилась, словно ее как лимон кто-то сейчас выжимал. Даже предлагать такую ересь уже грех. Но сие было нужно, чтобы узнать к какому типу верующих относится Анна Варда. Осознала ли она заблуждение и пришла к истинной вере, либо по прежнему пребывает в ереси, но мягко относится к католичеству и возможно имеет шанс на то, чтобы обрести путь истины, либо она так сильно уверовала в ересь, что уже нет для нее пути назад.
- Пиа же пока покажет дом вашей служанке, дабы та могла исполнять надлежаще свои обязанности, и они подготовят вашу постель для сна, - пальчики Эва мерно перебиралась четки. – А после, если Вы не будете возражать, мы можем немного побеседовать. Просто я с тех пор как началась осада города, а потом произошел захват не выходила из дома практически, - легкий вздох вырвался из груди доньи.

 Отправлено: 17.01.11 22:58. Заголовок: Анна слегка покрасне..

Анна слегка покраснела и опустила глаза: в мягком голосе собеседницы не было ни тени упрека, да и откуда каталонке было знать об оплошности ромейки, однако Анна не могла не подумать, что не навлекла бы на себя беды, если бы следуя примеру доньи Эвы, не казала на улицу даже кончик носа.
Но все же… Сквозь полусомкнутые ресницы перед взором Анны заплясала золотистая, напоенная благоуханием липы, пыльца, и она тряхнула головой, отгоняя морок. Все же что-то не отпускало, не давало с чистой душой пожелать, чтобы все случившееся сгинуло и позабылось, как дурной сон. Вместе с раскаянием ей хотелось сохранить горькое воспоминание, как шестилетняя девочка сберегла высушенную финиковую косточку.

…Филомена вздохнула почти в унисон с Эвой, но гораздо более шумно: старой нянюшке не нравилось, что она не понимает ни слова из разговора, и не нравилась бледность Анны. Не стоило забывать, что девице после брачной ночи (если все совершается честь по чести с церковного благословения) надобно отдыхать на мягкой перине, а не бегать по ночным улицам, рискуя занедужить и слечь в горячке...

Что ж, если рабыня знала госпожу, то и госпожа знала рабыню: стоило Анне заметить сведенные брови Филомены, как с ее губ спорхнула невольная улыбка.
– Наша любезная хозяйка предлагает помощь своей служанки, чтобы приготовить мне постель, – сказала она по-гречески. – Мне думается, что ты не захочешь отказаться от своих обязанностей, но помощью от доброго сердца пренебрегать неблагоразумно.

Филомена поклонилась, ревниво глянув на Пию, будто дуэнья посягала на ее исконные и наследственные права.
– Как прикажете, госпожа, – с важностью произнесла она и горделиво выпрямилась, стремясь закрепить свое превосходство перед каталонской прислугой.

– Я отпускаю Филомену по вашему совету, донья Эва, – по-латыни пояснила для каталонки Анна, – надеюсь, что они столкуются с Пией. И я… мне бы хотелось помолиться на греческой библии, – произнесла она, тронутая внимательностью Эвы, но кто знает, возможно, ромейка втайне опасалась вновь раскрыть книгу чужой веры на странице, обагренной кровью и предательством – ей достало дурного предзнаменования во дворце подесты.

 Отправлено: 19.01.11 19:22. Заголовок: Эва же не знала мысл..

