Отправлено: 27.06.11 15:38. Заголовок: "И во дворец со всех сторон сошлися лучшие из зодчих..." - лето 1452, Богаз-кесен

 Отправлено: 27.06.11 16:55. Заголовок: ... Знойный, освещен..

... Знойный, освещенный немилосердным босфорским солнцем полдень был похож на затянувшийся сон курильщика опия: бескрайнее синее небо, с которого пышноусый пастух-ветер уже согнал белоснежную отару, чтобы, присев в тени, завести тихую, вынимающую жилы песню на кеманче. Воздух дрожал и колебался, как если бы звуки внезапно стали зримыми и почти осязаемыми; волны зноя медленно расплывались над синей водою пролива, заставляя искажаться очертания контуры дальних гор, пожухлую зелень лесов и очертания Анатолийской крепости*. С высокого северного берега старая крепость казалась игрушкой, забытой ребенком возле пестро раскрашенной коробки, сделанной руками отца.
Это чувство только усиливалось, стоило поднять голову и обернуться - наверх, туда, где уже возвышались над зеленью холмов мощные, словно вросшие корнями в скалу, башни новой, Румелийской твердыни.
Пройдет совсем немного времени, и над ними взовьются многочисленные пестрые стяги, украшенные полумесяцем и шахадой, а со стен, словно львы, взревут десятки пушек, посылая смертоносные камни в того, кто посмеет противиться воле великого султана Мехмеда.

Но пока вместо солдат в высоких шлемах под стенами сновали преимущественно каменщики и плотники, утирая лбы и подставляя нещадно палившему солнцу черные от пыли и загара спины; наместо бесконечных караванов пленных мимо тянулись возы с материалами и продовольствием, а с высоких бойниц разносились отнюдь не воинственные кличи, а команды, ничем не различающиеся с теми, что гремят при постройке праздного дворца или жеманного харема.

... Заганос Мехмут-паша, второй визирь, медленно скользил взглядом по зубцам южной башни; стоявшая выше других, очень широкая в диаметре, она была полным порождением его воли. Расположенная и оснащенная лучше других, неприступная снаружи благодаря узким бойницам и большой артиллерийской площадке, эта, в общем, не слишком изящная конструкция, едва ли могущая соперничать даже с суровыми очертаниями остальных башен, казалась ему прекрасной и совершенной. Скоро, скоро с ее стен возвестят султанский фирман и, как знать, не его ли печатью будет скреплена эта воля юного покорителя Византии.
Сейчас он был близок к этому шагу, как никогда: юноша, в чье сердце он заронил страстную, почти животную мечту обладать этим городом, словно прекрасной женщиной - бесчеловечно, грубо, жестоко - готов был скорее сложить голову под стенами Константинополя, чем отступить, покрыв себя вечным позором. Но... сделать решительный шаг, объявив о своем намерении, молодой владыка не решался до самого последнего времени. И только послы, присланные с дерзким, хотя и столь ожидаемым требованием запоздало прийти с поклоном к императору, словно суровые учителя, каждое утро являющиеся к принцу османского дома, пробудили его от колебаний к беспощадной решимости.

- Надеюсь, головы этих свиней достаточно хорошо видны с берега,- проговорил он, поворачиваясь к своему спутнику, высокому сероглазому мужчине со смуглым лицом, следовавшего рядом с ним стремя-в-стремя в сопровождении смиренно отдаленной свиты.- Я хочу, чтоб они оставались там, пока птицы не склюют все мясо с костей и черепа полностью не оголятся под этим прекрасным солнцем. Не желаете насладиться видом на море?- серые глаза с прищуром блеснули на спутника; криво улыбаясь, он потрепал по холке высокорослого арабского жеребца, сведенного прямиком из конюшен валашских владык после победы на Косовом поле. Вороной тряхнул коротко остриженной гривой, переходя с шага на легкую рысь; солнечные блики, прорвавшиеся сквозь листву, упали на лицо всадника. Ага янычар прикрыл веки, скорее ощущая, чем видя, как горячий луч скользит по красному шерстяному кафтану, наслаждаясь чистым воздухом, не наполненным сухой каменной пылью.

Открыть

*Анатолийская крепость (Анадолухисары) (англ. Anadoluhisarı, тур. Anadolu Hisarı) — небольшая крепость, расположенная в азиатской части Стамбула на берегу Босфора.

