Отправлено: 09.05.11 13:21. Заголовок: "Ни ад, ни рай, ни этот мир, ни мир нездешний – не мои..." - осень 1451 года, Константинополь

Константин, очевидно, ободренный трудностями, с которыми столкнулся султан, направил к нему послов с жалобой на то, что суммы, обещанные на содержание принца Орхана, до сих пор не уплачены. Послам было также поручено осторожно напомнить султану, что при византийском дворе находится возможный претендент на оттоманский трон. Когда посольство добралось до султана — вероятно, это было в Бурсе, — принявший его Халиль-паша был смущен и разгневан. Он уже достаточно хорошо изучил своего господина, чтобы представить, какова будет его реакция на подобную дерзость. Вся система мирной политики, сторонником которой он являлся, была бы в случае такого заявления поставлена под угрозу, так же как и его положение в качестве великого везира. В разговоре с послами он не смог скрыть своего раздражения. Мехмед, однако, ограничился тем, что холодно пообещал им рассмотреть этот вопрос по возвращении в Адрианополь.
Стивен Рансимен.- Падение Константинополя в 1453 году, глава 4, "Цена помощи Запада"

 Отправлено: 09.05.11 17:53. Заголовок: Стены имеют уши. По..

Стены имеют уши.
Пословица эта придумана не нами и даже не нашими отцами; корни ее столь глубоки, что разве что пифагоровой эврике или фалесовой троекратной благодарности* дано соперничать с ним в древности. И, разумеется, во дворцах, стоящих столь давно, как Влахерны, стенам дано было узреть и услышать не только явление Богородицы и превращение последнего императора из рода Кантакузин в монаха, но и множество куда более земных и печальных событий.
И солнечным утром в начале третьего месяца 1451 года дворцовым стенам суждено было стать немыми свидетелями еще одного примечательного разговора.

... Прошедший на рассвете и едва закончившийся дождь омыл пожелтевшие листья дворцового парка прохладной, как слезы водой, делая их похожими на тонкие пластины из янтаря; тихо шурша, они навевали мысли об отошедшем лете, о тишине, и о тех прозрачных, будто хрустальных днях, которые опускались на замерший город, заставляя все сердца обращаться к престолу Всевышнего с мольбой, полной невысказанного восхищения.
Но тишина этого дивного утра была грубо нарушена, когда у входа в покои, отведенные императорской метрессе, раздался голос, полный гнева и яростного отчаяния.
Стража, более почетная, чем в самом деле готовая поднять руку на кого-то из знатных посетителей, пыталась, как видно, урезонить того, чей голос уже разносился в передних покоях, подобно раскатам грома.


Открыть

*Фалесу Милетскому приписывают следующее неполиткорректное выражение: "За три вещи я неустанно благодарю судьбу: что я человек, а не животное; что я мужчина, а не женщина; что я эллин, а не варвар".

 Отправлено: 13.05.11 15:59. Заголовок: Царственный любовник..

Царственный любовник отослал Лукрецию от себя едва минула полночь, а посему ей не надобно было вскакивать с рассветом, чтобы успеть до пробуждения Константина прибрать волосы и освежить лицо. Лукреция никогда не забывала о том, как быстро тает любовь в мужском сердце, стоит взору заметить несовершенство в облике возлюбленной. В глубокую и искреннюю привязанность она верила смутно, подозревая за каждым случаем подобных отношений какие-то корыстные мотивы.
Вот и сейчас женщина только встала, и как раз, с помощью служанки одевалась, терпеливо ожидая, пока тапривяжет пышные рукава и аккуратно выпустит в прорези на них тонкую светлую ткань нижней рубашки. Волосы с ночи были заплетены в косу, и до них очередь пока не дошла. Тем более, что Лукреция намервалась ограничится тем, чтобы убрать их в сетку, и не тратить время на изыски, которые раздразнят сплетниц и завистниц и все равно останутся незамеченными Константином.
Шум за дверью отвлек молодую женщину от преинтереснейшего занятия – изучения собственного отражения в ручном зеркале. Призраки непроявившихся морщин беспокоили ее куда больше, чем ночные кошмары или перехваченные письма в Ватикан.
- Что за шум? – она посмотрела наслужанку, будто та, возымев вдруг зал прорицания могла сообщить о случившемся.
Девушка сделала было шаг к двери, но что она могла? Сказать, что госпожа не принимает, и выслушать явившегося, который, вероятнее всего будет настаивать.
Да и кто мог требовать внимания метрессы базилевса в столь ранний час с таким шумом? Только безумец, или наглец. И тех и тех, по мнению итальянки в окружении Константина было предостаоочно. Так что оставалось только выяснить, кто же из них осмелился побеспокоить ее.
Остановив окликом горничную, женщина поднялась и небрежно бросив зеркало на столик, подле которого сидела на резном табурете с подушечкой, пошла к двери, выходящей в коридор.
Служанка последовала за ней, прикрыв дверь спальни – не гоже выставлять на обощзрение не убранную постель и брошенные на ней платья.
Одним резким движением распахнув дверь, Лукреция выглянула наружу. И увидев , кто к ней пожаловал не смогла скрыть ни удивления на лице, ни оторопи в голосе.
- Вы?
Меньше всего ей хотелось, чтобы чужие уши стали свидетелями разговора, каким бы он ни был.
- Я, конечна, рада Вашему визиту принц, но неужели нельзя было послать слугу, предупредить, или хотя бы подождать до полудня. Я, как видите еще одеваюсь.
Свидетельством этого была не завязанная тонкая алая тесьма на рукавах и отсутствие в ушах и на шее женщины драгоценностей. Впору было бы смутиться, но смущаться таких пустяков ,после того, как слышала, что именно о ней говорила однажды в сердцах басилиса, Лукреция не считала нужным.