Эва же не знала мыслей Анны, не знала ее страхов перед библией, написанной на латыни и единственно возможной по мнению испанки. Именно поэтому желание гостьи, молиться на греческой библии, было воспринято, как знак того, что эта ромейка являет собою воплощении ереси. Сердце доньи сковал холод и нетерпимость, кои она испытывала к вероотступникам. Сочувствия почти полностью исчезло в тот же миг. Она посмотрела на Пию. Из всех присутствующих только дуэнья могла понять, что испытывает Эва и каких усилий ей стоило не выказать всех чувств и мыслей, что царили у нее внутри. В отличии от Филомены Пиа прекрасно понимала о чем говорила ее воспитанница с ромейкой и потому взгляд Эва не стал для нее неожиданностью. Иной реакции она и не ожидала. Напротив, удивительно, что Эва до сих пор не кинула в лицо этой гостье презрительных слов и не распрощалась с ней сразу же. Но мудрая женщина рассудила, что видимо такое поведение результат разговора с доном Пере. Однако, неизвестно на сколько хватит выдержки Эвы. Союзником в усмирении нрава была глубокая ночь, а значить легкая усталость и уже меньшая агрессивность, которая могла бы проявиться днем. Пии не хотелось оставлять ромейку и Эву наедине. Однако, Эва явно желала иного и ее маневр со служанкой дуэнья разгадала сразу же, только вот возразить ничего не могла. Женщина сурово взглянула на Филомену, с ревнивым взглядом которой тут же встретилась. Признаться Пиа не слишком жаловала компанию этой служанки, только вот, во-первых поручение Эвы, а, во-вторых, поручение самого дона Пере, кто знает, может, что удастся выведать у этой служанки, что распустила перья подобно наседки в курятнике.
- Пиа, покажи этой служанке, где что находится и найди книгу для гостьи нашей. Я тебе не заставляю брать в руки эту книгу еретиков, пусть ее принесет эта Филомена, - быстро проговорила по-испански Эва, так чтобы даже знающий испанский язык человек, для которого он не является родным, не успел уловить смысла. Пиа лишь поклонилась
- Как прикажете, донья Эва, - она перевела взгляд на Филомену и не с меньшей важностью, так словно показывая, кто в доме главнее из них двоих, произнесла на греческом с явным акцентом
- Пойдем, Филомена, покажу, что есть в доме, - развернувшись, она покинула комнату первой, как только Эва кивнула ей, давая разрешение удалиться.
Эва же дождавшись, когда Пиа и Филомена уйдут, обратилась вновь к Анне, решив, что сейчас поговорит с ней и попытается выполнить поручение отца, а более она не намерена любезничать с этой еретичкой. Подумать только библия на греческом!
- Что ж пока Пиа и Филомена изучают дом, а заодно я поручила принести им библию, надеюсь, Вы, кира Анна, не будете против небольшого рассказа? – Пальчики по-прежнему мерно перебирали четки, иногда казалось, что засни Эва, а пальцы все равно продолжат свое занятие, словно живут отдельно. – Мне действительно интересно. Как там на улицах? И как Вы очутились там совершенно одна только со служанкой? Где же Ваша семья, кира Анна?

 Отправлено: 19.01.11 21:49. Заголовок: Тонкая складочка пер..

Тонкая складочка перерезала гладкий лоб ромейки: глухой ритмичный перестук бусин на четках, сопровождавший речи доньи Эвы, отдавался в висках зарождающейся головной болью. Взгляд Анны опустился к рукам каталонки, быстрые движения которых сообщали о волнении девушки яснее, чем безмятежно-приветливое лицо.
Ну, конечно, можно ли пребывать в спокойствии в захваченном городе? Анна едва не рассмеялась своей недогадливости; поэтому вопросы, которыми засыпала ее Эва, не показались ромейке странными или неуместными.

– Увы, кира, о местонахождении и участи моей семьи мне нечего сказать, – дрогнувшим голосом отозвалась она, – ибо это то, что составляет отчаяние и печаль моего сердца. Брат мой слишком далеко от Константинополя, а отец и мать остались за проливом, в Городе, – как ни крепилась Анна, при этих словах губы ее задрожали, – и я ежечасно молюсь об их спасении. Возможно, если бы мой отец был подле меня, мне бы не пришлось… покинуть дом.
Тут гостья спохватилась, что рассказ о нападении турок вряд ли прозвучит доброй сказкой на ночь для юной испанки, и вместо этого постаралась ободрить донью Эву.
– Вам не нужно бояться, – произнесла Анна, протягивая руку к ладони Эвы, чтобы сплести ее пальцы со своими в жесте утешения,– ведь ваш отец рядом с вами, и дом ваш крепко охраняется, я сама тому свидетель, – добавила она, вспомнив наглухо запертые ворота и угрюмую физиономию стражника.

