Отправлено: 13.03.11 14:55. Заголовок: Чистое и непорочное благочестие - 31 мая, Галата, утро.

Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает своё сердце, у того пустое благочестие. Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неосквернённым от мира.
/Иак. 1,26-27/

 Отправлено: 30.03.11 20:50. Заголовок: С распятия на стене ..

С распятия на стене безучастно и кротко смотрел Спаситель, которому и латинянка и ромейский деспот молились в равной мере, разве, что по разным обрядам. Лукреция не стремилась к показной скорби, к посещениям ближайшей часовне, и громким стенаниям. Все что она могла сейчас – отдать посильную дань памяти тому, с кем рядом была последние годы.
Сделав несколько шагов, женщина опустилась на колени перед крестом, и как только деспот присоединился к ней, сложила у груди руки и устремила взгляд на печальное лицо Иисуса.
Кредо, предваряющее молитву за Константина, сейчас для самой Лукреции звучало фальшиво, словно знакомые с детства слова, вдруг потеряли смысл.
Но все же, молитва успокаивала, усмиряла смятение, поднявшееся было в душе латинянки, даря силы к тому, чтобы жить дальше, не забывая об утратах, но смиряясь с ними.
Закончив молитву, Лукреция благодарно посмотрела на князя Ахеи и слабо улыбнулась, нерешительно протянув руку, дабы он мог помочь ей подняться с колен.

 Отправлено: 31.03.11 20:55. Заголовок: Пожалуй, никогда еще..

Пожалуй, никогда еще Фома не испытывал во время молитвы таких терзаний. Жизни церкви, и жизни-в-церкви византийские князья всегда уделяли огромнейшее внимание, детьми привыкая играть среди пышноризных отцов и ласковых монахинь; суровые и прекрасные лики Софии, Хоры, Богородицы Паммакаристы, которую он любил какой-то особенной, пламенной любовью, как символ возродившейся родины, разрушенной врагами, но все же сумевшей подняться из праха... Знак ли то был, что ему, последнему в роде, выпало быть и последней надеждой на возрождение рода, могущего соперничать с величайшими королевскими домами Европы?
Покаяние и молитва никогда не были для Фомы мимолетным делом. Пусть его нельзя было назвать истово верующим, как его мать, и никто никогда не воздымал его, как символ мученичества за Христа, как уже начали вспоминать его брата; последний из князей Второго Рима полагал приверженность к Господу не пожаром, а свечой, которая одиноко горит перед лампадой, пусть не вздымаясь до неба и не восхищая миллионы людей красотой своего пламени - но горит неустанно, долго, надежно. Долгие часы выстаивания на службе кнзь Ахейский без всякого сомнения мог посвятить либо обдумыванию проблем своего крошечного государства, либо дел, предустановленных на день - и никогда не видел в том большого греха, ведь где, как ни в храме, Господь вдохновляет нас на справедливость и мудрость, и прикосновением, близостью своей способен внушить нам силы, когда сил человеческих, мудрости человеческой уже не хватает.

Лишь изредка, иногда, в минуты тяжких решений или душевной слабости, которая, нет-нет, да и слетает на каждого сына Адама и Евы, приходил деспот ахейский в храм не так, как школьник приходит к наставнику - но как блудный сын, измученный долгой разлукой, припадает к стопам отца. Не прося ничего, умирая от единственного счастья, беспредельного, наполняющего всю сущность, заставляющего петь ангельскими голосами каждую частицу тела, он просил лишь одного - любви, невыразимой, единосущной, всепроницающей любви божьей. "Жизнь без нее была мне хуже ада,"- скажет много после один из самых странных и темных персонажей в истории церкви, человек, автор "Трукиады", незримой нитью связанный с Византией, галл, грезивший мечтой о последней крестовом позоде** - и действительно, ничто не вызывало в душе деспота морейского такого страха, как страх потерять связь с небом своей родины, которое для него и было живительным божьим Небом.