 Отправлено: 04.07.11 16:53. Заголовок: Махмуд-паша слегка с..

Махмуд-паша слегка скривился, в отличие от спутника, он не находил красоты в оскаленных черепах. Мухи, верные спутники падали, облепили лица, копошились в глазницах, казалось, мертвые подмигивают живым. Вороны, громким карканьем выражая восторг от трапезы, дрались за лакомый кусочек; для пернатых сладостный запах гнили был милее аромата роз.

- Думаю, недолго ждать, - зажмурившись, он посмотрел на солнце. Соленый воздух, доносившийся с моря, немного смягчал полуденный зной. - Падальщики - всегда одинаковы, жадны и неприхотливы. Не пройдет и нескольких дней, и солнце доделает остальное
Ангелович втянул носом морскую прохладу и одними уголками губ улыбнулся спутнику:
- На море можно смотреть бесконечно. Столь же долго, как и на мертвого врага.

 Отправлено: 05.07.11 13:14. Заголовок: Враги Заганос-паши, ..

Враги Заганос-паши, оба, пока пребывали в добром здравии и благополучии - один больше, второй меньше; оба они напоминали ему пресловутого колосса на глиняных ногах, пока не осознающего своей слабости и победно сверкающего серебряной грудью и позлащенной главой. Халиль и Город, Город и Халиль - две этих цели были подобны сейчас двум сторонам одной монеты - или, лучше сказать, двум сторонам отточенного клинка.
Непомерная спесь ромеев, свидетелями которой были мертвые головы - те самые, что с плохо скрытым отвращением разглядывал Махмуд Ангел - должна была привести их к войне, не сегодня так завтра, не завтра так через год. Вот только времени ждать, когда латинский запад спохватится, и осознает, что раздвоенные языки полумесяца щекочут его под самым брюхом, не было. Султан молод, у него много скрытых врагов; кроме того, несмотря на мощь османской армии, ей доводилось познать на полях битв не одну только сладость побед, но и надолго запоминающуюся горечь поражений. И пусть среди башен, вознесшихся над стремниной вод, сейчас не было башни Халиля - кому, как не ему, ага янычар, было знать, сколь тяжелым трудом удалось склонить могущественного первого министра хотя бы к тому, чтоб заложить первый камень в ныне почти что законченной крепости.
Старый визир был силен, очень силен. И сила его состояла не в наполненных сундуками кладовых, высоком месте в Диване или количестве нукеров*, готовых кинуться на неугодного по первому слову. Главный оплот, главная сила Халиль-паши состояла в стоящих за его спинами старыми родами, хотя и изрядно прореженными недавней борьбой с муголами, но еще вполне способных подать голос против взятия Города. Эта, внутренняя война обещала быть куда более тяжелой, хотя намного менее кровопролитной, чем внешняя, в конце ее должна была слететь только одна голова.
Впрочем, об этом пока рано было думать.

- Укусы комаров лишь разъяряют дикого жеребца,- второй визирь не сумел подобрать иного сравнения для Палеолога, который, лишенный боеспособной армии и верных соратников, да и по природе своей не был ни быком, от рева которого содрогается степь до окрестных гор, ни низко стелющимся в траве леопардом.- Рано или поздно Драгаш закусит свои удила, как уже сделал однажды, и допустит оплошность, подобную той, что сделал, послав султану письмо с угрозой освободить его дядю, Орхана. А, закусив удила, он помчится прямо в лапы львов,- глаза Заганос-паши с тщеславием и любовью скользнули по мелькавшим среди зелени красным мундирам: язычары несли свою службу вокруг крепости, не подпуская слишком близко любопытных и тех, кто мог причинить ущерб строению и драгоценному здоровью султана.
Однако, любовь к одному не могла не отразиться ненавистью к чему-то иному, и ага янычар с наслаждением добавил, переводя стальные глаза на Ангеловича, в этот полуденный час казавшегося почти не опасным и небрежным.
- Светлейший Халиль, да продлит Аллах его дни, я полагаю, считает мои желания недостойными и недопустимыми. Но, пока стоит Город, у неверных всегда найдется повод вторгнуться на земли султана, призвав на помощь тех, кто под обличьем голубки таит ядовитый змеиный кинжал. Я понимаю сомнения вашего покровителя, но...- он сделал паузу, словно выжидая, насколько его собственное жало проникнет под невозмутимую маску Махмуда,- но оставлять Константиние на теле империи все равно, что зашивать гниющую рану на теле болящего. Рано или поздно она разъест все изнутри, и тогда...