 Отправлено: 14.05.11 17:49. Заголовок: - Вы... Что ощущает..

- Вы...

Что ощущает человек, в одно прекрасное утро проснувшийся на пепелище вместо привычного сердцу уютного дома? Какие мысли рождаются в голове солдата или моряка, вернувшегося из долгих странствий и нашедший лишь провалившуюся крышу и черные провалы на месте оконных рам? Растерянно глядит он на погубленное подворье, на свою ушедшую без следов жизнь, и не понимает, не хочет верить в том, что все ушло, ничего нельзя изменить - и так будет вечно.
В том, чья воля толкнула Константина на этот гибельный шаг, он не сомневался ни одного мгновения. Османский лев встал на дыбы и озирался, ища добычу - и дряхлая лань, на голове которой покоились не один, а два венца, едва ли могла избежать его когтей и клыков. Особенно - если одно из этих украшений было его собственным султанским тюрбаном.

- Вы...
Рука принца разжалась, выпуская запястье слуги, вздумавшего честно исполнить свой долг и встать на пути у разъяренного турка. Евнух - кувикуларии набирались из них, чтобы избавить фавориток императоров от ненужного соблазна - поняв, что более нет смысла оборонять неподступный рубеж, не без колебания отступил, бросая встревоженные взгляды то на латинянку, то на ее неурочного гостя.
И верно: вид принца мог внушить опасения за его душевное здоровье. Обычно столь сдержанный и полный достоинства, сейчас он, казалось, искрился от гнева и плохо сдерживаемого нетерпения. К большому счастью графини оба этих чувства отняли у принца-заложника не только самообладание, но и способность говорить; побагровев лицом и, словно скала, надвинувшись на италийку, он сумел выдавить из себя только одно:
- Вы знали?

 Отправлено: 14.05.11 19:10. Заголовок: Такой вопрос задают ..

Такой вопрос задают только когда уверены, что собеседник мгновенно поймет о чем речь.
Лукреция поняла. Щеки заалели, а взгляд метнулся было в сторону. Но лишь на миг. Латинянка даже не отступила, когда принц приблизился, нарушая все правила приличия, лишь отпустила дверные створки, тут же, едва не задев мужчину, сомкнулись с гулким стуком, отрезая происходящее в комнате от любопытных взоров охранников.
- О том, что Вы, принц, способны пренебречь простейшими правилами поведения? – уточнила она. Голос звенел, но не язвительностью, а скорее от едва сдерживаемого истерического негодования и… страха.
Разгневанный турок, казалось, был способен на что угодно, только не на понимание разумных доводов. У самой же Лукреции разумных доводов в столь ранний час не было. Да и те слова, которые годились для Константина вряд ли бы подошли для того, чтобы играть эмоциями и чувствами османского заложника.
- Я должна требовать, чтобы вы, принц, немедля оставили мои покои, - сообщила латинянка, огланувшись на служанку, которая в оторопи только и могла, что прикрывать ладошкой рот, глядя на столь неурочного и неуместного гостя и свою госпожу.
- Но раз уж Вы здесь, - голос Лукреции стал ровней и спокойней, - говорите, что имеете. Или, - тут темные глаза блеснули недобрым лукавством, а губы изогнулись в ласковой усмешке, - похороните это навеки в своем сердце.
Она по прежнему стояла в опасной близости от мужчины, но даже не собиралась отступать. Если лев, вынужденный сидеть подле константинопольского престола посмеет – пусть попробует вцепиться в беззащитно открытое горло хрупкой женщины, которую правда сравнивали отнюдь не с газелью, а скорее уж со змеей, или ядовитой ехидной (подразумевая в последнем сравнении сходство уж точно не с ни в чем не повинным зверем)

 Отправлено: 15.05.11 01:12. Заголовок: Можно сколько угодно..

