Отправлено: 13.03.11 14:55. Заголовок: Чистое и непорочное благочестие - 31 мая, Галата, утро.

Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает своё сердце, у того пустое благочестие. Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неосквернённым от мира.
/Иак. 1,26-27/

 Отправлено: 13.03.11 23:49. Заголовок: Новый день не принёс..

Новый день не принёс ничего, ничего не обещал, кроме уже привычной пустоты внутри, от которой некуда было деться и которую нечем было заполнить. Странное мерзкое ощущение будто её подняли из пыльной прохлады гробницы, кощунственно возвращая к жизни тело, но позабыв вернуть в него душу... Ничто не занимало мысли, уставшие вращаться по замкнутому кругу "жив ли?-мёртв ли?-что делать, если жив?-что делать, если мёртв?-как и у кого узнать, жив ли?". Ничто не радовало - ни весенний ветер, то и дело приносивший из внутреннего садика в распахнутое окно её покоев аромат цветов, ни почти готовый покров для алтаря - он уже не был нужен, но Лукреция всё равно упорно работала над ним, чтобы занять хотя бы руки, просто ради того, чтобы увидеть как разнородные стежки шёлковой нитью обретают очертания распахнутых крыльев, завитков волос, складок одежды, игры теней на облаках. И молитвы не приносили утешения и покоя - не было в сердце ни скорби, ни боли, ни смятения. Одна надежда ещё каким-то чудом уцелела среди этой мёртвой всепоглощающей пустоты, крохотной гаснущей искрой среди равнодушной тьмы...
Стежок за стежком, очередной херувим проявился на тонком льняном полотне, глянул строгими настороженными глазами, словно хотел напомнить о чём-то важном и нужном. Пальцы уже сводило от долгой работы, надо было прерваться и немного отдохнуть. Отложив шитьё, Лукреция дотянулась до Святого Писания, наугад открыла книгу - вдруг сегодня она всё-таки скажет что-то новое? Последнее время все строчки, которые загадывала итальянка, сводились к одному - терпение и смирение.
"Кто говорит, что пребывает в Нём, тот должен поступать так, как Он поступал," - присоветовало Евангелие, по крайней мере именно эту строфу Лукреция прочитала первой.
- И к чему бы это?.. - рассеянно пробормотала итальянка, листая книгу. Терпение, смирение, самопожертвование... Лучше отложить, а то от некоторых изречений в свете недавних событий становилось как-то не по себе. Особенно от изречения "Ни один волос не упадёт с головы вашей, если на то не будет воли Божьей". - Да уж... На всё воля твоя, Господи...
Отогнав подкравшееся сомнение и крамольные мысли насчёт волос и Господней воли, графиня принялась разбирать по цветам узкие ленты - собиралась плести очередной коврик.

 Отправлено: 14.03.11 13:59. Заголовок: ... Привратник, как ..

... Привратник, как и все жители, до смерти перепуганный и каждую минуту ожидавший подвоха, не сразу выглянул навстречу беглецу, да и когда сделал это, прежде приотворил дверь на самую малость, показывая ребристое дуло петринали. Подозрительно оглядев раннего посетителя, он задумался - и было о чем: на Фоме, еще вчера поразившем отца Торнато щегольской сорочкой и генуэзким шелковым бархатом, оставались лишь темные брюки-кальце, да рубашка, порванная в нескольких местах, изрядно загрязнившаяся при падении с крыши, вернее - при бегстве, предшествующем этому падению. Младший сын покойного императора, правда, пытался несколько облагородить свой облик - хотя кусок небеленого холста, наброшенный на плечи и кое-как задрапированный, мог сойти за одеяние лишь при нынешних пугающих обстоятельствах.
Однако имя барона Ахейского, а, может быть, и память, несмотря на непривычный вид, воскресившая его образ перед внутренним взором стража, подобно десятку верных слуг, подтолкнули тяжелые двери: одна из створок в конце концов распахнулась, пропуская Тома под кров дома, убранного со скромной роскошью, приличествующей вдове и вынужденной нападением иноверцев.

Дворецкий, появившийся перед ним, осведомился о цели посещения с такой невозмутимостью, что Фоме на мгновение показалось, что он очнулся от страшного сна. Несколько смутившись, он спросил позволения видеть хозяйку дома,- и был немало удивлен, услыхав, что монна Лукреция все еще пребывает в осажденном (следовало сказать захваченном) городе.

Мажордом удалился и брат императора, переведя дух, подошел к окну и из арочной тени принялся наблюдать за пустой улицей.

 Отправлено: 17.03.11 01:39. Заголовок: Шум внизу привлёк её..

Шум внизу привлёк её внимание. Что-то непривычно долго не слышен был скрип открывающихся дверей, более того - не слышно было голосов. "Что там происходит?" - Лукреция выжидающе смотрела на дверь, пока не услышала то, что ожидала: шаги мажордома, поднимающегося по лестнице. Осторожно постучав, тот проскользнул в комнату, подошёл почти вплотную и шёпотом произнёс:
- Монна Лукреция, вас желает видеть кир Тома... - и замер, словно поражённый осознанием смысла сказанных им же слов. Разноцветные ленты с легким шелестом ссыпались на пол из рук донельзя изумлённой графини.
- Кир Тома?.. - так же тихо, одними губами переспросила она, хотя и знала, что старик-мажордом не обладал склонностью к глупым шуткам или привычкой путать имена гостей. - Но...
Женщина вскочила с кресла, не обращая внимания на ворох лент под ногами, несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять сердце, колотившееся о рёбра так, будто пыталось вырваться наружу. Мысли метались в голове стаей испуганных птиц, сменяя друг друга так быстро, что исчезали до того, как Лукреция успевала хоть сколько-нибудь сосредоточиться. Итальянка встряхнула головой, повернулась к зеркалу, окинула взглядом отражение. Убрала выбившуюся прядку под аннен, поправила вуаль, расправила складки роба... Приняла модную позу "пятый год почти рожаю" и с неудовольствием отметила, что стала старовата для столь неестественного прогиба животом вперёд - поясница робко запротестовала, вынуждая женщину выпрямиться.
- Закрой здесь ставни и прибери, - бросила она мажордому, выходя на галерею. - И проследи, чтобы нам никто не мешал.

Он действительно стоял внизу, младший брат императора, завёрнутый в какой-то кусок ткани, мало похожий на изящного щёголя, которым помнила его Лукреция. У её перехватило дыхание, в горле возник комок и слёзы навернулись на глаза - так больно было видеть князя Ахейи таким...
И всё же согласно приличиям, итальянка степенно пустилась на несколько ступеней вниз по лестнице, приняла эффектную позу и только тогда окликнула гостя:
- Бонджорно, друг мой... Рада видеть вас...
И осеклась, не решившись сказать "живым" - почему-то это слово показалось ей сейчас крайне неуместным, а другие словно ветром из памяти сдуло.

 Отправлено: 17.03.11 21:08. Заголовок: Деликатность дамы ок..

Деликатность дамы оказалась напрасной. Впрочем, поклон Тома мало чем отличался от того, что привычны были при дворах европейских владык, ведь недаром говорится, что принцем делает не платье и не золотые подковы коня. Но это было и единственное, что в нем осталось от прежнего деспота морейского: неизвестно, испытывал ли младший сын Мануила волнение и страх, исказивший его лицо и голос, или счел, что такое появление произведет на хозяйку дома более сильное впечатление.
Так или иначе, в его всегда спокойных, "меланхоличных", как это подмечали летописцы, чертах застыл сейчас отпечаток страха - память о маске, в которую превращала людей убийственная Горгона Медузы, и которая, даже сгладившись о волны времени, оставляет по себе память, подобную трещинкам в самом твердом граните.
- Приличия требуют, монна, чтобы я ответил вам подобным же пожеланием,- выпрямившись, ответил ромей с улыбкой, которая, подобно солнцу перед грозой, лишь делала чернее окружающие облака.- Но, воистину, вряд ли можно радоваться, что ваша участь - стать пленницей жестоких варваров, которым нет дела ни до чего, кроме приказа своих безумных властителей. Прошу простить мой вид и мою грубость, мадонна,- глаза Тома блеснули глубоко спрятанным страхом,- но я вынужден торопить время, ибо я не только нежданный, но еще и дурной гость. В вашей воле приказать мне покинуть ваше жилище, и я был бы еще и дурным другом, если бы скрыл от вас, что, давая мне приют, вы подвергаете себя опасности столь же реальной, как если бы на пороге этого дома уже стоял десяток османов.
Он сделал паузу, переводя дух, словно был до сих пор не в силах поверить, что добрался до этого места живым и целым во всех местах. Только сейчас князь ахейский понял, что дрожит, как осиновый лист,- но попытки унять трепет не привели ни к чему. Глубоко вздохнув, он вновь склонился в полупоклоне, выражая согласие с решением дамы, каким бы оно ни было:
- Приказывайте, мадонна. Я повинуюсь.