Открыть

* Название "нукер" в значении "личный телохранитель военначальника, военный - слуга" было заимствовано турками у монголов (муголов).

 Отправлено: 06.07.11 11:08. Заголовок: Ядовитый мед слов, н..

Ядовитый мед слов, нет оружия страшнее. Ангелович склонил голову, выражая таким образом то ли согласие с собеседником, то ли верность Великому визирю. Он помолчал, вглядываясь в морскую даль, словно там и был написан ответ.
- Нет болезни страшнее проказы, она съедает человека, разрушая тело, превращая его в ходячую заразу, - неопределенно отозвался он. - И куда милосерднее было бы убить бедолагу, не оставляя его гнить живьем.

Он перевел взгляд на Заганос-пашу:
- Но стоит ли приближаться к прокаженному? Это может дорого стоить его спасителю. Но если несчастный сам разносит заразу... Не проще ли лишить воды и еды, и потом, уже ослабевшего...
Махмуд-паша оборвал себя на полуслове и, недолго помолчав, безмятежно добавил.
- А дальше как будет воля Аллаха.

 Отправлено: 06.07.11 22:38. Заголовок: Сухой, резкий смех, ..

Сухой, резкий смех, больше похожий на кашель больного, которого уже поразил предсказанный Ангелом недуг, сорвался с губ ага янычар. Могло показаться, что причиной тому была пыль, которую резкий порыв ветра бросил в лицо советникам молодого владыки. Он нес с собою аромат разогретой листвы, цветущих по берегам асфоделей, раздробленных камней и разрытой земли с проторенной дороги - и отдаленный, острый, соленый запах воды, перебивавший вонь сотен уставших людей и многих дюжин одолеваемых слепнями разгоряченных животных. Все это вместе, соединяясь с тошнотворным смрадом, шедшим от вялившихся на солнце голов, заставляло мир вокруг кружиться в каком-то дьявольском танце.
- Клянусь Аллахом, здесь, в этой стране сам воздух пьянее самого крепкого вина,- зубы второго визиря оскалились в волчьей ухмылке, пока взгляд, летящий вперед, словно всадник с красным знаменем в руке, с алчностью впитывал все: блеск волны, пеструю зелень, спины людей, спины быков, вращающиеся колеса бесконечных, тянущихся навстречу возов, дорогу, снова зелень, берег, изгиб реки - и там, на горизонте, едва заметную линию, отделявшую гладь пролива от бесконечной сияющей тверди небес. Этот мир, пока чужой, враждебный, но оттого вдвойне возбуждающий, хотелось быстрей зачерпнуть ладонями и пить, как родниковую воду - долго, захлебываясь, без конца.
Но сейчас это были только мечты, хотя бы и начавшие уже, день за днем, медленно обрастать каменной плотью.

- На все воля Аллаха,- повторил Заганос-паша слова своего спутника, языком выражая согласие, тогда как пылающий жадностью взгляд его говорил об обратном.- Аллшах устами посланца сказал своим детям, что великий Город когда-нибудь будет принадлежать нам. Так кто же действует в согласии с волей Аллаха, и кто отвергает ее, из пустого страха, что люди Запада отбросят свои раздоры и объединятся. Нет, это произойдет не ранее, чем камни, брошенные через этот пролив, начнут перелетать с одного берега на другой, словно птицы,- он сдвинул густые темные брови, видимо, отвлеченный какой-то своей мыслью, и устремил взор на противоположный, турецкий берег.
- Когда мы закончим эту крепость, руки султана сомкнутся на горле латинцев и их союзников!- проговорил он с подчеркнутой торжественностью, пытаясь скрыть за ней проскользнувший в душе след неуверенности. И в самом деле, что толку в двух крепостях, если любое вышедшее на середину пролива судно становится практически неуязвимо для береговой артиллерии - тем более, что Андолу-хисар едва ли можно назвать крепостью, способной потопить даже рыбацкий шлюп.

