Отправлено: 20.08.10 00:40. Заголовок: Во искупление...

Дом Энрике Эквилио.
около пяти часов дня.
Продолжение отыгрыша Бей, но выслушай<\/u><\/a>

 Отправлено: 20.08.10 00:41. Заголовок: Большой дом вовсе не..

Большой дом вовсе не был прихотью молодого купца. Когда приходили в город дромоны, груженые зерном, маслом или сталью и деревом, дом становился похож на муравейник. Поверенные с слугами, капитаны кораблей, их помощники и лоцманы, даже подчас незнакомые Энрике люди, имевшие письма под которыми стояла размашистая подпись отца, или имена компаньонов Эквилио-старшего, могли рассчитывать на достойный прием, кров и стол.
Иногда такое случалось несколько раз в год, иногда гости не заполняли дом, но сменяли друг друга так часто, что скучать в одиночестве и предаваться любимой своей ипохондрии венецианцу практически не удавалось. Слуги здесь тоже были разношерстные. Выходцы из Вененто, приехавшие еще с мессером Маттео, нанятые ромеи, сманенные от других торговцев охранники, вроде Марка и вовсе представляли собой удивительную смесь кровей и наций.
С появлением в доме лекаря Аль-Рази стала звучать здесь и арабсая речь.
Слуги оставили раненого на попечение женщин, подоспевших с теплой водой и полотенцами.
Грубая, наскоро наложенная повязка уже пропиталась кровью, как и одежда грека, поэтому женщины, без раздумий разрезали и платье ромея и нижнюю рубашку, побросав лоскуты в тот же таз, куда и искромсанный для перевязки плащ воина.
- Потерпи, сынок, потерпи, - приговаривала старшая из служанок, сухой ладонью приглаживая темные кудри ромея, - по тронутым мелкими морщинками щекам женщины катились слезы. Она не могла сейчас не думать о двух своих сыновьях, которые ушли сражаться за город, и молилась о том, что если ее дети сейчас ранены, то пусть рядом с ними окажутся верные друзья, смеющие найти тихое место, а заботливые руки обработают и перевяжут их раны.
Когда раненый был обнажен, врач, ни словом не подгонявший женщин в их работе, нетерпеливым жестом потребовал, чтобы служанки более не мешали, и, подойдя к пациенту, обхватил пальцами запястье его руки, дабы сосчитать пульс. Слуга его, смочив в воде губку, осторожно стер присохшую кровь, стараясь не задевать рассеченных краев кожи.
Рана, проходящая через всю грудную клетку гиганта, была впечатляющей, но сама по себе не столь опасной, как кровопотеря, к которой привело то, что у пациента то ли не было возможности наложить нормальную повязку, то ли был избыток самонадеянности – качества нередкого для здоровых и физически крепких людей. И все же оставлять ее в таком виде было чревато - нагноение, в случае дурного ухода и несвоевременной смены повязок, или же, едва затянувшись, она могла снова открыться от излишне резкого движения и повлечь за собой новое кровотечение.
Ко всему прочему, из-за того, что ему пришлось изрядное время пробыть на ногах и в движении, грек потерял немало крови, и кровотечение это надо было немеделнно прекратить. Приказав слуге кипятить масло, Аль Рази оттянул пальцами веко пациента, чтобы посмотреть цвет его склер, и удостоверившись в их здоровом состоянии, изрек, нимало не заботясь, слышит ли его раненый, или уже впал в полузабытье:
- Не уверен, что даже такой сильный организм быстро оправится после кровопотери. Я прижгу вашу рану, уважаемый, но если она откроется или кровотечение возобновиться, то одному Аллаху ведомо, сколь это может быть опасно для вашей жизни.

 Отправлено: 20.08.10 02:09. Заголовок: Антониос старался ка..