Можно сколько угодно держать на привязи льва, и до отвала кормить мясом самых лучших овец матерого волка - но стоит выпустить их из клетки, как в звере, столь долго покорявшемся чуждым ему человеческим обычаям, проснется первозданная ярость. Орхан, внук Сулеймана, мог подростком играть с византийским царевичем, и основать в его городе собственную страну, жившую по своим законам и слушавшуюся только его приказов; мог забыть, что он - заложник, чья жизнь могла оборваться, если бы туркам вздумалось перейти рубежи...
Одного лишь он не мог забыть: там, за проливом, по ту сторону моря, лежала страна, в которой он мог бы стать правителем и царем - тем, кто избавил бы издыхающего византийского зверя от смертельной западни.
И вот теперь император выставлял на торги его жизнь. Можно ли сомневаться, что племянник с радостью ухватится за подобную возможность? И можно ли сомневаться в том, что на подобное безрассудство его толкнула на мать, вечно в тревоге бдящая над зашатавшимся троном Елена Драгаш, не братья, вечно занятые раздорами в своей забытой Аллахом Морее, и не воля церкви, которой вдруг захотелось бы избавиться от близости к трону исламского иноверца. Нет, причиной тому была женщина, пробравшаяся в императорскую постель для того, чтобы склонить Константина к безумному поступку.
И ее хрупкое горло виделось сейчас принцу-изгнаннику самой привлекательной целью.

Полная нижняя губа шехзаде - фамильная черта всех, в чьих жилах текла кровь Орхана-Завоевателя - презрительно оттопырилась.
- Что мне, сыну ислама, ваши законы приличий, и что для меня ваши требования?- делая шаг и нависая над полуодетой графиней, пророкотал он, дрожа от нескрываемой ярости.- Законы, которые вы поминаете, требуют, чтобы таких как вы, побивали камнями, или раздирали четверкой диких коней за тот блуд, в который вы погрузили того, кого я почитал, как родного брата, того, кто не один раз называл братом меня. И если ромеи, устрашенные войсками султана Мехмеда, обольщенные посулами Папы, терпят ваши дела - меня не обманут ни ложные клятвы, ни уловки латинцев! Константин думает, что угрожает моему племяннику, но на деле он подписал смертный приговор и себе, и всему своему царству - и кто же толкнул его на это, как не лживый язык и двуличная рука!

 Отправлено: 17.05.11 20:24. Заголовок: Латинянка лишь карти..