 Отправлено: 17.03.11 23:40. Заголовок: - Даже если бы на по..

- Даже если бы на пороге стояли сотни османов, я всё равно не отказала бы вам ни в приюте, ни в помощи, - тихий голос итальянки внезапно зазвенел металлическими нотками. Само предположение, что она укажет на дверь, прекрасно понимая, что тем самым обрекает своего гостя на верную гибель, сильно задело гордую графиню. Женщина спускалась по лестнице, мерно и твёрдо выговаривая каждое слово, словно бросала вызов разъярённой толпе. - Недостойно христианке помышлять малодушно о собственной безопасности, когда брат её во Христе ищет спасения от рук врагов Веры. Господь наш Иисус претерпел муки на кресте, жизнью своей искупая грехи наши. И что мне до спасения моей жизни, когда беспокоиться следует о спасении души?
Страх... Она уже видела этот взгляд, но в другом месте в другое время... Так отчётливо вспомнилась именно эта охота из множества похожих. Просто в тот раз она оказалась гораздо ближе к добыче. Молодая лань выскочила прямо перед ней из зарослей, испугав коня. Ей стоило большого труда справиться с лошадью... Загнанная лань уставилась на Лукрецию распахнутыми глазами, полными ужаса и безысходности. Всего пару секунд они смотрели друг на друга, а потом яростный лай гончих заставил животное продолжить бесполезный бег.
И сейчас брат Константина был так похож на затравленную лань... Даже дрожал так же. И в глазах его был тот же страх смерти...
Тонкие пальцы скользнули по щеке князя, словно женщина пыталась стереть с лица его тревогу, изгнать её из его мыслей, из его сердца, графиня улыбнулась мягко и тепло, вновь понижая голос:
- Прошу вас, оставьте страхи свои, кир Тома. Будьте моим гостем. Говорят, кто спасёт одну жизнь, тот спасёт весь мир. Я не могу спасти весь мир, но вполне могу спасти вас. По крайней мере, я обязана попытаться. И... Давайте поднимемся наверх - вас могут увидеть в окно, и тогда визит османов станет вполне реальным. А не хотелось бы...

 Отправлено: 18.03.11 00:05. Заголовок: Незваный гость вздро..

Незваный гость вздрогнул, и, будто продолжая видение, посетившее итальянку, отклонил голову прочь от женской руки тем диковатым движением, что свойственно перепуганным животным и людям, едва отступившим с порога смерти. Лицо его окаменело, тонкий рот сжался в узкую полосу. Он, приверженный образу жизни, более подходящему для италийского вельможи, чем господина в суровом краю, что вечно раздираем войной, повелителя козопасов и рыбарей, внезапно повел себя подобно этим самым крестьянам, неловко и неумело пытаясь избегнуть несвоевременной ласки.
Ресницы деспота стремительно опустились - но тут же взмыли двумя рядами пепельных стрел, и взгляд, устремленный на хозяйку дома, походил на удар.
- Как вам будет угодно, мадонна,- речь его тоже вполне соответствовала выражению лица, сухая, и словно бы вытолкнутая сквозь зубы. Всегда спокойный и даже в гуще жарких споров остававшийся невозмутимым, Фома неожиданно проявил человеческие чувства, и по этой причине, страх и скорбь, ясно видимые на его лице, на мгновение сменились неясной досадой.
Он снова потупился, стараясь дышать с мерным спокойствием. Но события последних дней были все же слишком значительны, чтоб победить естественную усталость и нервную дрожь очевидца удалось при помощи этого нехитрого упражнения; поняв, что так просто ему не удастся одолеть слабость, содеспот повторил:
- Куда прикажете. Я ваш слуга, монна.

 Отправлено: 18.03.11 00:50. Заголовок: Ничто не изменилось ..

Ничто не изменилось в её лице. Ни взгляд, кроткий и нежный. Ни улыбка, тонкая, ласковая. Не дрогнул ни один мускул - маска христианского сострадания была практически безупречна, ибо лежала на лице той, что привыкла прятаться за ней и от более проницательных собеседников, чем кир Тома. Она отстранилась тут же, убирая руку, глядя на гостя словно любящая мать на сорванца-сына, расстроенного и злого от того, что его поколотил соседский мальчишка, немного грустно, немного насмешливо, но всё же ласково.
- Следуйте за мной, - Лукреция развернулась, первой ступила на лестницу, чуть приподняв подол котта, чтобы не пачкать о ступени.
И если бы сейчас кир Тома мог заглянуть в глаза итальянки, он бы сильно усомнился в том, что ему следовало приходить в этот дом. Маска смирения ещё хранилась на лице графини, но в глазах её неясными сполохами уже разгоралось дьявольское пламя. Пустота ушла... Ушла, как только представился случай вновь плести невидимую паутину интриг, вновь танцевать на лезвии ножа с виртуозностью, которой могли бы позавидовать бродячие акробаты Италии. Жизнь наполнялась опасностью и смыслом. Опасность графиню не пугала. Она радовала её. Ей очень не хватало этой опасности...
Тяжёлая резная дверь открылась, повинуясь лёгкому толчку руки, Лукреция на миг замерла на пороге, оглядывая комнату. И убедившись в том, что комната выглядит прилично, шагнула вперёд, позволяя войти и князю.
- Прошу вас, присядьте, - женщина указала на кресло в глубине комнаты, подальше от окна и чутких ушей, которые могли оказаться под окнами. Потом перевела взгляд на мажордома, маячившего на галерее. Вышколенный слуга понял всё без слов, степенно поклонился и ушёл вниз. - Сейчас принесут вина и что-нибудь поесть. Вы, наверное, голодны, друг мой?
И в тёмном янтаре глаз - только участие и затаившаяся радость, робко ожидающая момента, когда можно будет явить себя. И - ожидание...

 Отправлено: 18.03.11 13:10. Заголовок: - Прошу прощения, ма..

- Прошу прощения, мадонна, я не сомневаюсь в том, что, даже когда мой город делил последний кусок хлеба, в вашем доме повар делал бы честь двору любого из италийских князей,- Фома не мог бы сказать, кого и за что он упрекает в этот момент, вероломных ли обитателей квартала, обещавших, но так и не подавших помощи гибнущей империи, своего ли брата, который поддался влиянию этой женщины, или это была просто горечь, которую не могли более сдерживать уста человека, чудом вырвавшегося из лап смерти. Очутившись в мире, который, казалось, не изменился со времени прибытия монны Лукреции из первого во Второй Рим, он с невыносимой ясностью понял, что все, что находится за пределами этого дома, изменилось уже навсегда. Даже если Папа, устрашенный османским вторжением, найдет теперь средства, даже если монархи Европы, забыв о своих распрях, возглавят новый крестовый поход, даже если завтра (через год, через два, через несколько десятилетий) над крышами Константинополя вновь загудят колокола церквей и засияют золотые кресты - это будет уже другая страна и другое время. Доселе, созданная первыми христианскими владыками и осененная древом из райского сада*, империя была оплотом восточного христианства - но, возрожденная милостью Запада, утеряет не только букву, и без того уже принесенную в жертву Унии, но и сам дух.