Но сейчас эта пугающая черты была так близка, как никогда. Фома смотрел на фигуру Распятия и понимал, что Христос, которому он должен был бы принести свои горести, не слышит его, и образ страданий Спасителя не вызывает ни малейшего отклика в его сердце. Нет, он не сравнивал его со страданиям народа, как, возможно, следовало бы правителю, и не разделял, как противники Унии, своего и латинского бога - но лишь безучастно взирал на кусок дерева, по которому прошлась умелая рука резчика, спрашивая себя, почему должен поклоняться ему, когда его Бог лежит поверженным мечом земного владыки?
Это не был бунт, какой, вероятно, зародился бы в душе Дмитрия, ни гнев, что наверняка, вдохнул бы новые силы в Константина; это не было загадкой, как для старшего, любимого брата Иоанна - но только тихим, спокойным удивлением, как будто сама способность Фомы гневаться и бунтовать рухнула вместе с неприступными стенами города.

...Он так задумался, что не заметил, как хозяйка дома завершила свою молитву и что она теперь смотрит на него, протягивая руку, со странным выражением на прекрасном лице; быстро перекрестившись, и еще до конца не очнувшись от грез, барон ахейский подставил даме запястье, дабы она могла выпрямиться в своем неудобном одеянии.
Нарушать тишину, царящую после молитвы, всегда было делом нелегким для младшего из Палеологов, но теперь молчание было бы не к месту и не ко времени. Потому Фома ободряюще улыбнулся в ответ на улыбку Лукреции, и произнес, наклонившись и касаясь губами тонких белых пальцев:
- Господь милостив, монна. Я брошусь в ноге Его Святейшеству Папе, и тот не оставит на погибель город, по древности и величию святынь могущий стать вровень с самим Римом. И его детей тоже. Лето еще не успеет отлететь, как Константинополь вновь будет принадлежать Кресту.

 Отправлено: 02.04.11 13:54. Заголовок: Приняв поданную Том..

Приняв поданную Тома руку, женщина легко поднялась и печально с явным усилием улыбнулась. Ей не шло скорбное выражение лица, да и кому приятен, терзаемый своими мрачными размышлениями, собеседник? Чуткий человек, замечая тень раздумий или озабоченность на лице другого или расспрашивает, дабы ободрить словом, если позволяют отношения, либо спешит уйти, чтобы не мешать раздумьям. А назвать князя Ахеи невнимательным и бесчувственным, латинянка не смогла бы при всем желании.
«Какая самонадеянность!», - подумала она, услышав признание Тома в планах на встречу с папой, - «отбить у османов Константинополь до осени, если Папа согласится снарядить войска то за всеми сборами пройдет не один месяц… Может быть, в лучшем случае, через год…»
- Дай Бог, - тихо ответила женщина, - можете рассчитывать на меня, кир, во всем, что понадобится для успеха вашего благородного замысла. Мои возможности скромны, в сравнении с возможностями Его Святейшества, но все же, я – не последний человек в этом мире.
Хотелось думать, что это так. Что ее не оставят без помощи в эти безумные дни, и после…
- Но довольно об этом, - решительно заявила Лукреция, поведя плечами и вскидывая голову, - строить планы хорошо, когда знаешь, что в полной безопасности, а нам с вами… рано смотреть в сторону Рима, пока нет возможности покинуть Константинополь.
Последние слова были полные непритворной горечи. Она успела полюбить этот город, пусть и не столь величественный, как в былые столетия.
- А что ваша спутница? Где вы ее оставили? - вспомнив о спутнице кира Тома, и своем любопытстве при коротком рассказе деспота о ней, латинянка решила сменить тему, - я хочу познакомиться с той, что помогла вам спастись.
Даже если девушка и не задержится надолго при ней, Лукреция полагала что иметь в качестве служанки или компаньонки последовательницу католической веры, много лучше, чем ромейку.
После дворцовых интриг, когда ни одна из женщин ее, не в пример ромейской знати, скромной свиты не попадала в услужение к латинянке, без одобрения басилины, Лукреции хотелось хоть чуточку ослабить бдительность, и хотя бы здесь, среди своих не жить в постоянном напряжении, а говорить чуть свободнее, просто рассчитывая на то, что ее слова не будут истолкованы превратно и переданы кому-то из заинтересованных особ.

 Отправлено: 03.04.11 14:48. Заголовок: Недаром говорится: &..