Латинянка лишь картинно повела плечами, вскинула голову и, прямо глядя в лицо мужчины, провокационно улыбнулась, испытывая странное удовольсвтие от осознания того, что заложник вынужден был сейчас терпеть такое неподобающе вызывающее для женщины поведение. Для женщины его веры. Всепрощающий Христос, поднявший грешницу, омывшую его ноги, даровал тем, кто верит в него больше, чем просто прощение – знание, что получить его можно всегда, коль сердце полно искреннего раскаяния за слова, помыслы, дела…
Собственно Лукреция с чистой совестью могла сказать, что ничего не делала – просто высказала свое мнение, к которому базилевс изволил прислушаться, и то все сделал на свой манер – грубо и безапелляционно. И вот теперь, когда поступок одного мужчины взбесил другого, ей – слабой женщине, чужестранке, вынужденной жить среди врагов и злопыхателей, не имеющей ни сильных покровителей, ни добрых друзей, приходится выслушивать все эти оскорбления.
- Блуд? - тонкие брови графини удивленно приподнялись, а глаза распахнулись в столь искреннем изумлении, что тот кто не знал хорошо эту женщину, мог принять эту игру эмоций за чистую монету, - вы, мужчина, сильный благородный человек, воин, решились упрекать меня в этом, уподобляясь мерзким дворцовым сплетницам? Как низко.
Она, словно не слышала остальных слов Орхана. Придерживая в рукой некстати сползший рукав, бросила на служанку недовольный взгляд – шнуровка, стягивавшая лиф платья оказалась слабо затянутой.
- Но такова участь всех венценосцев, - голос женщины стал мягче и печальней, - если жена бесплодна – упрекают в пренебрежении ею, если правитель ведет жизнь аскета – глумятся больше, чем над распутством и склонностью к содомскому греху, если же мужчина отвел в своем сердце и мыслях уголок для женщины, говорят о блуде. Но сказать такое самому базилевсу Вы, конечно, не осмелитесь, предпочитая видеть в нем не зрелого мужа, способного принять решение, а дитя, которое действует по чужой указке.
Нервный, несдержанный смешок выдавал напряжение латинянки, жестом руки подозвавшей служанку, чтобы та привела в порядок сползающий рукав. Глупого стыда в присутствии постороннего мужчины женщина не ощущала, справедливо считая, что из них двоих, Орхан должен стыдится своего вторжения и поведения.
- Вы о султане Мехмеде? - уточнила латинянка, привычно показывая свою незаинтересованность делами правителя ромеев, - он, говорят, слабоволен и сластолюбив. О каком приговоре может говорить тот, кто сам грезит о троне, занятом мальчишкой, которым управляют сановники? Не сгущайте краски, принц, а коль вам нужен повод выплеснуть свой гнев, так выбирайте соперника по себе, а не беззащитную женщину.
Порой Лукреция в высказываниях проявляла такие чудеса политической недальновидности и даже наивности, что даже самые придирчивые скептики только разводили руками, не в силах понять, как умный и рассудительный Константин может всерьез воспринимать что-то, что говорит эта чужеземка.

 Отправлено: 18.05.11 23:09. Заголовок: От ярости у принца п..

От ярости у принца потемнело в глазах. Эта женщина оскорбляла его в том самом дворце, хозяин которого клялся ему в вечной дружбе и обещал, что скорее даст рухнуть золотым куполам Софийского храма, чем позволит хоть одному волосу упасть с головы драгоценного заложника.
Заложника.
Тогда, десять, двадцать лет назад это слово не задевало: племянник Мурада, никогда не видевший своих двоюродных братьев, Ахмета и Алаэддина, которого молва называла любимцем отца и даже наградила прозваньем "Великий" - в знак того, что видит в нем будущего повелителя правоверных - взращенный в сознании своей неприкосновенности,- Орхан ни минуты не сомневался в этой клятве, ибо малейшая угроза его жизни тут же вызвала бы отклик в империи. О, мужчины его семьи могли строить друг против друга смертельные козни, ненавидеть и подсылать убийц - но стоило кому-то украсть у них право самоличной расправы с ненавидимым родичем, османский дом в одно мгновение, словно укушенный осой лев, поднимался на дыбы, пользуясь малейшей возможностью, чтобы обрушить на новых врагов всю мощь своего гнева. Он, старший внук Сулеймана, для ромеев был едва ли не большим гарантом их жизни, чем толстые стены Константинополя, ведь в любой миг можно было вспомнить о его правах на престол; для Мехмеда, непопулярного у Дивана, это было бы опасностью большей, чем кривой турецкий кинжал, прижатый к самому горлу.
И вот теперь он, внук и племянник султана, вынужден, словно мальчишка, выслушивать оскорбительные слова прелюбодейки, латинской шлюхи, лживый язык которой настолько затмил разум императора, что тот собственными руками открыл ворота жаждущим крови османам!

Несколько мгновений шехзаде сопротивлялся - но один вопрос "зачем?" в одно мгновение наполнил его кровь бешенством и ликованием. В самом деле, зачем теперь сдерживать свои ярость и гнев, зачем пытаться сохранить мир и безопасность, если ее стараниями уже разрушено и то и другое? Неужели он так и уйдет, проглотив ее грязные слова, он - мужчина из рода Османа, тот, семье которого обветшавшая Византия платила дань, кому они все - императоры, любовницы, советники, солдаты и рыбаки - были обязаны самим существованием?

Рука Орхана, взметнувшись, с силой впилась в открытое горло Лукреции.

 Отправлено: 22.05.11 14:27. Заголовок: За глаза Лукрецию н..