Но сейчас было не время думать о том, что случится или же не случится в далеком будущем - то была воля Господня. Сейчас ему, уже не сумевшему спасти самых близких от смерти, предстояло сделать нелегкий шаг. Раздираемый чувствами, деспот опустился было в кресло, более повинуясь, чем следуя приглашению, как кукла, ведомая рукой игрока - но тут же поднявшись, с поклоном обратился к Лукреции.
- Монна, печальные вести, с которыми я пришел, не подобает произносить в обстановке светской беседы, как будто бы речь идет о забеге на ипподроме или последнем балу в доме посланника. Я явился в ваш дом вестником смерти, и даже, если вы имели какие-либо надежды до этого мига, вынужден отнять их у вас, как бы не тяжело мне было подвергать мучениям ваше сердце. Брат мой Константин, мертв.

Открыть

* по легенде, мать равноапостального императора Константина, Елена, отыскала в Антиохии и привезла в Константинополь одну из частей (перекладин) Креста Господня, созданную из Древа Познания.

 Отправлено: 18.03.11 17:52. Заголовок: Мёртв... Он наивно п..

Мёртв...
Он наивно полагал, что сказал ей что-то, что она ещё не знала. Она знала... Знала, когда покидала Константинополь. И прощаясь с императором, знала, что прощается навсегда. И Константин знал...

...тепло ладоней обжигало виски и щёки, и невыносимо, до боли, хотелось остаться тут, с ним, неважно, что впереди - ничего, кроме смерти. И кончики пальцев скользят по его рукам, снова и снова она вглядывается в лицо напротив, запоминая его, хороня в своей памяти.
И молчание окружает их невидимой прочной стеной. Не потому что им в этот миг нечего сказать.
Потому что им уже не нужны слова, чтьобы услышать друг друга.
"Прощай..."

Лукреция отвернулась, отошла к окну, не проронив ни слова. Прийти в её дом, попрекать её тем, что она имела наглость выжить... О, как много хотелось сейчас ей выплеснуть в лицо кира! Напомнить, что греки сделали свой выбор, и получили то, что они выбрали. Напомнить, что весь город вопил следом за этим старым ослом Нотарасом "Лучше турецкая чалма, чем папская тиара!" Напомнить, что всё могло сложиться совершенно иначе, если бы их бородатые патриархи не упирались бы в пустое суесловие, а вспомнили бы, что все они - христиане и одолеть врага могут лишь сообща... Напомнить, что из всех христианских владык только понтифик предлагал помощь. А православные владыки молча ждали, пока падёт Второй Рим, чтобы потом передраться за право величать себя Третьим Римом. Ни один из них и пальцем не шевельнул. Но виноваты, разумеется, католики! Кто ж ещё?!
Итальянка с такой силой сжала попавшиеся под руку пяльца, что хрупкое дерево не выдержало и с сухим треском лопнуло. Лукреция отрешённо смотрела на испорченный покров, прорванный острыми краями обломков рамки. Сотни жизней... Сотни христиан, отданных на поругание псам-османам... Ради чего?.. Ради того, чтобы Византия хоть и пала, но православной?.. "Надеюсь, Нотарас собой гордится. И пред Господом надеется оправдаться тем, что во имя Его разрушил оплот восточного христианства." Слова, готовые уже сорваться с её губ, так и растаяли в горьком вздохе. Они уже не имели смысла... И ничего не могли изменить.
- Я не питала никаких надежд... - голос итальянки рассыпался по комнате сухим мёртвым шелестом опавших листьев. - Он не мог оставить свой город и бежать, словно крыса с тонущего корабля. Он ушёл на дно вместе с ним... Глупо было надеяться на что-то.
Она держалась как могла, стараясь остаться спокойной, но всё равно голос предательски дрогнул, слёзы непрошенно покатились по щекам, и не было сил остановить их.

 Отправлено: 18.03.11 22:30. Заголовок: - О, разумеется,- Фо..

- О, разумеется,- Фома снова не мог бы сказать, кому и за что хочет отомстить этими словами. Может быть, самому себе за часы, проведенные в пустом ожидании при дворах латинских владык. Может быть, и вправду, стоило пообещать королю Арагона право преемства?
Деспот, разумеется, не знал и не мог знать, сколь роковую роль сыграла стоящая перед ним женщина в судьбе его города и его брата, хотя и до него волей покойной басилисы доходили слухи о папистке, склонившей Константина поддаться на уговоры и привести давно подписанную, но так и не ратифицированную Унию к действию, вселив в сердца христиан уныние и веру в скорое приближение Судного дня.
Пожалуй, ранее он не задумывался об этом, в глубине души почитая слова матери ревностью к женщине, чья кровь и род были не столь высоки, как у ее любимого сына, но, тем не менее, вытеснившей ее из сердца Константина. Сейчас же думать было и вовсе не время, ведь просящий милостыню не выбирает, подают ему отруби или белый хлеб.

- Мой брат умер, как подобает христианину,- проговорил он, хмуря брови и опуская взор, слишком ясно выдававший смятение, царившее в его разуме.- И было бы грехом сокрушаться, что рядом с ним стояли в этот миг слишком мало истинных христиан, ведь их ждала бы та же участь. И все же... если бы их было немного больше, быть может, сегодня на красном знамени, развевающемся над башнями, продолжал бы сиять крест, а не противная Богу шахада.
Он сделал паузу, пытаясь выровнять дыхание. Но перед глазами деспота тут же вспыхнули алые отблески пожара в Пераме, а в ушах зазвучал крик, слышанный им недавно уже здесь, в генуэзском квартале. Было ли это зловещим предзнаменованием новых бед?
- Но я пришел не за тем, чтоб оплакивать брата, как ни кощунственно это звучит для того, кто, быть может, остался последним в роду басилевсов Ромеи. Сегодня утром турки совершили налет на дом консула Каталонии, и я боюсь, что его обитателей постигла та же участь, что и сьера Лоредана, и сьера Кантарини с семейством. Если так, значит, султан нарушил свое слово и генуэзскому кварталу грозит такая же опасность, как и всему городу.

 Отправлено: 19.03.11 01:33. Заголовок: - Налёт? На дом конс..

- Налёт? На дом консула? Господь Вседержитель, он-то им чем не угодил?!
Весть была ошеломительной. Пару минут Лукреция молчала, буквально потеряв дар речи. Да, Галата была вовсе не так уж защищена словом султана, и тут тоже кого-то искали, кого-то ловили, кого-то казнили, и, надо сказать, у турок были основания и для розыска, и для казней. Не все, далеко не все обитатели Галаты были нейтральны к захватчикам, и во время осады, ночами, помогали своим братьям в Константинополе. Турки знали об этом и теперь разыскивали их. Но... Когда имена были лишь смутно знакомы, это воспринималось несколько иначе, чем сейчас. С семьёй консула Лукреция периодически общалась до того, как перебралась в Константинополь совсем. Она не могла бы назвать их друзьями, но всё же знала их. И отказывалась верить своим ушам - консул Каталонии оказался под подозрением, причём достаточно сильным, чтобы османы средь бела дня ворвались в его дом?!
- Когда? И... Откуда вам это известно?
Итальянка совершенно растерялась, пытаясь понять, что происходит. Предположить, что османы своевольничают, нарушая слово своего повелителя? Почему-то Лукреции слабо верилось в это. Могли, конечно, но не столь же открыто и не врываясь в дома. Ну, украсть что-нибудь... Ну, отпустить пару сальностей в адрес проходящей мимо христианки... Если это были сальности, а не проклятия - кто их знает, нехристей?.. Султан отдал другой приказ, отменяющий первый? Он нарушил своё слово? Хотя... "Почему бы и нет? Кому он дал слово? Христианам? Кто для него христиане?"

 Отправлено: 21.03.11 22:14. Заголовок: - Господь не привел ..