 Отправлено: 20.01.11 21:19. Заголовок: Слушая ответ Анны, о..

Слушая ответ Анны, о ее родителях Эва на миг представила, что чувствовала бы она, окажись на месте гостьи. Не знать об участи родителей, но догадываться, что ничего хорошего не ждало тех, кто оказался на том берегу. Это ужасно. Хуже неведения ничего нет, хотя по мнению Эва, хуже знания о том, что с родными, любимыми людьми случилось что-то ужасное, быть ничего не может. Каталонка так живо все себе это представила, что снова будто бы начала сочувствовать Анне, так как сердцем могла понять ее и перестать осуждать. Но тут ромейка вновь коснулась религиозной темы, не ведая, что перед ней сидит испанка, которая отрицает все, что идет в разрез с католичеством.
- Может, - было начала твердо Эва, но быстро смолкла. С ее уст едва не сорвалась фраза: «Может, Вы молитесь неверно и Богу противна ваша ересь, вот он и не слышит подобных молитв». Однако в слух Эва произнесла нечто иное
- Может с Вашими родителями все хорошо, потому что Бог услышал Вас. В любом случае на все его воля, - Эва откликнулась на жест Анны, но в этом движении не было чувств, скорее это чем-то напоминало те ситуации, когда люди делают что-то по привычки, или просто долг велит так, не прочувствовав до конца
- Я не боюсь, кира Анна. Точнее, я не боюсь за себя, но боюсь за родных. Моя мама совсем недавно потеряла своего кузена. Ах, сейчас я лишь мечтаю вернуться в Испанию, - Эва чуть наклонила голову на бок. Если бы здесь была Пиа, она бы сразу догадалась, о чем дальше пойдет речь.
- А скажите, кира Анна., - Эва чуть подалась вперед, словно две старые подружки должны были сейчас посекретничать, - Вы видели этих захватчиков. Они действительно так ужасны, как говорят? Они действительно лишенное разума, грубое и неотесанное племя? Хотя о чем это я, они же грабители и убийцы. А еще говорят, что у них вместо ног копыта, хотя, я в это мало верю, но то что они отпрыски дьявола, это точно. Расскажите, какое у Вас впечатление сложилось? - С видом человека, совершающего открытие, произнесла каталонка. Ее глаза горели непонятным, наверное, для ромейки огнем. Название этому огню любознательность. – Хотя, если Вам тяжело вспоминать, то я не настаиваю, - добавила Эва, решив убавить свою напористость, которая проявлялась, если испанки было интересно что-то узнать.

 Отправлено: 21.01.11 00:04. Заголовок: Бесстрашие невинност..

Бесстрашие невинности, не ведающее опасностей и не подозревающее о подстерегающих его на тернистом пути коварных ловушках – вот что прочитала Анна в жгучих черных глазах каталонки, и улыбнулась с печалью по навеки утраченному. Давно ли сама ромейка взирала на мир с той же горделивой смелостью, а теперь трепещет, словно загнанная лань?

Ладонь Эвы безвольно лежала в руке Анны, и она выпустила ее, почувствовав неловкость за несдержанную порывистость. Говорят же, что латиняне холодны сердцем и душою, повинуясь вере римской церкви, признававшей возможность для своих последователей откупиться от совершенных грехов; и, похоже, ромейка преступила невидимую границу, очерченную вокруг себя доньей Эвой. Улыбка ее погасла, как робкий огонек свечи.

