Отправлено: 30.04.11 20:09. Заголовок: "... И ветер пробежал по белым парусам" - лето 1459 года, Акчай, провинция Балыкесир (2)

Продолжение отыгрыша "Мои печали - корабли, мое терпенье - якоря..."

 Отправлено: 11.05.11 22:21. Заголовок: Не выпуская из объят..

Не выпуская из объятий дочери, которая что-то лепетала в свойственной детям манере, не обращая внимания, слушают ее или нет, и говоря больше с Богом, чем с собеседником, Заганос-паша повернулся к жене. Темный, режущий как стальной клинок взгляд обратился на Анну, но в нем не было прежней жестокости, только насмешка и сожаление - над тем, что она, женщина, не понимает и никогда не поймет ни гордости мужчин, ни их ненависти.
- Не раньше лев возляжет рядом с ягненком, и коршун прольет слезы над гнездом белой чайки, чем мы сойдемся с твоим братом и раскроем друг другу объятия не по принуждению, а по доброй воле. Как солнце и луна не будут светить вместе на небе, так Запад не сойдется с Востоком. Не я требовал от тебя выбора,- глухо проговорил он, и звенящая нота в этой быстрой, напряженной речи на мгновенье ослабла, словно меч, уже падающий на голову обреченной, вздрагивает в руке своего обладателя.

- Твои глаза заменили мне зеленые степи, и у тебя на губах пил я дурман, что росой ложится по утрам на маковые поля под зеленой Бурсой. Ради тебя я отвернулся от мира, который до сей поры живет в моем сердце - и, клянусь благостью Аллаха, не вижу в том похвальбы или предательства. И не ради чинов и султанской милости я готов был бы отправиться в Морею, потому что, кроме меня, некому спасти твоих родных. Но ты должна знать, что то - не моя, а только твоя воля. Если твой брат захочет покориться приказу, полученному из твоих рук, я приму его. Если нет - он примет свою судьбу, как некогда принял свою судьбу град Константинов, и мои руки не будут испачканы его кровью. Это все.

 Отправлено: 12.05.11 22:25. Заголовок: Анна промолчала, пот..

Анна промолчала, потому что прав был во многом Мехмет-паша. Вовек не сойтись вместе кресту и полумесяцу – двум сторонам заточенного лезвия веры, если вспомнить цветистые сравнения бекташи. Но все ж и неправ тоже: взор гречанки с нежностью обратился на серьезное личико Марии.

– Мой брат не захочет, Мехмет, – покачала головой Анна, – и потому в письме моем не будет приказа, только совет и просьба. Разве женщина может приказывать мужчине? – на губах, скрытых шелком накидки, и на самом дне зеленых глаз, в глубине которых так часто тонул янычар-ага, притаилась слабая улыбка. Сейчас в ее словах не было ни приказа, ни понуждения, однако муж собирался исполнить то, что она пожелала.

 Отправлено: 14.05.11 23:28. Заголовок: Разве неправы были м..

Разве неправы были мудрецы, те, что называли женщину худшей отравой для мужчины, а ее красоту и прелесть - соблазном, что способен совратить с пути самого благочестивого и доблестного из мужей? И не верно ли советовали строгие и справедливые учителя содержать их в заточении, как диких зверей, закрывая им лица и все части тел, чтобы не обольщать слабые сердца? И не делали ли они того одним-единственным взглядом, в котором, казалось, таились все тревожные тайны земли и все блаженство небесного рая? Не раскололось ли дальним утром в чужом городе на части и его железное сердце только потому, что влажный и томный взор на беду коснулся его и взял над ним тайную власть? И даже сейчас, когда волосы его были наполовину седы, а в руках своих он держал их общую дочь, желание вновь начинало томить его, неуместное и неутолимое.
Каким колдовством, какими угрозами и посулами, какой султанской властью можно было добиться всего этого?

- Разве приказ приневолил меня взять в жены не дочь паши, и не сестру визиря, а пленницу, родня которой никогда не признает нашего брака и никогда не благословит наших детей? И разве советы сторонников остановили меня, когда я дал свое имя женщине, которая принесла мне в приданое опалу и гнев моего повелителя?