Антониос старался как можно меньше быть обузой для тех, кто помог ему добраться до комнаты и осторожно уложил на какую-то кушетку. Он как мог, переставлял ноги самостоятельно, старался не заставлять слуг приютившего его и пока незнакомого господина приостанавливаться из-за него.
Как только его лопаток коснулась мягкая ткань простыней, Антониос почувствовал себя так, будто на его грудь свалилась каменная плита - невообразимая усталость и слабость отняли у него всяческую возможность двигаться, хотя разум ещё блуждал в тусклом взгляде. Грек всё видел и слышал, но чёткость восприятия уже расплывалась.
Когда какая-то старая женщина погладила его по голове и сказала ласковые слова на родном языке, Антониос почувствовал, как остро и больно сжалось сердце. Он сделал усилие и слегка повернул к ней лицо и улыбнулся, как будто хотел ободрить и хоть как-то выразить благодарность за теплоту. На большее его не хватило.
Тем временем рану осторожно промыли, а на запястье легли чуткие пальцы знающего своё дело лекаря.
Только после нескольких его манипуляций и того, как он сказал что-то, Антониос с усилием сфокусировал взгляд на его лице. И рванулся так, будто хотел сбросить со своей груди скорпиона. В глазах сразу же стало темно, и ромей обессиленно рухнул на спину, невнятно, едва слышно прохрипев:
- Не смей... трогать... меня, нехристь...
Слова, казалось, застревали в зубах вязкой патокой, вряд ли можно было разобрать что-то, скорее эта фраза напоминала полу-стон, полу-рычание.
Нет, нет, только не это! Только не турок!
И самое гадкое - нет никакой возможности сопротивляться. "Меч. Где мой меч! И где я сам?" - мысли путались, спотыкались друг об дружку, точно небольшая компания горьких пьяниц, решивших пройтись пешком. Только две мысли твёрдо стояли в самом центре угасающего сознания - "Нехристь" "Где мой меч"
Через минуту он смог проговорить снова, чуть чётче:
- Не трогай меня... не трогай...
Отвратительно ощущать себя настолько беспомощным, что приходится просить вместо того, чтобы молча отпихнуть от себя этого османа, встать и сжать в ладони привычную рукоять верного меча.

 Отправлено: 20.08.10 12:34. Заголовок: Внешнее спокойствие ..

Внешнее спокойствие и собранность лекаря были лишь искусной маской, необходимой порой, чтобы скрывать замешательство, негодование, возмущение пренебрежением к его советам, которые выказывал латинянин в периоды, когда ипохондрия и мнительность сменялись жаждой деятельности. За годы маска эта стала столь привычной, что Аль-Рази искренне полагал себя человеком терпеливым и даже терпимым к тем, кто поклоняется сыну человеческому, как Богу.
Но терпимость его и немало стоила и щедро оплачивалась, да и венецианец не затрагивал религиозных вопросов с той молчаливой мудростью торговцев, полагающих, что куда приятнее и полезнее вести беседы о том, в чем можно прийти к согласию, рождающему взаимную приязнь, чем ломать копья в обсуждении вопросов теологических, ибо, какой бы ни была тема спора, натура человеческая такова, что раздраженность от упрямства собеседника нередко перерастает в гнев плохой советчик в делах, касающихся торговли, политики и любви.
Лекарь разобрал слова раненого, едва заметная усмешка тронула его губы, когда он с заметной брезгливостью отпустил запястье экскувитора.
- Прежде всего, я – врач, - сообщил араб сухо, - и добавил отмерив голосу каплю язвительности, - но если вы желаете, чтобы вас лечил христианин, можете поискать среди своих единоверцев, коих в этом доме не мало того, кто возьмется за вашу рану.

 Отправлено: 20.08.10 13:13. Заголовок: Смысл сказанных осма..

Смысл сказанных османом слов с трудом доходил до Антониоса. Он всё ещё видел перед собой смуглое лицо и чёрные глаза и никак не мог отогнать о себя призраки таких же точно лиц, отзвуки давно закончившегося боя. Кровь и смерть.
Тело грека мелко дрожало, у него сводило челюсти, Антониос пытался с этим бороться, но не получалось. Он терял контроль над телом. От этого становилось страшно. Скоро он провалится в небытие, и вполне вероятно, не вернётся. "Прости меня, отец, своего недостойного сына"...
Единоверцы. Осман что-то сказал о единоверцах...
Антониос собрался с силами, вцепился в его руку и прохрипел:
- В этом доме есть христиане? - и, тяжко сглотнув, добавил: - священник... любой...