За глаза Лукрецию называли и волчицей, рядившейся перед Константином и его подданными кроткой овечкой, что мало соответствовало истине – за кротость принимали молчание, милые улыбки, да тонкую лесть. И если овечка, вцепись в ее горло когти хищника, испуганно затрепетала, замирая от страха и отдавая себя на растерзания, то волчица не могла не ответить на подобную любезность не иначе как взаимностью.
Страха в такие моменты женщина не испытывала – он приходил потом, холодным потом и крупной дрожью отдавался при воспоминаниях о случившемся. Так было и сейчас. Столь же бездумно и яростно, как османский заложник, женщина, не сводя с глаз принца горящих негодованием глаз, ухватила двумя руками ворот его рубашки, стягивая не с целью задушить, а с намерением выразить самую искреннюю взаимность.
Хватка мужских пальцев была пугающе сильной, но давление слишком широким, чтобы переломить горло, а удушение требовало более интимной атмосферы, чем та, что окружала ее и Орхана.
Служанка вскрикнув, бросилась к двери.
И злость Лукреци вскипела с новой силой. Но уже не на Орхана а на дурру девицу, которая так растерялась, что и не думала спасать свою госпожу.
- Стой, - прохрипела графиня, - перехватывая одной рукой запястье принца.
Обращение это возымело действие. Вышколенная девица замерла, круто развернувшись и перепуганными глазами глядя на пугающе дикую сцену.

 Отправлено: 24.05.11 20:19. Заголовок: Как ни странно, скво..

Как ни странно, сквозь вспышку бешенства рассудок принца оставался ясным - вернее, та его часть, которая осознавала, как безрассудно он поступает, устраивая расправу над царской любовницей здесь и сейчас, на виду у всего дворца. Да и то, что сделала латинянка, сильно отличалось от положенного знатной даме восклицания ужаса и обморока, после которого торжествующему победителю осталось бы лишь с отвращением прошипеть над ее телом слова презрения и удовлетворенной ярости.
Знатная дама, вступающая в схватку с мужчиной - это было настолько дико и в противоречии с нравами не только османов, но и христиан, среди которых вырос наследник турецкого трона, что пальцы принца, безжалостно мявшие нежную кожу, на мгновение дрогнули.
Убить ее? Невозможно. Уйти, оставшись опозоренным более в собственных глазах, чем в глазах немногочисленных свидетелей этой непристойной борьбы. Чего доброго, разнесут по городу... а там - много ли надо досужим языкам, чтобы связать нападением на Лукрецию и его намерение будто бы выдать Орхана его неукротимой родне.

Выход оставался только один: круговым движением сверху вниз заломив руку метрессы, он вывернул ее так, что запястье, выступавшее из плохо завязанных рукавов, едва ли не затрещало и побелело от напряжения; другой рукой он что было силы оттолкнул от себя забывшуюся женщину, послав ей вдогонку одно из самых звучных и ярких проклятий, которыми уже изобиловал в те далекие времена молодой османский язык.

 Отправлено: 24.05.11 21:03. Заголовок: Среди многочисленных..

Среди многочисленных достоинств любовницы Константина Палеолога было умение оставлять за дверями покоев все, что в них происходило. И страсть и размолвки, ревнивые, полушутливые упреки и мягкие укоры в недостатке внимания, рассуждения об ошибках убежденных противников унии и здоровый сарказм при затрагивании тем о нравах латинян – все это было ведомо лишь тем, кому Лукреция доверяла, а таких было немного. Хватило бы пальцев одной руки, чтобы всех перечесть.
Случившееся не вышло бы за стены этой комнаты, даже стараниями служанки. Графиня без сожаления расставалась с горничными, отсылая тех из дворца, как только случался повод – в каждой из служанок видела Лукреция соглядатая, приставленного басилисой, а потому не жалела даже самых умных и расторопных – таких особенно.
Молниеносно выкрученная рука и толчок не дали ей даже возможности понять намерения принца. Она едва успела выкинуть руку, чтобы не упасть ничком на пол к вящему удовольствию османского варвара.
- Госпожа! – пискнула горничная, прижимая к груди сжатые в кулачки руки, и шагнула было к графине.
- Стой, - едва разлепляя губы, прошипела та, сверкнув на девку гневным взглядом, где стоишь.
И тут же обратила свой взор на Орхана. Она даже не сменила позы – по-прежнему сидела, опершись на руку, тяжелый рукав сполз совершенно, стянув и ткань камизы, и обнажая белое плечо,
- Безумец, - вынесла она вердикт, и повторила тихо - безумец. Не надо ни яда, ни меча, чтобы уничтожить Вас, принц, Вы сам сотворите свою погибель собственной неосторожностью и невоздержанностью. Надеюсь, ваша гордыня удовлетворена достаточно и вы, наконец, сможете вести разговор подобающе мужу, но не вздорному дурно воспитанному отроку.
Лучшим вариантом было сейчас прогнать принца из покоев, но латинянка прекрасно понимала, что это может обернуться против нее самой, как только до Константина дойдет информация о ее встрече с Орханом. Нужно было что-то делать, но что?
Графиня лихорадочно преебирала мысль за мыслью, отбрасывая идеи, большинство коих казалось ей абсурдными и самоубийственными.
- Вы пришли только за этим? – осведомилась женщина у своего гостя, кривя губы в злой улыбке.