 Отправлено: 15.05.11 22:32. Заголовок: Глаза гречанки сверк..

Глаза гречанки сверкнули жгучей обидой и плохо скрытым гневом при этом упреке – или тем, что она приняла за упрек. Неужели ее муж полагает, что своим признанием, доказательством ее власти и его слабости польстит ее женскому тщеславию, как россыпью бирюзы и сапфиров, принесенных им в первую ночь платой за невинность ромейской пленницы?

– Если бы тебя вела чужая, а не твоя собственная воля, ты думаешь, я захотела бы принять тебя своим мужем? – страстно зазвенел голос Анны, и Майрам удивленно воззрилась на мать, перебирая в памяти проказы сегодняшнего дня и на всякий случай притихнув. – Не ты ли добивался, чтобы не страх и не покорность говорили моими устами перед моллой?

Анна слегка порозовела, вспоминая настойчивость Мехмет-паши и клятвы в последнюю ночь перед их отъездом из Эдирне. Однако воспоминания, которые гречанка едва ли была способна упомянуть вслух, не понуждаемая к тому горячностью своего нрава, придали ей сил продолжить твердо и уверенно.
– У меня было благословение моего отца, – проговорила она, делая шаг навстречу Мехмет-паше. – Наши дети крещены в христовой вере. Если мой брат и моя мать забыли об этом, я напомню.

 Отправлено: 23.05.11 20:44. Заголовок: Мехмет-паша, пожалуй..

Мехмет-паша, пожалуй, куда лучше Анны понимал, что послужило причиной подобной снисходительности Михаила Варда: как предвидел почти шесть лет тому логофет императора, трудно найти для дочери ложе роскошнее, чем подушки в алькове Великого визиря - и трудно найти более краткий путь к его слуху, чем уста женщины, восходящей на это ложе каждую ночь. Будь даже Михаил Варда лютейшим ненавистником осман, таким, как давно пропавший в монастырских стенах Георгий Сфрандзи, едва ли он мог не понимать всех выгод подобного брака. Но едва ли родовитый ромей мог предвидеть скорое падение султанского воспитателя,- и едва ли он не ощутил бы разочарования, когда персидские шелка и бархат в гареме дворцов Эдирне Анне пришлось сменять на более скромное обиталище в далекой Анатолийской провинции.
Так же и ее брат, упоенный сознанием, что восстал против позорного союза, должен был все же испытывать некое подобие гордости, зная, что похитителем чести его сестры стал глава Дивана и правая рука Мехмеда Фатиха; теперь же, когда едва ли не единственным достоянием ее были дети, развалины греческих крепостей да не укрощенный изгнанием и возрастом нрав ее мужа, казалось, к своему гневу Андрей должен был присоединить насмешливое презрение.

Мехмет-паша никогда не делился с женой этими мыслями - но сегодня, похоже, был день, когда кремень и кресало снова столкнулись; ладонью, с которой зной уже выпаривал последние капли соленой влаги, он провел по волосам дочери и с прищуром взглянул на склонявшееся к воде солнце, словно сомневаясь, не нанесет ли оно вреда двум стоящим рядом с ним существам.
- В такой час, как этот, каждый мечтает о крове,- произнес мужчина, прикрывая веки, наслаждаясь дыханием теплого ветра на лице. Ни его тон, ни выражение лица не позволяли догадаться, говорит он об этом мгновении на морском берегу - или о том, еще далеком, что предстоит пережить тем, кто сейчас в морейских городах встречает каждый восход, глядя в сторону Истма*. Потом его лицо повернулось к Анне и будущий капудан-паша сделал первый шаг в сторону навеса, сегодня ставшего приютом и для взаимных ласк и для государственных тайн османской империи.
- Но спрятаться в тени, когда с небес проливается огонь гнева Аллаха - лишь во власти самого человека. Дерево не бежит за путником, и родник не ходит с поклоном за жаждущим скрыться в нем от пустынного зноя. Разве эта мудрость постыдна и недостойна людей царской крови?