- Господь не привел мне разделить с моими братьями всех тягот осады, но привел провести с вашими единоверцами последние часы их жизни. День назад, в скорбный вечер падения я, недостойный сын и недостойный брат, стал свидетелем резни, которую турки учинили в Пераме - и, Бог свидетель, венецианцы, сколь бы ни было двусмысленно их молчание во время осады, сложили свои головы, как подобает истинным христианам.
В этом месте младший сын императрицы перекрестился, и лицо его на миг покрылось смертельной бледностью, как если бы глаза деспота вновь с ужасом и отчаянием следили за разбегающейся с залитой кровью и ослепительным закатным светом набережной, а слух вновь и вновь терзали крики несчастных и трест полыхающих башен.
Однако, справившись с собой, мужчина попробовал выдавить жалкую улыбку.

- Этой ночью я... рискнул воспользоваться добротой доне Пере,- не без труда продолжал он свой печальный рассказ.- Случилось так, что мне пришлось принять участие в судьбе одной девицы, дочери кира Михаила... вы вряд ли помните ее, это одна из тех девиц нашей... нашей несчастной родины, которым было суждено прожить век в благопристойности и достоинстве, чтобы породить прекрасный детей во славу несчастной страны... Я сделал это исключительно из уважения к ее родителю,- торопливо добавил он, внезапно засмущавшись самой мысли, что собеседница может счесть его заботу об Анне Варда плодом недозволенной страсти.

- Консул был так добр, что дал нам приют на эту ночь - а утром на его дом нагрянули турки. Не знаю, было ли это нападение следствием того, что каталонцы приняли близко к сердцу горести, обрушившиеся на всех христиан... или же... эта девица, как говорят, в недобрый час попалась на глаза одному из султанских пашей.
Внезапная откровенность Фомы о судьбе Анны, какой он не позволил бы себе в другой день из опасения опорочить ее честное имя, была вызвана очень простой причиной: подвигнутый внезапной подозрительностью, младший сын Елены решился скрыть от итальянки судьбу своей несчастной матери. Для того, о чем он собирался просить ее, полезнее было считать басилису живой, а не мертвой.
Укол совести, отозвавшийся в его сердце, напомнил, что князь Ахеи поступил не так, как надлежало бы любящему и почтительному сыну, но он заставил его примолкнуть, сказав себе, что умереть рядом с трупом матери значило бы теперь предать и порушить ее последний завет, бросить к ногам турок невидимый венец, которым она наделила его, словно предчувствуя беду.

- Я... вынужден был покинуть дом дона Пере, и сомневаюсь, что его встреча с османами была мирной,- с глубоким вздохом вернулся он к окончанию своей печальной истории.- Полагаю, что не ошибусь, сказав, что кортес пребывает ныне либо во дворце царя небесного, либо в покоях султана.

 Отправлено: 21.03.11 23:55. Заголовок: По мере того, как бр..

По мере того, как брат павшего в бою басилевса рассказывал о пережитом, растерянность и негодование на лице латинянки сменились сосредоточенностью. Она жадно ловила каждое слово, стараясь понять, домыслить то, что Тома выпустил из повествования. Судьба ромейки, упомянутой князем Ахеи, меньше всего сейчас волновала Лукрецию, которая, как свойственно женщинам, была нетерпима к славе о чужой красоте, но, разумеется, скрывала это, но хотя латинянка и не чувствовала сожаления, злорадства в ней тоже не было - во все времена, во всех войнах победители получали негласное право распоряжаться своими трофеями, будь то драгоценности, оружие или женщины. Так случилось, что одним из них стала дочь Михаила.
- Надеюсь, Господь не оставит эту девушку, - прошептала Лукреция, быстро перекрестившись и отвела взгляд от Фомы.
Встревоженная его визитом, она и забыла об учтивости, заставив деспота Мореи стоять, и теперь, спохватившись, шагнула ближе, беря руки мужчины в свои, в знак доверия и той близости, которая объединяла их сейчас, несмотря на десятки причин не доверять друг другу.
- Я сердечно рада, что вам удалось спастись, деспот, - проговорила она, увлекая своего гостя к столу, подле которого стояли тяжелые, резные стулья, - присядьте все же, я так опустошена известиями о смертях людей, которых знала и уважала, что не в силах думать о должной учтивости. Простите, простите мне эту оплошность.
Лукреция сокрушалась искренне, но не без умысла уводила разговор в сторону. Забота, самые простые знаки внимания всегда были верными помощниками тому, кто желал получить расположение человека. Сейчас, не имея твердой опоры и уверенности в том, что не разделит участь казненных в Пераме единоверцев, или же ромеек, которых, закованными отошлют на невольничьи рынки, Лукреция остро нуждалась в любой поддержке, пусть даже, следующий день переиначит все по своему.
Сев сама, латинянка тяжело вздохнула, на миг, задумавшись, и позволив легкой паузе, стать ощутимой для обоих, а после спросила:
- Мы никогда не были особенно близки, кир Тома, - она нарочно опустила титул, чтобы слова звучали теплее, - но теперь, разделяя одно горе, мы должны оставить старые обиды в прошлом, и помнить об одном, что мы – Христиане, и в эти скорбные для Константинополя дни…
Голос дрогнул, словно к горлу женщины подступил ком, и она вынуждена была замолчать, чтобы справиться со своими эмоциями.
- Я могу что-то сделать для Вас? – спросила она просто, словно слова вдруг закончились, утонули в невыраженной боли и горечи от утраты любимого.

 Отправлено: 22.03.11 18:14. Заголовок: На одно мгновение Фо..

На одно мгновение Фома устыдился своей сдержанности и подозрений в адрес монны Лукреции. Ее слова казались исполненными самой глубокой скорби, а забота была столь искренней, что брат почившего деспота ощутил немалое смятение. После жестокости и крови, в которую ему выпал жребий окунуться за последние два дня более чем достаточно и чем божьим промыслом должно было быть отпущено на век одному человеку, расположение латинянки, ее ласковые речи, мягкий взор и в особенности - та атмосфера почти семейной близости и заботы были соблазном, которому невозможно было бы противиться. Но две мысли, которые он вынужден был скрывать не от нее одной, а от самого себя, не давали сладкому яду растечься по крови князя Ахеи.
Первая мысль была скорбь по матери, которую он оставил в руках врагов едва ли не на смертном одре, соображенье о том, что негоже достойному человеку помышлять об отдыхе и удовольствиях, когда над головами его близких нависла угроза.
Вторым, что тревожило совесть деспота, было чувство куда более постыдное и куда более темное. Когда пять, а то и шесть лет тому рядом с Константином появилась эта красивая, уверенная в себе женщина, Фома невольно отнес это к очередному подарку судьбы, вроде слепой материнской любви или того необыкновенного обаяния, которым обладал его брат. И пусть голова Константина так и не была увенчана короной - дары судьбы, один за другим, словно из рога изобилия, казалось, сыпались на этого будущего мученика за православную веру.

Странно, подумалось Палеологу, что человек, всю жизнь связанный узами брака и любви с латинскими дамами и никогда не обращавший внимания на женщин своей страны, оказался вдруг равен тем, кого чтили защитниками угасающего мира.

Мало о чем Фома мог бы сказать, что испытывает зависть к старшему брату - но на сей раз его знаменитое бесстрастие сдало позиции. Еще шесть лет назад образ любовницы брата преследовал его в редких и кратких мечтаниях - и теперь он вдруг с какой-то отвратительной ясностью понял, что, попытайся он завладеть вниманием дамы, это будет воспринято едва ли не как должное, попытка утешить и обласкать сирых и слабых.

Покраснев так отчаянно, что его русые волосы стали казаться золотом на пылающей коже, деспот машинально последовал распоряжению Лукреции и опустился в кресло. Его губы, дрогнув, произнесли с некоторой натугой:
- Мне помогла спастись молодая девушка, служанка в доме консула. Я просил бы вас, монна, взять на себя опеку об этой несчастной... ежели это будет удобно и возможно.

 Отправлено: 23.03.11 19:39. Заголовок: Просьба князя Ахеи в..