– О нет, – покачала она головой, – ни рогов, ни копыт. Подумайте, кира, насколько бы легче нам приходилось, если бы дьявол, не скрываясь, отмечал печатью своих пособников. Они злы и безжалостны – это верно, но все же они люди, – тихо проговорила она. Взгляд зеленых глаз затуманился, видя перед собой не людей, но определенного человека. – И тем хуже, потому что обмануться так легко.

 Отправлено: 22.01.11 22:43. Заголовок: Предубеждения, правя..

Предубеждения, правят миром. Чаще всего люди судят, едва познакомившись, по сложившемуся мнению. Так для католиков православные являются еретиками, а для православных католики холодны и сердцем, и душою. Вера, она объединяет людей, а религия разъединяет. Впрочем, до понимания этого пройдут еще века. И не раз кровь прольется за религию, но не веру. Так, впереди Испанию ждали темные времена инквизиции, во главе которой будут стоять такие личности как Томас Торквемада и Педро де Арбуэс. А сейчас в этой комнате сидели две девушки, которые тоже были заложницами сложившихся предубеждений. Эва не была холодна сердцем и душою, разве что к еретикам. Хотя по отношению к еретикам ее сердце и душа, скорее, пылали непримиримым огнем. И именно поэтому прикосновение Анны вызывало не только неловкость, но и отторжение. Эва едва поборола желание отдернуть руку, так если бы ее кожи коснулся огонь самого ада, но сыграть искренность в прикосновении было ей не под силу.
Однако ее реакция на слова Анны была искренней в отличие от жеста. Возмущение, непонимание и отрицание – вот что сейчас испытала каталонка.
- Люди? – Эва выразительно изогнула бровь. Ее глубоко возмутило то, что убийц, варваров, разбойников Анна назвала людьми. По мнению каталонки, эти дети дьявола не имели никакого права именоваться подобным образом.
– Как можно этих зверей называть людьми? – Увы, каталонка была не из тех, кто способен долго сдерживать эмоции, которые сейчас просились наружу. – Я действительно не понимаю Вашу религию, которая позволяет называть зверей людьми. Зверей, которые захватили ваш дом, - она чуть покачала головою.
- Полагаю, Вы действительно обманулись, кира Анна, раз называете этих созданий дьявола людьми, - Эва чуть поджала губки. Конечно, Эва не рассчитывала, что разговор повернет в это русло и с ее уст таки сорвется упоминание религии Анны. Задавая вопрос про захватчиков, она скорее ожидала услышать мнение схожее с ее и, быть может, в этой теме, даже отойти от темы религии, которая была камнем преткновения. К тому же ее удивляла такая реакция гостьи на ее пленителей. Эва ставила себя на место Анны. Как бы вела она себя, если бы попала в плен? Наверное, точно бы не называла людьми и сыпала на их головы проклятия. Конечно, было ошибочно судить по себе других и приписывать им реакции, какие были бы у нее самой.

 Отправлено: 23.01.11 01:23. Заголовок: Анна отшатнулась, ка..

Анна отшатнулась, как будто от доньи Эвы и впрямь плеснуло пламенем, снедавшим непримиримую испанку. Щеки гречанки зарделись, словно Эве дано было проницать ее душу, и она читала в ней, как в открытой книге, справедливо упрекая Анну.
Но нет – ее тайна надежно охранялась замкнутыми устами верной рабыни и скромностью Андреа Торнато, а если и не так, то как верно сказала Филомена, Анна Варда обязана отчетом только священнику и отцу с матерью, и лишь их упреки ей надлежит выслушать, кротко потупив взор.

– Суровость ваша внушает уважение, кира, – уже без прежней теплоты в голосе произнесла гречанка, надменно вскинув подбородок и устремляя на каталонку вспыхнувший взгляд, – однако пустые оскорбления не прогонят турок прочь от нашего порога. Наверное, римляне тоже называли гуннов зверями, но это не спасло от падения первый Рим.