Недаром говорится: "Язык мой - враг мой". Какова бы ни была деликатность ахейского князя, но при словах монны Лукреции "я – не последний человек в этом мире" сердце его неистово взыграло от этого почти явственно данного обещания.
- Монна,- пробормотал он, сжимая пальцы в порыве горячей признательности, которая заставила его кровь быстрей побежать по венам. В этот миг беглец уже видел себя победителем, во главе победоносной армии въезжающей в распахнутые ворота Константинополя. Как на барельефах и гравюрах, изображающих победоносные возвращения римлян из военных походов: осыпающие дорогу цветами дети, колесница, влекомая квадригой широкогрудых скакунов, покрытый багряным плащом завоеватель с поднятой рукой. Прекрасная женщина увенчивает его златокудрую голову лавровым венком и горожане восторженно кричат...

... Рука графини выскользнула из его руки, и это движение рассеяло блистательное видение; вздрогнув, младший сын императрицы выпрямился, стараясь унять отраженные на лице волнение. По счастью, собеседница предпочла переменить тему, и, казалось, не обратила внимания на то, как взволновало его это простое прикосновение.
- Я оставил ее в пустом доме возле дома консула... она еще совсем ребенок, а лишь один Господь мог знать, доберусь ли я до этого дома, где встретил столь дружественный прием. Я не имел последние дни вестей от своего брата и матери, и не мог знать, найду ли кого-нибудь в этих стенах,- мысли о Елене вновь заставили его брови сойтись.- И не знаю, что ждет меня впереди сейчас, когда покинул их в руках осман...
Деспот прикусил язык, но было уже поздно: вырвавшись, роковая тайна уже не могла вернуться обратно.

 Отправлено: 03.04.11 18:08. Заголовок: От возмущения, у ит..

От возмущения, у итальянки перехватило дыхание. Лицо ее, только что живое, участливое словно окаменело – губы сжались, выдающая возраст морщинка над переносицей обозначилась четче, а глаза опасно сузились, словно взор любовницы басилевса был обращен не на единокровного брата Константина, а на предателя, виновного во всех невзгодах, обрушившихся на Ромейскую Империю. Именно такой взгляд и называют убийственным. Даже Константину нет- нет, да доставались безмолвные удары этих гневных стрел, и правитель, властный и гордый человек, понимал, что виноват, виноват перед женщиной, которой открыл свое сердце, и спешно отводил взгляд.
- Я… понимаю, - медленно и сухо проговорила Лукреция, - в одиночку безопаснее пробираться по улицам, на которых полно османских головорезов, чем …
Она сделала вдох и смежила веки, призывая все свое самообладание, чтобы не выплеснуть на князя Ахеи яростные упреки в малодушии и трусости. «Вероятно, он не мог поступить иначе», - подумала женщина, но мысль эта ничуть ее не успокоила.
Как часто приближенные Константина говорили так? И сам он?
Он не мог поступить иначе, отказавшись от условий Мехмета, обещавшего сохранить жизнь всем, добровольно покинувшим город, не мог оставить верных ему солдат в день последней битвы…
Тома был виновен уже в том, что стоял сейчас перед ней, живой, смея говорить, что оставил брата и мать. Виновен не как брат императора, а как мужчина, чей долг – защищать…
Но сколь бы темпераментной ни была Лукреция, сколь бы сильные чувства не бушевали сейчас в ее сердце, она умела отделять их от того чему служила – интересов Ватикана. Сын оставил мать и брата в руках врага – непростительная слабость, поступок, достойный порицания… Басилина и Константин в руках турок – хороший расклад для Рима. Или деспот говорил о другом своем брате?
Упрек так и не был досказан.
- … тащить с собой девицу, которая может стать обузой…
Не один год оттачивала графиня в себе умение говорить только то, что нужно, а не то, что хочется. О случившемся князя Ахеи можно расспросить и позже, когда он сам будет расположен к откровенности.
Лукреция через силу улыбнулась, хотя глаза все еще оставались злыми и холодными. Главным было не забывать ни на минуту, что изменить случившегося ни она, ни Тома Палеолог не в силах, и нужно не тратить силы на бессмысленные стенания и упреки, а действовать…
- Но главное, вы, деспот, живы, - несмотря на улыбку, слова были безымоциональны и тихи, - на все воля Бога. Смените платье, думаю, в доме найдется что-нибудь менее… приметное, и, не сочтите дерзостью с моей стороны, просьбу позаботится о судьбе оставленной вами девицы. Не понимаю, что могло послужить причиной нападения осман на вас, но в Галате спокойно… насколько может быть спокойно в этот день.