Просьба князя Ахеи вызвала у графини не столько удивление, сколько беспокойство – уж не соглядатая ли он собирается приставить к ней под предлогом заботы о какой-то девице. Поэтому и замешкалась женщина, прежде чем ответить:
- Конечно же, кир Тома, я позабочусь о вашей подопечной, насколько это в моих силах, - тонкая улыбка едва заметно изогнула губы латинянки – ей вдруг подумалось, что Тома не настолько искушен в интригах, чтобы в такой момент продумывать многоходовые шпионские операции, скорее речь идет о пассии. Беспокойство о тех, кто любим и дорог было слабостью сыновей Елены Драгаш. Непростительной слабостью, по мнению Лукреции, но такой удобной, чтобы играя на чувствах ответственности и заботе о безопасности и благополучии родных, подсказывать любовнику «верные» решения. Успокоившись, она позволила себе поинтересоваться:
- Она очень юна, эта служанка? Если она не совсем ребенок, смышлена и обладает легким нравом, я бы не желала лучшей компаньонки для себя.
Ей в самом деле стало интересно, насколько хороша девушка, словно не было в этот миг ничего более важного. Лукреция, поймав себя на этом, одарила гостя внимательным взглядом, раздумывая: «Только ли забота о девице заставила деспота искать встречи? Или эта просьба – не боле, чем пробный шаг: проверить расположение собеседника, чтобы уже потом решить, стоит ли переходить к более важным вопросам, или же оставить их при себе»
- А вы сам, кир? – темные глаза задержались на лице Тома, - Что думаете делать дальше?
Деля последние шесть лет постель с мужчиной зрелым, Лукреция не могла не замечать более молодых и видных среди придворных Константина. Да и яркой латинянке ромеи дарили не только взгляды, но и вполне явные знаки внимания. Вот только молодая графиня была безоговорочно верна своему венценосному любовнику, и не из любви, в которую временами играла столь убедительно, что даже сама начинала верить, а из осторожности и благоразумия. Сейчас же, уже приняв вести о смерти Константина, Лукреция не столько скорбела, сколько старалась определиться в ситуации, насколько позволяли оторванность от происходящего и обрывочные сведения о том, что творится в захваченном османами городе. Едва ли Тома будет пассивно бездействовать, скрываясь в безопасности. Но если ли за младшим братом базилевса реальная сила, способная дать отпор османам, латинянка не знала. Зато она хорошо понимала, сколь ценной фигурой в этой партии стал Тома.

 Отправлено: 23.03.11 20:25. Заголовок: - Едва ли ей будет ш..

- Едва ли ей будет шестнадцать,- с сомнением произнес деспот, потому что ни побег, ни последующие похождения не способствовали тому, чтобы вдаваться в такие подробности, как возраст служанки, да и, признаться, брат императора, человек, наделенный скорее философским, нежели пылко-романтическим складом ума, посчитал ниже своего достоинства обратить внимание на прислугу в доме латинского консула.- Но прошу простить, монна, во время несчастья, постигшего ваших единоверцев, мне не хватило времени обстоятельнее разобраться в этом вопросе. Как вы можете видеть, турки застали меня не в официальном костюме для приемов,- иронично и одновременно смущенно улыбнулся он, разводя руками и демонстрируя порвынную рубашку и темные чулки. Мода того времени, как известно, не культивировала чрезмерной скромности, и тонкая шерстяная ткань, словно вторая кожа, облегала ноги раннего гостя.
- Благодаренье кольчуге, что я купил во время поездки в Милан, что пострадала только тряпка, а не моя собственная шкура. Я не любитель прихвастнуть, монна, но с турками мне удалось свидеться столь же близко, как сейчас с вами, и не могу сказать, что я согласился бы с радостью повторить это знакомство. Так что мои планы очень просты: удалиться от них настолько быстро, насколько это возможно, и так далеко, как это позволит мне непременное намерение воззвать о помощи к нашему Святейшему Папе. Теперь, когда Византия пала, дорога в Средиземное море, к воротам Рима, Неаполя и Венеции будет им открыт.

 Отправлено: 24.03.11 17:24. Заголовок: -Благодарение Богу, ..

-Благодарение Богу, что Вы купили эту кольчугу, - в тон деспоту проговорила Лукреция, несколько разочарованная тем, как мало князь Ахеи рассказал о девице. Предположения графини не оправдались, а это значило, что она едва ли вызнает от девушки что-нибудь любопытно о Тома. Разве что узнает из первых рук о том, что происходило в доме каталонского консула. На лице латинянки мелькнула тень досады – ошибаться Лукреция не любила.
Но пока деспот рассказывал о своих планах, досада рассеялась. Над переносицей женщины появилась тонкая вертикальная морщинка, обыкновенно выдающая раздумья или беспокойство графини. Плачевный вид платья деспота оставил ее равнодушной, поскольку Лукреция не сомневалась, что в доме для Тома найдется не только кратковременный приют и скудный ужин, но все необходимое. Брат Константина был гостем, по следу которого могли бежать две османские ищейки - беда и смерть, но кажется, ему единственному из царственной семьи сегодня благоволила удача. А при такой удаче, найдя капитана, чье судно османы согласны выпустить из Золотого Рога, Тома будет в Риме столь скоро, что станет одним из первых, кто поведает папе о падении Константинополя, тем самым получив возможность подать происходящее к своей выгоде.
Лукреции пришлось напомнить себе, что она все же имеет дело не с прожженным интриганом, а весьма открытым и прямодушным человеком, оказавшимся в сложной ситуации. И судя по планам, никакой военной или финансовой поддержи у наследника уже несуществующего престола, не было. Графиня раздумывала о том, к кому бы она сама обратилась на месте Тома, и ответ был очевиден. К венецианцам. Уж кто-кто а нобили, состоящие в совете города Святого Марка не упустят возможности поживиться за счет войны против захватчиков города, считавшегося вторым после Рима оплотом Христианства, лишь бы иметь достойный повод привести к стенам Константинополя флот. А возвращение престола законному наследнику – повод столь благородный, что под это него и деньги найдутся на флот и армию, и то, что не разграбили башибузуки Мехмета, будет прибрано к рукам, и, в случае победы, республика Святого Марка столь плотно укрепиться по обе стороны Средиземного моря, что станет диктовать условия многим европейским государствам, чьи корабли путешествуют по нему.
- Мне думается, латинское платье вам будет к лицу, деспот, - женщина невесело улыбнулась, - Признаться, я и сама подумываю о возвращении на родину, теперь, после смерти Константина, только вера и молитвы позволяют мне не впадать в отчаяние и не предаваться мыслям, что жизнь моя закончена.

 Отправлено: 24.03.11 22:02. Заголовок: Не уловив намека в п..

Не уловив намека в последней фразе дамы, Фома смутился еще сильнее, решив, что она хочет отослать его от себя, ибо в такое время и в таком виде женщина может принимать у себя лишь любовника, будь она хоть триста раз дочь источающей благоухание любви Италии, и окружай ее стотысячная армия нехристей. Теперь, когда обманчивый покой слетел на душу деспота, когда роковые картины, потрясшие его, подобно сценам в пьесе, исчезли за бархатными занавесками безопасного жилища, младший брат Константина с особенной остротой ощутил, что он полуголым стоит перед той, что делила с его братом не только тайные мечты и планы, но хлеб и постель.
Побледнев, он попытался подняться, но ноги вдруг подкосились от новой мысли, запоздалость которой можно было объяснить разве что бунтом разума против того, что случилось, и что противоречило, казалось, и природе и здравому смыслу.
- Простите, монна, вам, должно быть, хочется остаться одной после того что.. о чем я... того, что вы узнали... о моем брате. Я... мне следовало догадаться. Позвать ваших женщин?- Фоме наконец достало душевных и телесных сил, чтобы (в который раз) подняться на ноги; слабость от стыда за то, что он поддался очарованию женщины вместо того, чтобы оплакивать усопших и потерянных.
Женщины, которая была из мира, с равнодушным вниманием следившего за гибелью всего их рода.

 Отправлено: 25.03.11 17:32. Заголовок: Разговор вдруг смялс..