 Отправлено: 28.05.11 18:41. Заголовок: Хотелось раздавить е..

Хотелось раздавить ее. Нет, в голове принца не роилось красивых метафор, отражавших его желание унизить или разоблачить ту, которую он - да и не он один - считал виновницей случившегося. Не один и не два раза невидимая тень, которой дано было приникнуть в мысли и дела Константина, принуждала его менять поаны и нарушать договоренности. И вот сейчас он сделал последний, роковой шаг, всю гибельность которого не сумел оценить. Не по ее ли вине?

Нет, не в одежде кающейся принц Орхан, внук Сулеймана, желал приволочь сейчас папскую девку к одураченному любовнику, чтобы в слезах она рассказала она о своих преступлениях. Хвала Аллаху, у императора найдется, кому открыть глаза.
Вот только сделать... сделать ничего уже было нельзя, и на долю османского претендента оставалось лишь жгучее сожаление и желание...
Да, желание наступить сейчас на сидящую перед ним женщину, растоптать ее, как вредное насекомое, словно клеща, вырванного из теплой ранки и еще роняющего с хоботка теплую красную кровь.

Вопрос Лукреции заствил его рот изогнуться в жестокой усмешке. Она мнит, что победила, да и в самом деле, что может сделать мужчина ей, защищенной невидимой стражей - именем своего любовника - сильнее, чем стражей, отосланной или в страхе бежавшей при столкновении латинской лжи и османской гордыни.
- Нет. О нет,- проговорил он тихим и полным ярости голосом.- Я пришел, чтобы узнать, чем таким ты одарила басилевса, что остаток дней он готов провести на положении раба, прикованного к престолу твоих хозяев, какими бы они ни были. Может быть, если и я получу то же, что он, потеря не будет казаться мне столь значительной.
Сделав шаг и недвусмысленно положив руку на рукоять кинжала, наследник трона протянул руку к голове женщины, набирая в горсть неубранные темные волосы.

 Отправлено: 28.05.11 21:56. Заголовок: Глаза императору отк..

Глаза императору открывали регулярно. И он даже обещал себе порвать с итальянкой, но держал обещание это ровно до того момента, как его губ касались ее губы, требовательно и жадно, с такой тоской и соскученностью, словно с момента их расставания прошли не часы, а годы, а следующей встречи может и не быть вовсе. И он откладывал серьезные шаги на потом. Разве что отсылал любовницу от себя в Галату, с тем, чтобы истосковавшись, послать за ней через неделю, две, месяц, или, утомившись от разногласий среди своих советников, и устав от материнский поучений, на следующий же день.
Лукреция ни на минуту не забывала, что услуги ее оплачены из ватиканской казны, столь щедро, что она могла бы по праву считаться одной из самых дорогих куртизанок своего времени. Будь Константин дряхлым немощным стариком, дни которого лекари продлевают молоком здоровых кормилиц, он видел бы от своей пассии не меньше искренности и заботы, чем теперь. Разве что в этом случае, латинянка могла бы уступить влечению к кому-либо еще, более молодому и сильному, подобно османскому принцу. Но император ромеев был здоров и полон сил, а посему у любовницы его не было нужды искать плотских утех в чужих объятьях. И искушения она преодолевала с той же легкостью, с какой праматерь однажды уступила льстивым словам Змея.
А о том, что однажды окажется в подобной ситуации в своих покоях во Влахерне, где всегда чувствовала себя в полной безопасности, графиня и помыслить не могла. И все же, в миг, когда мужские пальцы зарылись в волосы, вся драматичность сцены предстала перед ней в полной красе. Она подалась вслед за рукой мужчины в понятном стремлении избежать боли, и улыбка ее заметно угасла, превратившись в болезненный излом. Разве что сдержанный выдох, сквозь сжатые зубы не был слышен. Глаза же сузились, и маска ярости и злости исказила черты Лукреции.
- Безумец, - проговорила она тихо, - ты думаешь погубить меня так? Судишь лишь по тому, что имеешь сам от своих женщин?
Острый язычок латинянки уже привел ее на край гибели, и сейчас женщина, отрезвленная болью, все же его прикусила, подобно лисе из басни, сменив насмешливый тон на патоку ласковых слов.
- В том нет секрета, принц, и ты можешь узнать его, просто спросив, и никак иначе, ведь под покровом ночи между женщинами, столь же мало разницы, как между, - смешок латинянки был откровенно издевательским, но издевка была лишь приправой к и без того острой фразе, - курами на вертеле.
Переведя дыхание, женщина осведомилась, не делая попытки вырваться, чтобы не распалять в мужчине азарт:
- Хочешь знать? Дай мне подняться.