Анна не могла объяснить, чем задело ее презрение Эвы. Пустили ли то всходы медоточивые речи османа, зароненные в ее душу подобно зернам в пашню, или в самой ромейке таился изъян, но не могла она причислить к животным ни мудрого ширазца (совершенно кощунственная мысль!), ни неуклюжего Сабита, с риском вызвавшегося помочь пленнице, ни самого Мехмет-пашу, невзирая на его жестокость и коварство. Ее пальцы невольно коснулись перстня, отданного ей визирем, и синий камень хищно блеснул, как острый взор прежнего хозяина.

 Отправлено: 23.01.11 19:46. Заголовок: Со стороны могло пок..

Со стороны могло показаться, что эти две девушки вели мирную беседу, но внимательный человек, даже не слыша их речей, мог бы определить, что эти две девушки совершенно чужды друг другу и даже более между ними словно идет какая-то не осязаемая борьба, которая впрочем не обликается в болезненные фразы. Они пока говорили так, словно просто обсуждали какой-то вопрос и высказывали свои точки зрения. Однако все тот же внимательный человек сумел бы заметить уже некоторую нервозность в перебирании четок, которая появилась у каталонки. Ах, если бы не это спасительное орудие, Эва бы, наверное, взорвалась еще тогда, когда Анна попросила греческую библию.
Намеки той теплоты, которые еще можно было разглядеть вначале, покидали эту комнату, уступая место холоду, гордости, презрению и непониманию.
- Разве это оскорбление, кира Анна? Оскорбление это когда льва назовут шакалом. В данном же случае это всего лишь отражение истины. Разве может человек вести себя подобным образом? Те же животные намного благороднее в своих повадках, чем эти иноверцы, - Эва старалась, чтобы голос был ее холоден, так словно она обсуждает очередное творение живописца, которое не пришлось ей по вкусу, но не вызывает особых эмоций. Однако тот факт, что подобные эпитеты, которые, по мнению каталонки, лишь отражали суть, ромейка назвала оскорблениями, настораживал донью. В какой-то момент она даже испытала отвращение к гостье, которая словно защищала врага, забыв о том, что этот самый враг захватил ее родной город, убивал тысячи ее братьев и сестер и, быть может, даже убил ее родителей. Как же можно было защищать этих зверей? Хотя нет даже зверь лучше этих захватчиков, потому как зверь если убивает, то лишь для пропитания и защиты, лишь подчиняясь тому, что заложено в его сущность Богом, чтобы выжить.
– И пусть правда не прогонит их прочь, но она не очернит вашу душу и не затуманит ее. Что же до Рима, - Эва пристально посмотрела на ромейку, так словно та задела то, о чем следовало молчать. - Шакалы могут победить льва, но разве от этого они перестают быть шакалами, как и стая шакалов или волков может победить человека, но разве от этого они перестают быть зверьми? – Эва умолкла, перебирая четки и мысленно читая молитву и молясь, чтобы ей достало сдержанности и терпения, иначе батюшка ее огорчится. Впервые за последние минут десять она вспомнила об отце и его поручении, о котором забыла в водовороте своих эмоций и порывов.
«От чего же эта ромейка защищает тех кто держал ее в плену? Быть может, она помутилась рассудком, тогда не стоит быть с ней слишком суровой», - мелькнула мысль и каталонка чуть внимательнее посмотрела на Анну, словно пытаясь найти в ней признаки душевной болезни.
– Впрочем, я полагаю, не время сейчас нам обсуждать врагов, - уже словно чуть мягче добавила каталонка, что стало следствием ее умозаключений.

 Отправлено: 23.01.11 23:37. Заголовок: – Верно, не время, –..

– Верно, не время, – принужденно улыбнулась Анна и решительно сложила ладони, чтобы скрыть перстень с сапфиром. – Время поносить врагов и время давать им отпор безвозвратно ушло, теперь нам осталось лишь молиться о спасении в надежде, что Господь не оставит Ромею, как оставил прочий христианский мир, – не без горечи добавила она, вспомнив сетования отца на равнодушие и малую помощь запада. Воистину, латиняне щедры только на бесполезные слова, подобно сидящей перед ней юной испанке, со страстью обличающей османов.