Разговор вдруг смялся – Тома неожиданно засобирался, решив вдруг, что Лукреция захочет побыть одна. Графиня непонимающе взглянула на гостя, думая, что же такого она скзала, чтобы Тома мог счесть,что его общество тяготит ее. Что до порванного платья – так Лукреция прекрасно понимала, что творится за пределами Галаты, и не видела смысла в лицемерном ханжестве. Особенно с тем, кто прекрасно знал о том, что она жила в блуде с басилевсом. Ей не хотелось оставаться в одиночестве, и звать скучных своих наперсниц, все разговоры которых были переживаниями да пугающими предположениями о будущем - тоже.
- Что вы, деспот, - воскликнула женщина, поднимаясь вслед за гостем, - это мне следовало сначала позаботиться о вас, прежде чем заводить разговоры о планах, но я так обрадовалась вам, брату того, кто был для меня не басилевсом, но… - она нарочно не договорила. Окончание фразы было очевидным, и Тома сам без труда мог догадаться о несказанном слове. Все что я хочу сейчас – помолиться за душу Константина, Ведь молитвы – все что мне осталось теперь.
Она тяжело вздохнула, и отвернувшись от гостя, чтобы тот не видел, как заблестели слезы в уголках глаз, взглянула в окно.
- Я ведь не могу даже оплакать его, как подобает, и предаваться скорби открыто – тоже, - сдерживаемые рыдания отзывались дрожью в голосе. Обхватив себя за плечи, Лукреция опустила голову, и сделала глубокий вдох, надеясь, что это поможет ей успокоиться, - мы все должны быть сильными, - добавила она глухо, вот только где мне взять силы, кир? Где Вам взять силы? Помолитесь со мной, кир Тома? – она заставила себя обернуться и посмотреть на деспота.

 Отправлено: 25.03.11 20:48. Заголовок: Жалоба, прозвучавшая..

Жалоба, прозвучавшая в словах монны Лукреции, заставила лицо деспота посуроветь. В самом деле, к кому еще могла обратиться за помощью латинянка, чья любовь и нежность скрашивали последние дни его брата? Так ли права была мать, считавшая, что ее счастливая соперница за место в сыновнем сердце должна быть непременно зловещей птицей, накликавшей беду на дом Палеологов? Будь так - что мешало шпионке, убедившись, что ее цель достигнута, покинуть еще не взятый в кольцо город - или даже сбежать на одном из последних кораблей, чтобы избегнуть опасности и принести своему хозяину весть о том, что хитро задуманная задача была решена и армия турок в ближайшее время не будет способна к решительным действиям? Вместо этого она осталась подле любовника, рискуя уже не одним добрым именем, но самой жизнью - и просит не награды у владыки Неаполя или Милана, но лишь позволения молиться за пропавшего Константина.
Пропавшего... сколько еще они будут укрываться за этим словом в ложной надежде?

- Мадонна,- проговорил Фома с нерешительностью, которая ему самому показалась трусливой; выпрямившись и подняв голову, чтобы воскресить в себе самом тающую решимость и твердость духа, со-деспот морейский сделал шаг к латинянке. Наверное, следовало обнять плачущую женщину за плечи, но этот жест, столь простой и естественный, казался ему предательством по отношению к брату.
- Я ваш слуга, мадонна,- тихим, но лишенным всякого трепета голосом проговорил он, изгоняя от себя всякое помышление, кроме памяти убитого брата и покинутой матери. Не время, ах, не время сейчас было колебаться и слушаться иного голоса, кроме того, что вещал от разбитых, втоптанных в прах ногами варваров крестов, сбитых с крыш храмов Византии.
- Я ваш слуга, и сделаю, как вы прикажете.

 Отправлено: 30.03.11 20:50. Заголовок: С распятия на стене ..

С распятия на стене безучастно и кротко смотрел Спаситель, которому и латинянка и ромейский деспот молились в равной мере, разве, что по разным обрядам. Лукреция не стремилась к показной скорби, к посещениям ближайшей часовне, и громким стенаниям. Все что она могла сейчас – отдать посильную дань памяти тому, с кем рядом была последние годы.
Сделав несколько шагов, женщина опустилась на колени перед крестом, и как только деспот присоединился к ней, сложила у груди руки и устремила взгляд на печальное лицо Иисуса.
Кредо, предваряющее молитву за Константина, сейчас для самой Лукреции звучало фальшиво, словно знакомые с детства слова, вдруг потеряли смысл.
Но все же, молитва успокаивала, усмиряла смятение, поднявшееся было в душе латинянки, даря силы к тому, чтобы жить дальше, не забывая об утратах, но смиряясь с ними.
Закончив молитву, Лукреция благодарно посмотрела на князя Ахеи и слабо улыбнулась, нерешительно протянув руку, дабы он мог помочь ей подняться с колен.

 Отправлено: 31.03.11 20:55. Заголовок: Пожалуй, никогда еще..

Пожалуй, никогда еще Фома не испытывал во время молитвы таких терзаний. Жизни церкви, и жизни-в-церкви византийские князья всегда уделяли огромнейшее внимание, детьми привыкая играть среди пышноризных отцов и ласковых монахинь; суровые и прекрасные лики Софии, Хоры, Богородицы Паммакаристы, которую он любил какой-то особенной, пламенной любовью, как символ возродившейся родины, разрушенной врагами, но все же сумевшей подняться из праха... Знак ли то был, что ему, последнему в роде, выпало быть и последней надеждой на возрождение рода, могущего соперничать с величайшими королевскими домами Европы?
Покаяние и молитва никогда не были для Фомы мимолетным делом. Пусть его нельзя было назвать истово верующим, как его мать, и никто никогда не воздымал его, как символ мученичества за Христа, как уже начали вспоминать его брата; последний из князей Второго Рима полагал приверженность к Господу не пожаром, а свечой, которая одиноко горит перед лампадой, пусть не вздымаясь до неба и не восхищая миллионы людей красотой своего пламени - но горит неустанно, долго, надежно. Долгие часы выстаивания на службе кнзь Ахейский без всякого сомнения мог посвятить либо обдумыванию проблем своего крошечного государства, либо дел, предустановленных на день - и никогда не видел в том большого греха, ведь где, как ни в храме, Господь вдохновляет нас на справедливость и мудрость, и прикосновением, близостью своей способен внушить нам силы, когда сил человеческих, мудрости человеческой уже не хватает.

Лишь изредка, иногда, в минуты тяжких решений или душевной слабости, которая, нет-нет, да и слетает на каждого сына Адама и Евы, приходил деспот ахейский в храм не так, как школьник приходит к наставнику - но как блудный сын, измученный долгой разлукой, припадает к стопам отца. Не прося ничего, умирая от единственного счастья, беспредельного, наполняющего всю сущность, заставляющего петь ангельскими голосами каждую частицу тела, он просил лишь одного - любви, невыразимой, единосущной, всепроницающей любви божьей. "Жизнь без нее была мне хуже ада,"- скажет много после один из самых странных и темных персонажей в истории церкви, человек, автор "Трукиады", незримой нитью связанный с Византией, галл, грезивший мечтой о последней крестовом позоде** - и действительно, ничто не вызывало в душе деспота морейского такого страха, как страх потерять связь с небом своей родины, которое для него и было живительным божьим Небом.

Но сейчас эта пугающая черты была так близка, как никогда. Фома смотрел на фигуру Распятия и понимал, что Христос, которому он должен был бы принести свои горести, не слышит его, и образ страданий Спасителя не вызывает ни малейшего отклика в его сердце. Нет, он не сравнивал его со страданиям народа, как, возможно, следовало бы правителю, и не разделял, как противники Унии, своего и латинского бога - но лишь безучастно взирал на кусок дерева, по которому прошлась умелая рука резчика, спрашивая себя, почему должен поклоняться ему, когда его Бог лежит поверженным мечом земного владыки?
Это не был бунт, какой, вероятно, зародился бы в душе Дмитрия, ни гнев, что наверняка, вдохнул бы новые силы в Константина; это не было загадкой, как для старшего, любимого брата Иоанна - но только тихим, спокойным удивлением, как будто сама способность Фомы гневаться и бунтовать рухнула вместе с неприступными стенами города.