 Отправлено: 29.05.11 15:36. Заголовок: Лица женщины менялис..

Лица женщины менялись перед ним, как, говорят, меняются перед смертью обличия ведьм: только что ее черты искажены были яростью я острой, как бритва, ненавистью королевской шлюхи к тому, кто посмел сорвать с ее плеч прикрывающий гниль грехов императорский багрянец. И вот теперь она уже готова была, по крайней мере на словах, поделиться с ним тем, что обязана была беречь для одного человека - своего хозяина.
Неужели она ждала, что он пойдет на это, предаст своего друга?

Пальцы шехзаде сами собой разжались, словно их обвивали не черные волосы, а клубок шипящих извивающихся змей, которые норовили впиться в его ладонь, и от которых даже сейчас шли отравляющие токи.
Отступив на шаг, он вперил в женщину взгляд, который, словно зеркало, отражал отвращение, наполнившее его душу.

- Пусть поднимает вас тот, кто сделал тем, кто вы есть,- губы Орхана подобрались, словно он силился удержать подступающую тошноту.- Если захочет, ведь ваша миссия уже выполнена.

 Отправлено: 29.05.11 16:23. Заголовок: Орхан отступил, ока..

Орхан отступил, окатив хозяйку покоев бессильной яростью гневных слов, явно стремясь унизить и уязвить. Несчастный заложник, разменная фигура, политических игр – в этом его положение было даже хуже, чем у сидящей на полу латинянки, спутанные волосы которой теперь покрывали плечи.
Она опустила голову, словно укоры принца достигли своей цели, и теперь стыд не позволял ей взглянуть на него. Прошла секунда, две, три, плечи женщины дрогнули, словно она не сумела сдержать рыданий, и очистительная сила слез раскаяния выжигала теперь ее душу.
Тихий всхлипывающий звук казался тому еще одним подтверждением, но когда, наконец, Лукреция подняла голову – на лице ее не было и тени страдания – она смеялась, тихо, умело владея собой даже в таком проявлении эмоций.
Плечи затряслись сильнее, когда латинянка взглянула на своего непрошенного гостя. Он был так трогателен в этот момент – жертва собственного тщеславия и гордыни. Трогателен и забавен, как любой мужчина, красующийся перед собой за счет женщины. Но хорош, черт возьми, хорош.
Не сложись расклад таким образом, что теперь они становились врагами, Лукреция многое бы отдала, чтобы иметь Орхана в числе своих друзей.
Хотя что там… считать кого-либо из придворных Константина друзьями – было бы смертельной ошибкой. Так что не о чем жалеть. Врагом больше, врагом меньше. Этот хоть не таится, собирая бабьи сплетни, да выдумывая новые наветы. Лукреция не чувствовала себя униженной – оскорбленной да, но никак иначе. Слишком хорошо она знала, что такое унижение – видя что терпели ромеи от генуэзцев и венецианцев, чтобы страдать от того, что мужчина – не первый и не последний тешит свою гордость в ее компании.
Отсмеявшись, она протянула руку служанке, произнеся лишь ее имя: «Анастасо!» и та, бросившись к хозяйке, помогла женщине встать.
- Вы мнительны, принц, - в тихом голосе еще звучала непрошенная веселость, которая однако истаяла с первыми же словами, - моя миссия лишь в том, чтобы быть рядом с тем, кого я люблю. Кто нужен мне более всего на свете и знает об этом.
Правитель ли, изгнанник ли, в этом дворце, или в любой, самой жалкой лачуге, он уверен, что я буду рядом, как уверен в том, что за ночью непременно следует день. Поймете ли Вы это, или нет, Вам ничего не изменить.
Она устало вздохнула, бросив взгляд на свою тень и ужасаясь тому, в каком, верно ужаснейшем беспорядке сейчас ее волосы.
- У нас обыкновенно при утреннем туалете дамы присутствуют лишь лакеи, да супруг, когда изъявит желание, - хотите разговора? - она выдержала паузу, раздумывая, чем для нее может обернуться такой ход, - ждите меня через час в саду, или в любом открытом для всех месте. Если считаете, что сказали все, что хотели, - она оборвала фразу и красноречиво глянула в сторону двери.