 Отправлено: 04.04.11 12:46. Заголовок: Когда взгляд женщины..

Когда взгляд женщины метнул две огненные стрелы, по мощи превосходившие знаменитый греческий огонь, Фома, чья душа едва начинала оттаивать от залединившего ее прикосновения смерти, невольно сделал шаг назад. Нет, содеспот морейский не был отчаянным трусом, и своими руками завоевал принадлежащее ему теперь княжество - пусть и не как его брат, но, хвала небесам, у него было достаточно рыцарей... Но сейчас гнев, мелькнувший в глазах латинянки, был худшим укором нечистой совести - худшим тем более, что несколько мгновений назад он сообщил ей, что Константин, которому выпала почти та же судьба, предпочел смерть позорному бегству.

Растерянность его была так велика, что мужчина подчинился приказу, машинально схватившись за ворот рубашки и потянув в сторону тесьму, когда-то переливавшуюся шелковой нитью, а теперь грязную и засаленную. Рубаха съехала по его плечу, открывая голую загорелую кожу и видневшуюся под ней тонкую кольчугу - но, спохватившись, Фома одернул одежду и выпрямился.
- Я жив, монна,- тихо проговорил он, и выражение лица, изможденного, отмеченного печатью близкой смерти и опасности, которая окружала последнего в царском роде с момента его прибытия в город,- я жив, потому что кто-то должен был сохранить память о мертвых. Потому что кому-то придется принять на себя не лавровый венец славы, а позорную ношу - быть правителем разоренной державы и последним защитником сирот и вдов. Я жив, наконец, потому что я хотел жить - и был бы счастлив, если бы безрассудство моего брата позволило бы сохранить жизни и всем остальным. В этом моя вина, и, сколько потребуется, столько я буду нести ее. Если подобный груз кажется вам недостойным человека царских кровей, и если пятна на его порванной багрянице терзают ваш взор и пятнают вашу честь - вы можете сейчас отказать мне в гостеприимстве.

 Отправлено: 09.04.11 17:09. Заголовок: - Как вы можете, кир..

- Как вы можете, кир- голос женщины был тих, но не слаб, - говорить такое, даже думать ? Разве ищут покоя и укрытия в доме тех, от кого заведомо ожидают отказа? Разве делят молитву с тем, кого считают способным на подобное бессердечие?
Она неотрывно смотрела на Тома, размышляя о том, что деспоту верно вздумалось заставить ее еще и просить, чтобы он остался и принял посильную помощь латинянки, любовницы его брата. Благородные, но обнищавшие люди, чья спесь и харизма позволяли держаться подобным образом могли, таким образом, неплохо устраивать свои дела, выставляя ситуацию одной фразой так, что человек оказывающий им услугу еще и просил о чести помочь, да после рассыпался в благодарностях за возможность служить аристократу. В данном случае, одному из наследников низвергнутого османами престола христианских императоров.
Мерой всех вещей называл Сократ человека, и мудрость эта не единожды проверенная жизненными примерами сейчас получила новое подтверждение: Лукреця судила о других по себе, и сама в подобной ситуации попыталась бы выжать максимальную пользу из каждого, кто мог испытывать к ней хоть тень приязни или чувства долга.
-Ваши слова, деспот, причиняют мне боль, но раз вы полагаете возможным упрекать меня, то пусть будет так… Простите, если обидела, видит Бог, в моих мыслях только желание помочь вам. Коль вы сочтете, что ваша спутница не напугается и не сбежит, когда за ней придут незнакомые ей люди, то я могу послать слуг за девочкой… Однако же, мне думалось, что даже будучи членом императорской семьи, можно оставить громкие фразы ради простого поступка.

 Отправлено: 10.04.11 16:14. Заголовок: - Я понял вас, монна..