– Вы удивляетесь, что я не призываю проклятия на головы людей, взявших Константинополь… – гречанка глубоко вздохнула, прежде чем с ее губ сорвалось. – Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь скажет им: "идите с миром, грейтесь и питайтесь", но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и я повторю вслед за апостолом Иаковом: что пользы? Турки враги нам по крови и вере, и свершили то, что хотели и чем грозились. Простите меня, кира, но сейчас я не могу не думать о далеких собратьях по христианской вере, не поспешивших с помощью, и о том, что вера, если не имеет дел, мертва…

 Отправлено: 25.01.11 18:59. Заголовок: Как рождаются в этом..

Как рождаются в этом мире вражда, ненависть, войны? Причиной чаще всего становится то, что люди подаются своим эмоциям и слово за слово доходят до той самой черты, после которой их охватывают самые жестокие, коварные и подлые чувства, те чувства, которые обществом приписываются к разряду неугодных. Однако как бы порицаемы они не были, но они заложены в человеческой природе. Вот и сейчас Эва и Анна неумолимо шли к той самой черте, после которой забываются и сдержанность, и добродетель, даже какие-то высшие цели. Остается лишь желание сделать больнее, доказать свою правоту, показать отношение к собеседнику. И даже та слабая попытка каталонки прекратить столь скользкий разговор, не увенчалась успехом. В ответ на ее слова о том, что не время обсуждать данные темы, в которых подразумевалось, что поздний час, ромейка дала совершенно иной ответ. Кира Анна словно желала с новой силой начать конфликт, который назревал, но который был окутан еще сдержанностью, разумом. Ее же выпад в сторону истинных христиан, как считала каталонка, был сродни объявлению войны. Эва и так долго себя сдерживала, для нее долго, потому как если бы она опрокинула на бедную ромейку все свое негодование, то вряд ли бы они обе здесь еще сидели.
Легкий прищур глаз, в которых уже словно горел огонь, легкая усмешка на губах, - вот он конец сдержанности. Что ж если ромейка желала уязвить, дать пощечину тем, кто ей дал кров и защиту, по крайней мере, каталонка это восприняла так, то она достигла желаемого эффекта. И пусть христианство проповедует подставлять другую щеку, но каталонка не собиралась подставлять свою щеку для удара еретички.
- Прочий христианский мир? – Пальцы перестали перебирать четки, потому как Эву они же вряд и могли успокоить. – Полагаю, главное в том, что Бог не оставил истинных христиан, в отличие от еретиков, которых он карает не оставляя права на запоздалое раскаяние, если бы даже оно было. – Ответ был одновременно завуалированным, т.е. не переходил на конкретные указания о ком идет речь, и в тоже время понятным как алфавит родного языка.
- И от того, кира Анна, Вы полагаете, что турки достойны защиты и обвиняете истинных братьев христиан? Коли так случилось, то не замысел ли Господа был это? Или Вы усомнились в справедливости Господа нашего и в том, что замыслы его нам невозможно понять, потому как мы всего лишь простые смертные? – Эва поднялась со стула и, обойдя его, расположилась за ним, положив руку на спинку.
- Как можете Вы, кира Анна, говорить подобное о тех, кого называете собратьями? Осуждать их за отсутствие помощи, в то время как сами смеете утверждать, что их отринул господь, в то время как эти сами собратья, проливали кровь за чуждый им город, а сейчас предоставляют Вам крови и защиту, не требуя ничего взамен и рискуя собою? - Конечно, сейчас Эва говорила не о себе, а об отце, за которого боялась и о семье столь ею любимой. - Как смеете Вы браться судить всю ситуацию, не ведая всех тонкостей и не имея достаточно знаний, кои имеет только Бог? Стыдитесь, кира, и молитесь о прощении, что дерзнули судить о деяниях Господа, его верных детях, обвинять не имея на то знаний и права, - закончила Эва, которая гордо взирала на ромейку, потому как считала себя в этом деле правой. Не осталось у каталонки ни капли сочувствия к этой еретички, что смела обвинять, осуждать их истинных христиан, во главе которых стоит Папа Римский, единственный чьи уста могут говорить от Бога и доносить до остальных истинное значение слов Божьих, и единственный кто чуть ближе других к пониманию замыслов Всевышнего.
- А теперь полагаю, нам стоит проститься и предаться молитвам, а после сну, - произнесла каталонка, в то время как двери отворились, и в комнату первой вошла Пиа, которая всплеснула руками, так как слышала последние фразы разговора.
- Донья Эва, проявите благоразумие, подумайте об отце, - заговорила дуэнья на каталонском, а после перешла на латынь. – Я показала Филомене все, что ей нужно знать, а так же мы нашли библию, как Вы и просили.
Библию они нашли, конечно, на греческой половине дома, обратившись с просьбой к одной из монахинь, что была с императрицей, которая не отказала в таком богоугодном по ее мнению деле.