 Отправлено: 20.08.10 13:49. Заголовок: Тяжелый взгляд врача..

Тяжелый взгляд врача задержался на лице ромея, и Аль- Рази задумался на миг, бредит ли мужчина, или говорит, находясь в ясном сознании. Сухая, ладонь коснулась лба экскувитора, и лекарь отметил, что жара нет, осмысленный взгляд, связная по смыслу речь. Впрочем, за семь лет, проведенных с больным латинянином, Аль-Рази убедился, что бред иной раз бывает очень осмысленным и пугающе убедительным.
Слаб человек перед искушениями, кои изобретает порой разум, смущая душу предложенными решениями. Лекарь всерьез подумывал, а не попросить ли охранника Марка одним ударом оглушить пациента, дабы тот, пребывая в состоянии бессознательном, не мешал врачеванию. Но памятуя, что случилось с последней жертвой подобной просьбы – черной ярочкой, мясо которой было подано сегодня к столу, решил что если Аллаху и угодно пресечь жизнь этого неверного, то это произойдет и без постороннего вмешательства.
И чем дольше не вмешается врач, тем меньше вероятность, что ромей оправится.
- Это дом торговца, а не священника, - терпеливо сообщил лекарь, - Если же, вам, уважаемый угоднее совершать обряды, чем принимать лечение, я сообщу хозяину этого дома о том, что вы просите позвать священника.
Слуга, внимавший разговору, однако споро установил небольшую жаровню и развел огонь, и теперь следил, как налитое в бронзовый ковшичек с витой ручкой масло начало чуть пениться, закипая.

 Отправлено: 20.08.10 22:27. Заголовок: - Если я умру, - хри..

- Если я умру, - хрипло произнёс Антониос чуть тише и спокойней, - то хотел бы предстать перед Господом с чистой совестью. Если у тебя есть сердце... если у хозяина этого дома есть возможность...
Он умолк, поняв, что мысли и слова путаются, и ещё не хватало, чтобы его последнюю просьбу об исповеди приняли за бред.
Последняя просьба... Неужели так скоро? Неужели он так и не выполнит наказа отца?
Антониос смотрел в склонённое над ним лицо, в самые глаза лекаря. Потом лицо грека расслабилось, глубокая складка между густых чёрных бровей чуть разгладилась, и он прошептал:
- Прошу тебя... попроси позвать священника... Я боюсь, что не успею...
Сердце болезненно сжималось, и дыхание перехватывало - тело словно подтверждало его слова и заставляло поторопиться.
- А потом я полностью в твоей власти. Делай со мной, что хочешь.

 Отправлено: 21.08.10 15:04. Заголовок: Что проку было в это..

Что проку было в этом упрямце? Аль-Рази прекрасно осознавал меру своего влияния на решения и мысли негоцианта и понимал, что если он прикажет сейчас слугам скрутить грека, дабы помочь больному против его воли, то либо лишний шум привлечет внимание Эквилио, либо после, придя в себя, этот неверный не упустит возможности рассказать о жестокосердии леаря, который посмел отказать ему христианских таинств. И ладно, если к тому времени хозяин дома преставится. Никому не будет дела до жалоб ромея-стратиота, а вот если милостью Аллаха болезнь негоцианта отступит на шаг назад и даст несчастному еще одну мучительную отсрочку?
Аль-Рази прекрасно был осведомлен о том, что причитается ему в случае смерти латинянина, упомянувшего лекаря в завещании, но так же знал и нрав своего пациента, настроение которого в такие периоды менялось как облачные узоры в ветреный день. И не собирался совершать ничего, что бы могло заставить негоцианта озлобиться или разочароваться и, забыв о благодарности, переменить прежнее решение.
-Воля ваша, - лекарь тяжело вздохнул, скрестив на груди руки и отступая на шаг назад от кровати, - если вы предпочитаете истечь кровью и умереть на руках священника, чем довериться врачу-иноверцу, я могу лишь молиться Аллаху, чтобы средь ваших достоинств помимо доблести и силы оказалосбь еще и благоразумие.
Слуга, предчувствующий, что ничем хорошим спор ромея с лекарем не закончится, был на чеку, и едва араб отступился, снял масло с огня. Подскочив, едва лекарь глняул в его сторону, он кинулся к деври, едва Аль-Рази обронил, приказывая не словами, но тоном голоса:
-Массино!
- Сей момент, господин, - только и прозвучало в комнате, и парень унесся прочь, даже позабыв прикрыть за собой дверь.
Безмолвно ждавшая распоряжений, служанка, тихо присев рядом, взяла чистую мягкую тряпицу и осторожно стала собирать кровь.
- Господи Иисусе, неужто можно так, оставить человека истекать кровью, - едва слышно сетовала она. Сейчас приведут батюшку, да Массино скажет все хозяину нашему, он-то сумеет…
Служанка осеклась, и смочив тряпицу в тазике с чистой водой выжала ее. Алые струйки, стекшие с сжатой сильными пальцами ткани, змеились по дну широкой чаши, медленно скучивались спиралями и рассеиваясь, окрашивали воду в розовый цвет, становившийся насыщеннее каждый раз после того, как служанка выполаскивала сложенный бинт.