...Он так задумался, что не заметил, как хозяйка дома завершила свою молитву и что она теперь смотрит на него, протягивая руку, со странным выражением на прекрасном лице; быстро перекрестившись, и еще до конца не очнувшись от грез, барон ахейский подставил даме запястье, дабы она могла выпрямиться в своем неудобном одеянии.
Нарушать тишину, царящую после молитвы, всегда было делом нелегким для младшего из Палеологов, но теперь молчание было бы не к месту и не ко времени. Потому Фома ободряюще улыбнулся в ответ на улыбку Лукреции, и произнес, наклонившись и касаясь губами тонких белых пальцев:
- Господь милостив, монна. Я брошусь в ноге Его Святейшеству Папе, и тот не оставит на погибель город, по древности и величию святынь могущий стать вровень с самим Римом. И его детей тоже. Лето еще не успеет отлететь, как Константинополь вновь будет принадлежать Кресту.

 Отправлено: 02.04.11 13:54. Заголовок: Приняв поданную Том..

Приняв поданную Тома руку, женщина легко поднялась и печально с явным усилием улыбнулась. Ей не шло скорбное выражение лица, да и кому приятен, терзаемый своими мрачными размышлениями, собеседник? Чуткий человек, замечая тень раздумий или озабоченность на лице другого или расспрашивает, дабы ободрить словом, если позволяют отношения, либо спешит уйти, чтобы не мешать раздумьям. А назвать князя Ахеи невнимательным и бесчувственным, латинянка не смогла бы при всем желании.
«Какая самонадеянность!», - подумала она, услышав признание Тома в планах на встречу с папой, - «отбить у османов Константинополь до осени, если Папа согласится снарядить войска то за всеми сборами пройдет не один месяц… Может быть, в лучшем случае, через год…»
- Дай Бог, - тихо ответила женщина, - можете рассчитывать на меня, кир, во всем, что понадобится для успеха вашего благородного замысла. Мои возможности скромны, в сравнении с возможностями Его Святейшества, но все же, я – не последний человек в этом мире.
Хотелось думать, что это так. Что ее не оставят без помощи в эти безумные дни, и после…
- Но довольно об этом, - решительно заявила Лукреция, поведя плечами и вскидывая голову, - строить планы хорошо, когда знаешь, что в полной безопасности, а нам с вами… рано смотреть в сторону Рима, пока нет возможности покинуть Константинополь.
Последние слова были полные непритворной горечи. Она успела полюбить этот город, пусть и не столь величественный, как в былые столетия.
- А что ваша спутница? Где вы ее оставили? - вспомнив о спутнице кира Тома, и своем любопытстве при коротком рассказе деспота о ней, латинянка решила сменить тему, - я хочу познакомиться с той, что помогла вам спастись.
Даже если девушка и не задержится надолго при ней, Лукреция полагала что иметь в качестве служанки или компаньонки последовательницу католической веры, много лучше, чем ромейку.
После дворцовых интриг, когда ни одна из женщин ее, не в пример ромейской знати, скромной свиты не попадала в услужение к латинянке, без одобрения басилины, Лукреции хотелось хоть чуточку ослабить бдительность, и хотя бы здесь, среди своих не жить в постоянном напряжении, а говорить чуть свободнее, просто рассчитывая на то, что ее слова не будут истолкованы превратно и переданы кому-то из заинтересованных особ.

 Отправлено: 03.04.11 14:48. Заголовок: Недаром говорится: &..

Недаром говорится: "Язык мой - враг мой". Какова бы ни была деликатность ахейского князя, но при словах монны Лукреции "я – не последний человек в этом мире" сердце его неистово взыграло от этого почти явственно данного обещания.
- Монна,- пробормотал он, сжимая пальцы в порыве горячей признательности, которая заставила его кровь быстрей побежать по венам. В этот миг беглец уже видел себя победителем, во главе победоносной армии въезжающей в распахнутые ворота Константинополя. Как на барельефах и гравюрах, изображающих победоносные возвращения римлян из военных походов: осыпающие дорогу цветами дети, колесница, влекомая квадригой широкогрудых скакунов, покрытый багряным плащом завоеватель с поднятой рукой. Прекрасная женщина увенчивает его златокудрую голову лавровым венком и горожане восторженно кричат...

... Рука графини выскользнула из его руки, и это движение рассеяло блистательное видение; вздрогнув, младший сын императрицы выпрямился, стараясь унять отраженные на лице волнение. По счастью, собеседница предпочла переменить тему, и, казалось, не обратила внимания на то, как взволновало его это простое прикосновение.
- Я оставил ее в пустом доме возле дома консула... она еще совсем ребенок, а лишь один Господь мог знать, доберусь ли я до этого дома, где встретил столь дружественный прием. Я не имел последние дни вестей от своего брата и матери, и не мог знать, найду ли кого-нибудь в этих стенах,- мысли о Елене вновь заставили его брови сойтись.- И не знаю, что ждет меня впереди сейчас, когда покинул их в руках осман...
Деспот прикусил язык, но было уже поздно: вырвавшись, роковая тайна уже не могла вернуться обратно.

 Отправлено: 03.04.11 18:08. Заголовок: От возмущения, у ит..

От возмущения, у итальянки перехватило дыхание. Лицо ее, только что живое, участливое словно окаменело – губы сжались, выдающая возраст морщинка над переносицей обозначилась четче, а глаза опасно сузились, словно взор любовницы басилевса был обращен не на единокровного брата Константина, а на предателя, виновного во всех невзгодах, обрушившихся на Ромейскую Империю. Именно такой взгляд и называют убийственным. Даже Константину нет- нет, да доставались безмолвные удары этих гневных стрел, и правитель, властный и гордый человек, понимал, что виноват, виноват перед женщиной, которой открыл свое сердце, и спешно отводил взгляд.
- Я… понимаю, - медленно и сухо проговорила Лукреция, - в одиночку безопаснее пробираться по улицам, на которых полно османских головорезов, чем …
Она сделала вдох и смежила веки, призывая все свое самообладание, чтобы не выплеснуть на князя Ахеи яростные упреки в малодушии и трусости. «Вероятно, он не мог поступить иначе», - подумала женщина, но мысль эта ничуть ее не успокоила.
Как часто приближенные Константина говорили так? И сам он?
Он не мог поступить иначе, отказавшись от условий Мехмета, обещавшего сохранить жизнь всем, добровольно покинувшим город, не мог оставить верных ему солдат в день последней битвы…
Тома был виновен уже в том, что стоял сейчас перед ней, живой, смея говорить, что оставил брата и мать. Виновен не как брат императора, а как мужчина, чей долг – защищать…
Но сколь бы темпераментной ни была Лукреция, сколь бы сильные чувства не бушевали сейчас в ее сердце, она умела отделять их от того чему служила – интересов Ватикана. Сын оставил мать и брата в руках врага – непростительная слабость, поступок, достойный порицания… Басилина и Константин в руках турок – хороший расклад для Рима. Или деспот говорил о другом своем брате?
Упрек так и не был досказан.
- … тащить с собой девицу, которая может стать обузой…
Не один год оттачивала графиня в себе умение говорить только то, что нужно, а не то, что хочется. О случившемся князя Ахеи можно расспросить и позже, когда он сам будет расположен к откровенности.
Лукреция через силу улыбнулась, хотя глаза все еще оставались злыми и холодными. Главным было не забывать ни на минуту, что изменить случившегося ни она, ни Тома Палеолог не в силах, и нужно не тратить силы на бессмысленные стенания и упреки, а действовать…
- Но главное, вы, деспот, живы, - несмотря на улыбку, слова были безымоциональны и тихи, - на все воля Бога. Смените платье, думаю, в доме найдется что-нибудь менее… приметное, и, не сочтите дерзостью с моей стороны, просьбу позаботится о судьбе оставленной вами девицы. Не понимаю, что могло послужить причиной нападения осман на вас, но в Галате спокойно… насколько может быть спокойно в этот день.

 Отправлено: 04.04.11 12:46. Заголовок: Когда взгляд женщины..