 Отправлено: 07.07.11 16:17. Заголовок: Что бы не думал виза..

Что бы ни думал византиец, он не торопился высказать свои мысли вслух. Он спешился и, скрывая выражение лица, наклонившись, поднял с земли булыжник.
- Камень - символ вечности, - задумчиво поглаживая шероховатую поверхность, произнес он. - Но, видите, Заганос-паша? - холеным пальцем - рука придворного, не воина - он провел вдоль маленькой трещины, - даже он подвержен течению времени. А теперь представьте, что внутри этого невзрачного булыжника спрятано сокровище.

Ангелович подбросил камень в ладони, словно взвешивая, сколько же тот скрывает в себе, и, прицельно прищурившись, бросил его в кучку собратьев.
- Сейчас он не раскололся, - вскакивая обратно на коня, усмехнулся он, - но если бы мы могли ждать, то увидели бы, как маленькая трещинка с годами превращается в глубокую борозду. И тогда бы только осталось просто столкнуть один камень с другим. Но если бы мы ждали слишком долго, этот камень развалился бы сам по себе. И кто-то другой стал бы владельцем того, что мы уже считали своим.

Караковый - подпалины в тон одежде всадника - жеребец фыркнул, призывая седока продолжить путь. Махмуд-паша с нежностью, которой он не удостаивал ни одну из своих наложниц, почесал любимца за ухом и с прохладцей закончил:
- Всему свой черед, уважаемый Заганос-паша.

В беседах второй визирь любил иносказания, ведь расплывчатым словам можно придать любой, угодный ему смысл. Да и недооценивать своего сегодняшнего собеседника было бы вдвойне опрометчиво. А Ангелович был очень осторожным человеком.

 Отправлено: 07.07.11 23:04. Заголовок: Черный жеребец, почу..

Черный жеребец, почуяв воду, напряженно вытянул шею и глухо заржал, нервно раздувая ноздри: по видимости, жара и насекомые, привлеченные запахом пота, успели порядком надоесть благородному потомку многих поколений тонконогих детей Аравии.
В отличие от Махмуда, Заганос-паша не стал успокаивать своего любимца,- напротив, натянув поводья, янычар-ага заставил кохейлана привстать на задние ноги. Казалось, он получает удовольствие от единоборства с не до конца укрощенным животным. Рабочие, шедшие рядом с тяжко гружеными повозками, медленно поднимавшимися на крутой холм, отшатнулись от рассекающих воздух черных копыт.
Второй визир засмеялся, наслаждаясь тревогой и испугом, блестящим в глазах тех, кто смотрел на него снизу вверх; ослабив поводья, он пустил вороного легкой рысцой, словно стремясь побыстрей избавиться от поднимающегося от измученных жарой людей вони. Однако, это оказалось напрасным делом: людской ручеек не убывал, просачиваясь со всех сторон: скрипели колеса, щелкали кнуты, и из десятков охрипших ртов вырывались разноязыкие слова приказов. На один миг мужчине показалось, что позади него растет и возвышается над морем не залог будущей мощи Османов, а творение Нимрода, похвалявшегося, что он сам дарует и жизнь и смерть.
- Жизнь камня невелика, но и она длинна в сравнении с мигом существования человека,- проговорил он, когда поток строителей ненадолго иссяк, и грохот и треск начали утихать, позволяя расслышать шум волн и пение птиц. Повернувшись вполоборота к спутнику, султанский лала посмотрел на того с кривоватой ухмылкой.
- Следует ли ждать, когда то, что казалось неуязвимым, ослабнет и утратит свою крепость? Трещина в камне может разрастаться сотни лет, если он остается в покое - но столкновенье с другим, более могущественным противником, способно сломать то, что казалось несокрушимым, за один раз. Одно можно утверждать точно: если вы видите, что камень скоро столкнется со скалой - безумием будет пытаться стоять между ними... уважаемый.

 Отправлено: 13.07.11 11:28. Заголовок: Один из рабочих, спа..

Один из рабочих, спасаясь от лошадиных копыт, дернувшись, подвернул ногу и со стоном упал на колени, являя миру образчик смирения. Махмуд-паша, улыбаясь своим мыслям, скользнул равнодушным взглядом по перепуганной толпе; так что же было в словах собеседника - угроза или предупреждение?