 Отправлено: 21.08.10 16:09. Заголовок: Антониос удовлетворё..

Антониос удовлетворённо вздохнул, чуть заметно улыбнулся, и уставился в потолок мутным взглядом.
Главное - успеть. Главное пока не засыпать. Собрать волю в кулак, дышать спокойнее... Если успеть - то пусть потом этот осман выполняет свой долг Гиппократа, будет уже не важно, что он - нехристь, враг, что врачевание может и не пойти на пользу, что... Да всё будет уже не важно. Душа важнее тела.
Антониос прикрыл глаза и терпеливо ждал, не шевелясь и копя силы.

 Отправлено: 21.08.10 22:20. Заголовок: - Сюда, святой отец...

- Сюда, святой отец.

Если у Массино и возникли сомнения, уместно ли приводить к ромею, который, как и все его собратья, суть схизматик и еретик, священника-латинянина, то он не стал придавать им значения. Дни были неспокойными, и не станет он рыскать по залитому кровью Константинополю в поисках православного пресвитера, да и не пристало гостю, который вот-вот мог отправиться к праотцам, капризничать и привередничать в вопросах спасения души.

Андреа попытался втолковать отправленному за ним юнцу, что он, будучи в сане дьякона, не имеет дозволения принимать исповедь, особенно у того, кто не крещен в лоне Римской церкви, но все его доводы оказались живо ниспровергнуты скороговорками слуги, из которых понятными были лишь "умирающий" да "милосердие". Посчитав, что Господь простит ему это превышение полномочий, венецианец поспешил за Массино.

Страждущим был тот самый человек из числа спутников Озгура, воин, привыкший к изнурительным тренировкам и кровопролитным сражениям, это видно было по его крепкому телу, а рана, рассекавшая мощную грудь, говорила о том, что недавний бой мог стать для него последним. Ромей он, италиец или нехристь, вроде лекаря, колдовавшего над огнем, всякий человек есть творение Божье, и отказывать ему в исповеди было бы грехом. Потому Андреа вверил себя в руки Вседержителя и безмолвно опустился на колени перед ложем Галидиса, осенив того крестным знамением.

 Отправлено: 22.08.10 00:19. Заголовок: Антониос приоткрыл г..