- Я понял вас, монна,- губы содеспота Мореи поджались, ибо удар по нечистой совести в словах латинянки сплелся с поражением, нанесенным мужчине. Впрочем, чему он удивляется: обреченный ютиться в тени старшего брата, всегобщего любимца, теперь он заслужил порицание за то, за что бы Константин получил восторг и поклонение.
- Я понял вас,- повторил он тихо, опуская глаза, но не склоняя головы, словно соглашаясь с вынужденным унижением, причина которому была не в нем, и не в собеседнице, а только в судьбе, играющей людьми, словно капризное дитя - куклами.- И прошу простить за то, что кровоточащие раны мои еще слишком свежи, а жажда жизни - еще слишком сильна. Мой брат, вне сомнения, поступил более достойно, предпочтя смерть под стенами города, и оставив нам, выжившим, выбор: следовать за собой или познать унижение - пережить свою смерть и чужую победу. И я понимаю, что вы ждали, что люди одной с ним крови выберут участь столь же достойную... Но мой брат не был отцом, как не был мужем,- не удержавшись, пустил князь Ахеи парфянскую стрелу в собеседницу,- и, сходя в могилу, мог бросить свой царский венец в лицо более сильному... вместе с жизнью всех тех, кто был ему дорог.

Речь Фомы прервалась, и он, дрожа от обиды и ярости, закусил кулак, пытаясь сдержать поток отчаянных и яростных слов. Несколько тягостных мгновений его сердце обливалось кровью, потом младший сын Мануила нашел в себе силы проговорить:
- Позвольте мне откланяться, монна. Вы правы, сегодняшний день требует не слов, а поступков. С вашего позволения, я доставлю к вам эту девицу... и положусь на волю Господа.

 Отправлено: 17.04.11 11:45. Заголовок: Как обычно, мужчина,..

Как обычно, мужчина, заявляющий, что понял женщину, в самом деле, ничего не понял. Лукреция только сжала губы, заставив себя промолчать. Пусть понимает, как хочет. Князь Ахейский был не менее упрям, чем его старший брат. Он не падал от кровопотери, раны его может, и впечатлили бы юную девицу, пальцы которой ни разу не читали по шрамам на теле мужчины историю сражений, в которых ему довелось побывать. Лукреция же полагала, что о таком пустяке можно позаботиться позже, потребовав от слуг воды и бинтов.
- Князь, - окликнула она деспота, который явно был недоволен тем приёмом, который получил в ее доме, - отдых не должен омрачаться мыслями о неоконченных делах. К Вашему возвращению вас будет ждать и комната и стол, вопрос лишь в том, что вы можете успеть за эти полчаса. А ранам вашим я уделю внимание, поверьте, - с тонкой улыбкой пообещала женщина, - и… она оставила свое место и шагнула вслед ромею, словно намереваясь проводить уходящего. Подошла близко и вскинула голову, заглядывая в серые, словно предгрозовое небо, глаза мужчины и добавила, понизив голос:
- Положитесь на себя, кир, воля небес последние дни неблагосклонна к христианам, и мне видится в этом желание Всевышнего, чтобы мы прошли это испытание своими силами.

 Отправлено: 17.04.11 19:57. Заголовок: Гнев, обуревавший Фо..

Гнев, обуревавший Фому еще минуту назад, обида и разочарование отхлынули прочь, когда волна крови, поднятая смущением, прилила к лицу деспота. Бледность, печатью Апокалипсиса лежавшая на его челе, отступила, когда латинянка на мгновенье приблизилась, принося с собой смятение и возвращая чувства, для которых сейчас было не место и не время.
Красные пятна выступили на щеках грека, словно он уже лежал на смертном одре и невидимый ангел смерти, с крыльями, которые невидящему земному глазу казались темными локонами монны Лукреции.
Женщины, уже принесшей смерть в его семью.

- Я благодарю вас, мадонна,- ответил он сильно смягчившимся тоном, протягивая руку, но не так и не коснувшись холеной белой ладони хозяйки дома.- И я прошу простить меня, если удручил вас своим присутствием или воспоминаниями... И я действительно понимаю, что подверг вас риску, явившись сюда. Если позволите, я все же воспользуюсь вашей добротой и приведу себя в вид более достойный. Даже если мои дела пока не кажутся вам таковыми.
Внезапно решившись, Фома обхватил пальцами руку графини и, стремительно наклонившись, коснулся губами белой кожи. Затем, едва выпрямившись, и не глядя на собеседницу, бросился прочь.