- Ваши слова мудры, - по-прежнему ровно ответил он. - Но ведь можно спрятаться за скалой, в которую летит камень. Или быть тем, кто кинет камень... - глаза хищно блеснули, - в созревший плод дерева, что растет на этой скале.

 Отправлено: 13.07.11 15:03. Заголовок: И без того кривая ул..

И без того кривая улыбка на устах второго визиря уступила место почти нескрываемой иронии. Какого ответа можно еще было ожидать от Махмуда Ангела - молчаливого, неуловимого, словно зверь, более всего напоминавшего своему товарищу и сопернику куницу или черного соболя. Скрыться за чьей-то широкой спиной, отойти, уклониться в минуту опасности - все это диктовала ему древняя словно мир византийская кровь в его жилах, кровь царей умирающего государства; избегать, уклоняться и выжидать.

Если бы речь шла о ком-то другом, даже о могущественнейшем Великом визире из семьи Чандарлы, подобная чрезмерная осторожность стала бы для янычар-аги поводом для презрения, которое он, воспитанный в воинском братстве на положении раба, и носивший на теле не одну и не две отметины от вражеских ядер и пуль, не слишком старался скрывать. Но записать потомка болгарских царей в придворные лизоблюды значило слишком рано сбросить со счетов того, кто, пока незаметный, стоял за спиной главы Дивана, и, как знать, возможно был более посвящен в роковые тайны империи, чем представляли и он, Заганос-Мехмет-паша, и даже сам Халиль.

- Питаться плодами, растущими на сгнившей колоде,- сухо ответствовал он, вновь поворачиваясь и устремляя глаза в сияющую даль пролива, так что стало неясным, о ком сейчас идет речь, первом ли визире или же скрытом за горами императоре Византии,- возможно, безопаснее и удобнее, и вне сомнения, этот пусть стоит выбрать тому, кто сомневается в своих силах и не желает прогневать Аллаха пустым самомнением и самонадеянностью. Но когда трухлявая порода рассыплется, не даст ли она куда больше простора и пищи тем, кто таит в себе больше умений и сил, чем отжившие свое патриарх. Разве пеликан не разрывает себе грудь, чтобы напоить молодых птенцов своей кровью? И разве молодые деревья не прорастают на месте, где грозой некогда повалило высокий дуб?

Упавший рабочий, наконец, выпрямился, и, хромая, присоединился к своим товарищам. Но, как видно, идти ему было невмоготу, и босяк - по виду, грек или потурнак, которыми изобиловала земля отсюда до городов Нижней Струмы - подпрыгивая на одной ноге, добрался до груженой камнями повозки и повалился в нее, нелепо дергая ногами.
На узком лице Заганос-паши отразилась горечь.

- Эти люди готовы надрываться во славу тех, кого их отцы называли убийцами, и против кого они сражались под стенами Константиние. Прав был первый владыка Бурсы*, когда приказал предавать смерти тех, кто вынес ему на подносе ключи от осажденного города. Тот, кто предал однажды, вовеки будет идти по стезе предательства...
Черные, словно нарисованные углем брови мужчины нахмурились, придавая его смуглому лицу поразительное сходство с большой хищной птицей, которая, сидя на скале, поджидает появления давно желанной добычи.

Открыть

* по легенде, Бурса основана Ганнибалом.

 Отправлено: 22.07.11 12:30. Заголовок: - Предатель - достои..

- Предатель - достоин презрения, - в глазах Махмуда заплясали чертики, но вид он сохранял самый степенный, - только что бы мы без них делали. Согласитесь, уважаемый, иногда от предавшего больше пользы, чем от самого верного соратника.

Копошащиеся рабочие напоминали муравьев, столько в их действиях было видимой суеты и невидимого глазу порядка. Ангелович хмыкнул, глядя на прокопченые от солнца лица, и задумчиво дотронулся до подбородка; полуденный зной не щадил никого. От группы рабочих отделился человек и подошел поближе; не иначе, как жара затуманила голову. Прерывать беседу приближенных султана - это граничило с безумием.

- Но вы правы, уважаемый. Можно осыпать отступника золотом, но даже это не спасет от нового предательства, - второй визирь меланхолично потрепал коня за ухом и, искоса наблюдая за подошедшим, закончил. - Только царица египетская пригревает змею на своей груди.