 Отправлено: 31.05.11 23:23. Заголовок: Усталость и странное..

Усталость и странное безразличие, как тяжелая кольчуга, атрибут воина, опустились на плечи принца: тяжкое предзнаменование, от которого на несколько мгновений замерло, а потом с мучительным толчком заново забилось сердце. В самом деле, чего он хочет теперь, когда все сказано и приговор подписан? Бежать к императору, требуя защиты, пасть в ноги мальчишке-султану? Бежать...

Если поразмыслить - беглеца царских кровей, османский царских кровей с радостью бы приняли любые пограничные государства. Возможно, стоило бы искать защиты у соседних государей, тех, что еще осмеливались сопротивляться растущей мощи империи?

Темные глаза, их которых уже ушла ярость, обратились на женщину. Она, кажется, предлагала ему беседу. О чем? Сделку, в которой выиграет кто-то незнакомый, скрытый плащом тайны, из-под которого, если верить слухам, выглядывает пурпур и белизна папского облачения? Обрушив мощь своего удара на Византию, а далее - на страну, в которой укроется возможный престолонаследник, Мехмед избавит от угрозы джихада расцветающие италийские земли.

- Муж или лакей?- переспросил он, кривя губы. Горечь или презрение были в этом движении, разобрать было невозможно, как сам принц не мог понять, относились они к графине, императору, Папе, султану или нему самому.- Если так, чему удивляться, что император содеял то, что содеял. Ранее правители Бизантиума были лишь данниками османов, а вскорости станут рабами. Продолжите ли вы делить и тогда ложе вашего избранника?

 Отправлено: 01.06.11 15:21. Заголовок: Молчаливый отказ Орх..

Молчаливый отказ Орхана перенести разговор на более позднее время, Лукреция приняла без возражений. Главное, что гнев и ярость, накатившие было на мужчину, схлынули подобно волне, что подчиняясь вечным ритмам жизни, то спешит на берег, то убегает обратно в море. Разум вновь возобладал над чувствами и, заметив темный и мрачный укор во взгляде османа, латинянка успокоилась. Такие взгляды ей были не в новинку.
И что с того? Всем хороша она все равно не будет, даже если примет беды и трудности Палеолога и решит служить Константину всем сердцем. Так стоит ли лукавить здесь и сейчас с тем, кто явил себя без масок, пришел сам, а не опустился до тонкой закулисной мести.
Графине отчаянно не хотелось возобновлять словесный поединок, который распалял воображения и чувства каждого из них. Победителя в этой схватке все равно не будет, так зачем она нужна? Высшей мудростью сейчас будет только покой.
- А Вы никак взялись пророчествовать, принц? – глаза Лукреции блеснули, а губы тронула сдержанная улыбка.
Она села на табурет подле столика, на котором стояло овальное зеркало в тяжелой бронзовой раме, и жестом подозвала служанку, велев той привести в порядок платье и заняться прической.
Поймав взглядом отражение Орхана, женщина горько улыбнулась и не оборачиваясь, добавила:
- На все воля Всевышнего. Женой ему мне не быть – это очевидно, а как пойдут наши земные дороги, зависит не от меня, - она помолчала, прислушиваясь к собственным мыслям.
Слова Орхана пугали своей простотой и ясностью, но верить им не хотелось. Папа пришлет войска, в Золотой рог войдут корабли с сотнями солдат, и…
Женщина тряхнула головой, отгоняя от себя эти бесплодные идиллические мечтания.
- Вы напугали меня, - тихо призналась она, - но я признательна Вам за откровенность. Поверьте, я умею ее ценить. Мне все равно, кем я выгляжу в ваших глазах и глазах всех, кто окружает басилевса, но пока он того желает, я буду рядом с ним, а где будете Вы? С кем и …кем?
Наверное, этому мужчине было неприятно осознавать собственный статус заложника, при всем том отношении и внимании, к кторым он привык. Лукреции было столь же не по вкусу осознание двойственности собственного положения, изначально лицемерного и сложного.