 Отправлено: 25.01.11 23:27. Заголовок: Бледная от гнева...

Бледная от гнева, Анна порывисто сжимала и разжимала пальцы на резных подлокотниках, внимая направленным в нее язвительным стрелам речей праведной католички, жалящим хуже злых ос. Однако ромейка выслушала ее до конца, и лишь когда Эва умолкла, стремительно встала, оттолкнувшись ладонями от тяжелого кресла, и выпрямилась, надменно глядя на каталонку и не повернув головы в сторону возвратившихся Филомены и Пии.

– Поверьте, кира, я ни на миг не забываю о благодеянии, оказанном мне вашей семьей, и ни одно слово упрека не сорвется с моих губ в адрес латинян, стоявших на стенах Константинополя в страшные дни осады, Господь мне свидетель, – горячо воскликнула она, осеняя себя крестом по православному обычаю. – Но сколь их было мало! Это ли не доказательство того, что Римская церковь предпочла оставить своих братьев по вере на поругание язычникам, отрекшись от них, как Петр от Христа? Обидно и горько мне видеть, как вы изыскиваете в нашем несчастье повод для укора и торжества, как если бы родная сестра вместо сочувствия рассмеялась бы над тем… – Анна резко замолчала, кусая губы. Она едва не проговорилась, чуть не выдала то, что поклялась сохранить в тайне.

Со вздохом Анна отвернулась: латиняне, поставившие условием содействия подчинение православия Риму, по-своему были не менее алчны, чем турки, а то и поболее их, и ничего удивительного не было в том, что иные ромеи восклицали вслед за Лукой Нотаром «Лучше тюрбан, чем тиара». И даже теперь, когда камни мостовых Константинополя залиты христианской кровью, спесивая испанка изыскивала предлог и причину вознести латинский крест над православной схизмой, будто ныне это важнее всего. Нет больше Византии, и под куполом святой Софии никогда больше не звучать божественной литургии… Да и останется ли горделиво возноситься православный храм, восьмое чудо света, над крышами завоеванного города, или по приказу турецкого султана его сравняют с землей, дабы изничтожить всякую память о павшей империи?

Проглотив горький ком в горле, ромейка отступила на шаг назад, но пропасть, отделявшая Анну от каталонки, была куда шире маленького шажка девичьего башмачка.
– Вы правы в одном, кира, – с холодностью произнесла Анна, – сейчас не место и не время для богословских диспутов. Прощайте и знайте, что сегодня я буду молиться и за вас, – повелительным жестом она протянула руку, и Филомена вложила в нее потрепанный том в простом кожаном переплете без единого украшения, но освященный бдением и молитвами православных монахинь.

 Отправлено: 26.01.11 09:10. Заголовок: Все слова были сказа..