Когда взгляд женщины метнул две огненные стрелы, по мощи превосходившие знаменитый греческий огонь, Фома, чья душа едва начинала оттаивать от залединившего ее прикосновения смерти, невольно сделал шаг назад. Нет, содеспот морейский не был отчаянным трусом, и своими руками завоевал принадлежащее ему теперь княжество - пусть и не как его брат, но, хвала небесам, у него было достаточно рыцарей... Но сейчас гнев, мелькнувший в глазах латинянки, был худшим укором нечистой совести - худшим тем более, что несколько мгновений назад он сообщил ей, что Константин, которому выпала почти та же судьба, предпочел смерть позорному бегству.

Растерянность его была так велика, что мужчина подчинился приказу, машинально схватившись за ворот рубашки и потянув в сторону тесьму, когда-то переливавшуюся шелковой нитью, а теперь грязную и засаленную. Рубаха съехала по его плечу, открывая голую загорелую кожу и видневшуюся под ней тонкую кольчугу - но, спохватившись, Фома одернул одежду и выпрямился.
- Я жив, монна,- тихо проговорил он, и выражение лица, изможденного, отмеченного печатью близкой смерти и опасности, которая окружала последнего в царском роде с момента его прибытия в город,- я жив, потому что кто-то должен был сохранить память о мертвых. Потому что кому-то придется принять на себя не лавровый венец славы, а позорную ношу - быть правителем разоренной державы и последним защитником сирот и вдов. Я жив, наконец, потому что я хотел жить - и был бы счастлив, если бы безрассудство моего брата позволило бы сохранить жизни и всем остальным. В этом моя вина, и, сколько потребуется, столько я буду нести ее. Если подобный груз кажется вам недостойным человека царских кровей, и если пятна на его порванной багрянице терзают ваш взор и пятнают вашу честь - вы можете сейчас отказать мне в гостеприимстве.

 Отправлено: 09.04.11 17:09. Заголовок: - Как вы можете, кир..

- Как вы можете, кир- голос женщины был тих, но не слаб, - говорить такое, даже думать ? Разве ищут покоя и укрытия в доме тех, от кого заведомо ожидают отказа? Разве делят молитву с тем, кого считают способным на подобное бессердечие?
Она неотрывно смотрела на Тома, размышляя о том, что деспоту верно вздумалось заставить ее еще и просить, чтобы он остался и принял посильную помощь латинянки, любовницы его брата. Благородные, но обнищавшие люди, чья спесь и харизма позволяли держаться подобным образом могли, таким образом, неплохо устраивать свои дела, выставляя ситуацию одной фразой так, что человек оказывающий им услугу еще и просил о чести помочь, да после рассыпался в благодарностях за возможность служить аристократу. В данном случае, одному из наследников низвергнутого османами престола христианских императоров.
Мерой всех вещей называл Сократ человека, и мудрость эта не единожды проверенная жизненными примерами сейчас получила новое подтверждение: Лукреця судила о других по себе, и сама в подобной ситуации попыталась бы выжать максимальную пользу из каждого, кто мог испытывать к ней хоть тень приязни или чувства долга.
-Ваши слова, деспот, причиняют мне боль, но раз вы полагаете возможным упрекать меня, то пусть будет так… Простите, если обидела, видит Бог, в моих мыслях только желание помочь вам. Коль вы сочтете, что ваша спутница не напугается и не сбежит, когда за ней придут незнакомые ей люди, то я могу послать слуг за девочкой… Однако же, мне думалось, что даже будучи членом императорской семьи, можно оставить громкие фразы ради простого поступка.

 Отправлено: 10.04.11 16:14. Заголовок: - Я понял вас, монна..

- Я понял вас, монна,- губы содеспота Мореи поджались, ибо удар по нечистой совести в словах латинянки сплелся с поражением, нанесенным мужчине. Впрочем, чему он удивляется: обреченный ютиться в тени старшего брата, всегобщего любимца, теперь он заслужил порицание за то, за что бы Константин получил восторг и поклонение.
- Я понял вас,- повторил он тихо, опуская глаза, но не склоняя головы, словно соглашаясь с вынужденным унижением, причина которому была не в нем, и не в собеседнице, а только в судьбе, играющей людьми, словно капризное дитя - куклами.- И прошу простить за то, что кровоточащие раны мои еще слишком свежи, а жажда жизни - еще слишком сильна. Мой брат, вне сомнения, поступил более достойно, предпочтя смерть под стенами города, и оставив нам, выжившим, выбор: следовать за собой или познать унижение - пережить свою смерть и чужую победу. И я понимаю, что вы ждали, что люди одной с ним крови выберут участь столь же достойную... Но мой брат не был отцом, как не был мужем,- не удержавшись, пустил князь Ахеи парфянскую стрелу в собеседницу,- и, сходя в могилу, мог бросить свой царский венец в лицо более сильному... вместе с жизнью всех тех, кто был ему дорог.

Речь Фомы прервалась, и он, дрожа от обиды и ярости, закусил кулак, пытаясь сдержать поток отчаянных и яростных слов. Несколько тягостных мгновений его сердце обливалось кровью, потом младший сын Мануила нашел в себе силы проговорить:
- Позвольте мне откланяться, монна. Вы правы, сегодняшний день требует не слов, а поступков. С вашего позволения, я доставлю к вам эту девицу... и положусь на волю Господа.

 Отправлено: 17.04.11 11:45. Заголовок: Как обычно, мужчина,..

Как обычно, мужчина, заявляющий, что понял женщину, в самом деле, ничего не понял. Лукреция только сжала губы, заставив себя промолчать. Пусть понимает, как хочет. Князь Ахейский был не менее упрям, чем его старший брат. Он не падал от кровопотери, раны его может, и впечатлили бы юную девицу, пальцы которой ни разу не читали по шрамам на теле мужчины историю сражений, в которых ему довелось побывать. Лукреция же полагала, что о таком пустяке можно позаботиться позже, потребовав от слуг воды и бинтов.
- Князь, - окликнула она деспота, который явно был недоволен тем приёмом, который получил в ее доме, - отдых не должен омрачаться мыслями о неоконченных делах. К Вашему возвращению вас будет ждать и комната и стол, вопрос лишь в том, что вы можете успеть за эти полчаса. А ранам вашим я уделю внимание, поверьте, - с тонкой улыбкой пообещала женщина, - и… она оставила свое место и шагнула вслед ромею, словно намереваясь проводить уходящего. Подошла близко и вскинула голову, заглядывая в серые, словно предгрозовое небо, глаза мужчины и добавила, понизив голос:
- Положитесь на себя, кир, воля небес последние дни неблагосклонна к христианам, и мне видится в этом желание Всевышнего, чтобы мы прошли это испытание своими силами.

 Отправлено: 17.04.11 19:57. Заголовок: Гнев, обуревавший Фо..

Гнев, обуревавший Фому еще минуту назад, обида и разочарование отхлынули прочь, когда волна крови, поднятая смущением, прилила к лицу деспота. Бледность, печатью Апокалипсиса лежавшая на его челе, отступила, когда латинянка на мгновенье приблизилась, принося с собой смятение и возвращая чувства, для которых сейчас было не место и не время.
Красные пятна выступили на щеках грека, словно он уже лежал на смертном одре и невидимый ангел смерти, с крыльями, которые невидящему земному глазу казались темными локонами монны Лукреции.
Женщины, уже принесшей смерть в его семью.

- Я благодарю вас, мадонна,- ответил он сильно смягчившимся тоном, протягивая руку, но не так и не коснувшись холеной белой ладони хозяйки дома.- И я прошу простить меня, если удручил вас своим присутствием или воспоминаниями... И я действительно понимаю, что подверг вас риску, явившись сюда. Если позволите, я все же воспользуюсь вашей добротой и приведу себя в вид более достойный. Даже если мои дела пока не кажутся вам таковыми.
Внезапно решившись, Фома обхватил пальцами руку графини и, стремительно наклонившись, коснулся губами белой кожи. Затем, едва выпрямившись, и не глядя на собеседницу, бросился прочь.