Антониос приоткрыл глаза и сразу же увидел над собой сероглазого мужчину, весь облик которого словно сочился светом. Улыбнувшись, грек приподнялся на локте, хотя это и стоило ему невероятных усилий и боли в раненом онемевшем плече. Но душа его так рвалась ввысь, что словно бы приподняла за собой исстрадавшееся, бренное тело.
Холодные крепкие пальцы схватили запястье священника, будто пальцы утопающего - соломинку.
- Святой отец, грешен я, грешен, - сбивчиво прошептал Антониос, глядя ему в самые глаза с отчаянием и грустью. Он не обращал внимания на то, что перед ним - не православный священник. Какая теперь разница. Он служит тому же Богу. Просто чуть иначе.
Священник...
Антониос замер с чуть приоткрытыми губами, глядя на него во все глаза. Священник!
Священники могут относительно свободно передвигаться по Городу даже сейчас, в этой кровавой круговерти. Его никто не тронет. Точнее, скорее всего не тронет. Он может не только облегчить рвущуюся прочь из тела душу, но и унести с собой кое-какие вести.
После короткой паузы экскувитор хрипло прошептал:
- Мы должны остаться с вами один на один. Помните о тайне исповеди...
Холодные пальцы впились в запястье священника чуть крепче, а тёмные глаза красноречиво обратились в сторону других людей, находящихся сейчас в комнате.

 Отправлено: 22.08.10 00:35. Заголовок: - Оставьте нас, - не..

- Оставьте нас, - неверным, чуть дрожащим от волнения голосом Торнато обратился к тем, кто присутствовал в комнате. Ему было неведомо, слышал ли о таинстве христианской исповеди лекарь-сарацин, и потому счел необходимым наскоро разъяснить старику причин своей просьбы. - То, что человек открывает перед Господом, не должно иметь иных свидетелей, кроме священства.

Андреа не мог поручиться, что араб понял причудливую вязь его слов, половина из которых так и осталась в свитках Аристотеля и Полибия, и присовокупил к ним выразительный взгляд, мысленно моля присутствующих не начинать дискуссии, как некогда это делали языческие предки жителей града Константинова.

 Отправлено: 22.08.10 07:47. Заголовок: Весь вид лекаря явля..

Весь вид лекаря являл собой оскорбленное достоинство, мудро и снисходительно взирающее на тех, кому в такой момент слова оказались важнее жизни. Поэтому он ограничился лишь приветственным кивком в адрес молодого священника, когда тот вошел в комнату, и не проронил ни слова во время короткого разговора двух христиан.
Учитывая, что основной его пациент не раз оказывался прикованным к постели, и, не смотря на то, что лечение принимал от правоверного, в вопросах души полагался на привитые с детства католические догматы, а посему дважды уже принимал таинство елеосвящения, араб прекрасно понимал происходящее, и просьба молодого священника его не удивила.
Служанка, не выдержав напряжения момента, тихо, сдавленно зарыдала, и первой вышла из комнаты, дернув за локоть Массино.
- Надеюсь, мой пациент в своем стремлении очистить душу не станет начинать рассказ с воспоминаний о своем детском непослушании, - процедил он на греческом, направляясь к двери, и обернувшись к священнику, уже серьезно произнес, - оставьте мне его прежде, чем прервется дыхание, прошу.
Дверь за арабом закрылась бесшумно и плотно.
Служанка, глянув на лекаря тихонько заскулила, словно он вышел, чтобы сказать что раненый умер, и, не выдержав укоризненного взгляда бросилась прочь в сторону кухни – чтобы там унять слезы.

 Отправлено: 22.08.10 12:47. Заголовок: Антониос терпеливо д..

Антониос терпеливо дождался, пока из помещения выйдут все посторонние и чуть поморщился, когда заплакала служанка - ему стало неприятно, что невольно причинил боль старой женщине. Быть может, в нём она видела призрак своего родного сына, которого прибрала эта проклятая война...
Оставшись наедине со священником, Антониос поднял на него глаза и вдруг почувствовал, что стало боязно рассказывать ему о том, о чём собирался. Казалось, если он облечёт эти слова в звуки - "Император мёртв" - то назад пути уже не будет, его мир, мир, который он знал и любил, в котором привык жить и иного себе не мыслил, исчезнет окончательно. Стоит только сказать... Надо сказать, надо. Сам Антониос может умереть в любую минуту, и кто-то должен доставить эти горькие вести вдовствующей императрице.
Но сомнение поселилось в душе грека. И вместо заготовленной фразы он произнёс:
- Отпустите мне грехи мои. Нет во мне смирения и прощения врагам. И слаба моя вера, ибо не принимаю я воли Божьей в том, что мы потерпели поражение. Моей душе тяжело. Помогите мне, святой отец.
Такая длинная речь отняла почти все силы, и Антониос обессиленно опустился на постель, не отпуская руки священника.
Он наполовину прикрыл болезненно поблескивающие глаза и перевёл дыхание.