Все слова были сказаны, поэтмоу не хотелось ничего более говорить, тем более отвечать. Каждая из них останется при своем мнении. Эва по-прежнему будет считать Анну Варда еретичкой, душе которой гореть в пламени ада, той что посмела упрекать Священный Рим, не задумываясь над тем, что все произошедшее воля Господа, который оставил еретиков и наказал тех, кто им помогал. Анна Варда же по-прежнему будет считать холодными и черствыми латинян, алчными и что они худже турков. Эти две девушки их разговор, были словно отражением всего того, что царило между католической и православной церковью. Пропасть, которая не будет преодолена и через века.
Ничего не ответила каталонка ромейки, потому как считала, что ответы ее подобны воде, которую человек льет напесок, не дадут они всходов, а лишь напрасно будут потрачены. Пиа выглядела отстраненной, хотя в ее взгляде Эва уловила неодобрение того, что позволила вступить себе в диспут с ромейкой, а так же в этом взгляде было видно презрение за последние слова ромейки. Однако пожилая женщина умела скрыватьс вои эмоции, хотя в душе и понимала гневные чувства своей воспитанницы.
- Пиа, проводи наших гостей, - ответила спокойным, но холодным тоном Эва. Пиа поклонилась воспитаннице.

 Отправлено: 26.01.11 21:35. Заголовок: Гречанка томилась бе..

Гречанка томилась без сна куда дольше. Ворочаясь на ложе, отданном ей дуэньей, узком и жестком, она долго не могла уснуть. Тяжко было у нее на душе, и будущее виделось ей в самых мрачных красках.

Почти с радостью она покинула ту, кто, по мысли кира Фомы и дона Пере, должна была стать ей утешением. Рука Анны скользила по строчкам греческого Евангелия, кончиками пальцев ощущая шероховатость плотных страниц, украшенных византийской вязью, губы шептали слова молитвы, изливая сомнения и горечь. Благодарность – тяжкое бремя, когда вынужден принимать благодеяние не от чистого сердца. Она нашла приют, но его стены сжимались вокруг нее подобно темнице. И во дворце османского визира, и здесь она была в плену.
С горечью воображала себе беглянка, что ожидает ее в спасительной Италии, и в ночной час, наедине лишь с собой и Богом, поняла с отчетливой ясностью, что как бы ни была милостива судьба впоследствии, она навсегда лишила ее родного дома, обрекая скитаться на чужбине, отдавшись на милость иноверцев, врагов ли, друзей. На нее отныне станут смотреть с плохо скрытым укором, ее веру порицать со спесивым презрением, как эта испанка, будто учение отверженного народа, распнувшего Христа.

Наконец, не выдержав, Анна позвала тихим шепотом:
– Филомена…
Служанка, прикорнувшая за неимением лучшего прямо на полу, постелив на тощий ковер выданное Пией покрывало, вскинулась тревожно:
– Да, госпожа?
– Ты помнишь покои, куда ты относила письмо августе? Сможешь проводить меня туда завтра поутру?
Филомена кивнула – при помощи Пии она ориентировалась теперь в доме консула куда лучше, чем днем, когда битых четверть часа искала выход.
– Как прикажете, госпожа, – отозвалась она, ничуть не удивленная просьбой Анны. Вернувшись с Пией после едва ли получасового отсутствия, она застала бледную хозяйку и воздух, казалось, звеневший от напряжения. Бог весть, что ее голубке наговорила чернявая иноземка! – И провожу, и поклонюсь от вашего имени с просьбой принять. Августа сама доброта и святость… – скрывая зевок, невнятно пробормотала она.

Анна затихла. Ей бы возрадоваться, но гречанка боялась отдаться зыбкой надежде; в самой глубине, на дне сердца зрел, как всходы зерен зла и пролитой крови, вопрос, грозя выплеснуться страхом и безудержными слезами: что же ей делать, как поступить, если ее отец и мать мертвы?