 Отправлено: 22.08.10 14:30. Заголовок: Пальцы ромея на удив..

Пальцы ромея на удивление крепко сжимали руку Торнато, будто сам Галидис собирался не на суд Божий, а на битву с врагами веры Христовой. Дух его был столь же мало готов к успокоению, и венецианец лихорадочно подбирал слова, которые заставили бы Антониоса покаяться в своем нежелании примириться с неизбежным.

- Не терзайтесь, - мягко заговорил Андреа, накрывая ладонь раненого своей. - Душа ваша не познает покоя, если не смирится со свершившимся. Кто мы, чтобы спорить с Господом и отвергать чашу, поднесенную Им?..

Дьякон не был уверен в том, что его миролюбивые речения убедят и успокоят ромея и приготовился удерживать того за плечи, если он вздумает снова подскочить на месте, будто ужаленный скорпионом.

 Отправлено: 22.08.10 19:14. Заголовок: Антониос зажмурился...

Антониос зажмурился. Слова священника были не лишены смысла, но, Боже, как не хотелось, чтобы сейчас они проникали в уши! Смириться. Не отвергать чашу. За что Господь так возненавидел своих детей? И как же тяжело принять эту несправедливость. Нет, не получится принять. Никогда не получится!
Экскувитор открыл глаза и проговорил глухим тихим голосом:
- Значит, не будет моему духу покоя. Помолитесь за меня, отче.
Он умолк.
На языке вертелось сообщение о смерти императора, но Антониос молчал, сомневаясь и не решаясь.
Если он унесёт это известие с собой в могилу - не будет ли так лучше для всех?

 Отправлено: 22.08.10 21:02. Заголовок: Рука клирика легла н..

Рука клирика легла на лоб Галидиса. Тело ромея пылало в лихорадке, как душа его металась в испепеляющем огне сомнений, ненависти и муки, отнюдь не телесной. Хотя Венеция была истинным чудом и привечала на своих островах все самое необычное, что моряки привозили из разных уголков мира, до сих пор Андреа не приходилось видеть такого страдания на лице человека, которого сама природа сделала неуязвимым для боли.

Торнато зашептал молитву, прося Бога не только спасти тело и душу Антониоса, но и придать самому исповеднику мудрости, чтобы принести облегчение страждущему.

- Господь видит, как стойко вы сражались за веру и императора и простит недостаток смирения рабу Своему, - убеждал он не только Галидиса, но и самого себя.

 Отправлено: 22.08.10 21:31. Заголовок: Не выдержав больше, ..

Не выдержав больше, Антониос резко вытяну руку и, вцепившись в плечо священника, словно клещами, рванул его к себе поближе, приподнялся и прошипел ему в ухо, яростно скалясь и сверкая дикими глазами:
- Император погиб. Мы не уберегли его. Мы ничего не смогли сделать. Мы ничего не можем. Всё кончено. Кончено!
На побледневших щеках экскувитора цвели пунцовые пятна, и на лбу вздулась вена, до того ненавистны были ему собственные слова, собственная слабость и беспомощность, неотвратимость произошедшего, с чем ему предлагал смириться этот божий слуга.
Как можно смириться с этим?! Как можно вообще смириться?
Поняв, что, вероятно, причиняет своему душеспасителю боль, Антониос чуть ослабил хватку и быстро заговорил уже почти просящим тоном, в котором всё явственнее проступала боль и отчаяние:
- Прошу вас, святой отец, сохраните то, что я сказал вам. Донесите эту скорбную весть до нужных ушей. Вы - священник. Вы можете свободно передвигаться по Городу, вас не тронут. Я умру в покое, если вы пообещаете во что бы то ни стало...
Дыхание перехватило, и Антониос с глухим стоном снова откинулся на постели, жмурясь от боли. Из раны снова стала сочиться кровь. Рука отпустила плечо священника и упала на простыни.

 Отправлено: 24.08.10 14:59. Заголовок: - Лекарь! Скорее, ск..

- Лекарь! Скорее, скорее, сюда! - закричал Торнато, видя, как по повязке расплывается темно-алое пятно. - Я обещаю, обещаю, - спешно заверил он Галидиса.

Андреа крепко сжимал руку ромея, будто надеялся удержать его мятежную душу в израненом теле.

В ожидании лекаря младший Торнато, поневоле ставший исповедником, отошел к стене, украшенной гобеленом с причудливым рисунком, стараясь успокоиться и привести в порядок рой собственных мыслей. Он дал обещание умирающему, но не понимал, как осуществить его просьбу. Отчего никто еще не знает, что Константин погиб? Берегут ли мужество сопротивляющихся, если таковые еще остались, или бойня настолько кровава, что трудно отличить сапожника от басилевса? Кто те "нужные уши", о которых говорил ромей? И как добраться до них сквозь резню, по сравнению с которой кары египетские были не так ужасны?..

Вид истекающего кровью человека не способствовал трезвым размышлениям, и Торнато, опустившись на колени и до боли сцепив пальцы, торопливо зашептал молитву.

 Отправлено: 24.08.10 20:08. Заголовок: Несмотря на то что и..

Несмотря на то, что искусство Омара ибн Имада аль Рази призвано было облегчать страдания людей, сам врач особенного сочувствия к мукам пациентов не испытывал, особенно к тем, на которые люди обрекали себя сами.
Войдя в комнату, он, словно и не заметив сначала юного священника, приблизился к раненому. Ромей являл собой великолепный образчик человеческой породы -выносливый и сильный, с отменным здоровьем, он мог оправиться от раны в считанные дни, если бы не кровопотеря.
Массино проскользнул вслед за врачом, и снова занялся маслом. Мешкать было нельзя.
- Вы мастер облегчать душевные страдания, - араб глянул на латинянина, -но готовы ли вы помочь мне исцелить телесную рану? Мне надобен ассистент, который удержит, - говоря врач взял со столика кусок чистого полотна и скрутив в жгут, поднес к губам ромея, - пациента, препятствуя тому, чтобы он непроизвольными движениями причинил себе больший вред, когда я буду прижигать рану.
Лекарь перевел взгляд на воина и хотя не сомневался, что тот понимает, для чего ему предлагается зажать зубами перекрученный вдвое тканевый жгут, пояснил:
- Даже сильные духом сдаются перед болью, я прошу прощения, но чтобы унять кровь, должен буду причинить тебе боль большую, чем та, что ты испытываешь сейчас. Не хочешь же ты позорными криками напугать женщин и своих друзей, а то подумают еще, что вместо прижигания пустяковой царапины, я вздумал оскопить тебя?

 Отправлено: 24.08.10 20:41. Заголовок: Антониос зыркнул на ..

Антониос зыркнул на арабского лекаря так, будто хотел испепелить взглядом.
- Делай, что должен. Я умею терпеть боль.
Грек скривился в презрительной усмешке - конечно, насколько у него это получилось:
- И я не доставлю тебе удовольствия послушать мои крики.
Растративший последние свои силы, Антониос лежал по постели совершенно неподвижно, казался беспомощным. Но взгляд зелёных глаз был всё так же непримирим.
Экскувитор не имел понятия о том, какую же боль придётся ему испытать - так же и молодая женщина, дающая жизнь своему первому ребёнку, понятия не имеет о боли, ожидающей её. Антониосу никогда ранее не доводилось терпеть прижигание раны - обычно дело обходилось зашиванием, а то и попросту плотным бинтованием, и молодое сильное тело само стягивало края любых ран. И всё это Антониос выносил стойко и даже легко.
Вряд ли сейчас будет больнее, убеждал он себя.
И пусть этот осман не думает, что воин великой Византии будет орать, как крестьянский мальчишка, которого мамаша шлёпает по заднице!
Антониос решительно сжал челюсти, показывая, что никакие тряпки в рот брать не будет. И кричать тоже не будет.
О нет, никогда ни один нехристь не услышит его крика...