Открыть

* Другое название Коринфского перешейка. Мехмед Фатих привел туда войска в 1458 году после очередного восстания на полуострове, и оставил там крупный гарнизон; оттуда же началось завоевание Мореи, приведшее к ликвидации последних осколков Византийской империи.

 Отправлено: 25.05.11 21:35. Заголовок: Анна опустила взор: ..

Анна опустила взор: она еще сердилась, но слова Мехмет-паши не могли не найти отклика в ее душе. Не вспоминал ли он сейчас о днях, когда ромейская пленница противилась воле всемогущего визира султана, отстаивая свою свободу? Неразумием янычар-ага полагал ее поступки тогда, и суждение его вряд ли изменилось теперь.

– Тот, в чьих жилах течет кровь царей, в Судный день не станет выше последнего раба, если грешен он в глазах Господа, – промолвила Анна. – Но правда и то, что безгрешны одни ангелы и святые, и лишь им дано ясно отличать истинное смирение от постыдной слабости, кичливую гордыню от твердости. Отец мой, когда был жив, ежевечерне просил в молитве кроме здравия и хлеба насущного, ясность мыслей и разума, дабы не уподобляться слепцам, имеющим очи, и глухим, имеющим уши. Я верю и уповаю, что мой брат найдет в себе силы и мудрость рассудить и поступить по совести.

 Отправлено: 11.06.11 01:42. Заголовок: Мужчина остановился...

Мужчина остановился. Безумная, краткая мысль, как укол ножа, как удар фалаки по обнаженной коже: бежать, отказаться, найти способ - скользнула по его сердцу, оставляя глубокую рану. Что изменилось? Почему он не жаждет больше ни воинской славы, ни взлета к подножию трона. Разве не в его силах будет свергнуть Махмуд-пашу, подарив тщеславному молодому владыке победу - новую победу, продолжение триумфа над Константинополем? Он должен желать этого, он обязан стремиться к этому всей душой, чтобы не прослыть трусом и малодушным, не пасть в глазах тех, кто с надеждой и восторгом смотрел на него... но чего он желает на самом деле?

Майрам, наскучив сидеть на руках отца, толкнула его ножкой, обутой в сафьяновый башмачок; нетерпеливое движение вернуло Мехмет-пашу из мира неуловимых иллюзий, заставив шумно вздохнуть. Он наклонился, выпуская из рук дочь, тяжело, словно в предчувствии долгой разлуки. Та порывисто оглянулась, ища себе новых игрищ и развлечений, и бросилась прочь; рукав ее платья, вышитый шелком и украшенный серебряными монетками, хлестнул его по лицу.
Боль неожиданно пронзила тело опального визиря, как будто рукой ребенка судьба нанесла ему в этот миг самый жестокий удар. Задохнувшись, он с трудом удержал равновесие и тяжело оперся коленом о песок, дивясь и не понимая, что отдается по всему телу острой, мучительной болью. Почти отчаянные глаза снизу вверх блеснули на Анну Варда, само имя которой, казалось, кричало о том, на чью сторону она встанет, когда настанет день Суда и придется сделать единственный выбор.

- Отец твой... молился о хлебе и ясности разума,- с трудом, едва повинующимися губами проговорил мужчина.- А о чем будешь молиться ты, когда след моих ласк остынет на твоем теле?

 Отправлено: 11.06.11 12:25. Заголовок: Глаза Анны изумленно..

Глаза Анны изумленно расширились, как у ребенка, дивящегося непонятному неразумию взрослых. Как муж ее мог задавать вопрос, ответ на который был очевиден даже для Майрам? В своих молитвах никогда не забывала она поминать близких и дальних, но по прошествии лет Анна уже не могла для себя отличить сердечную тревогу от голоса родственного долга; она могла лишь со всей искренностью молить за благополучие брата и его семьи в надежде, что Господь примет во внимание сестринское усердие, не требуя от рабы своей большего.

– Я буду молиться о том, чтобы вновь обнять тебя и услышать биение твоего сердца. Чтобы дочери вновь увидели своего отца, а ты смог взять на руки своего сына… – проговорила Анна, но когда слова слетели с ее уст, тревожно сжала губы. Только ли об отъезде вел речь Мехмет-паша или о разлуке более долгой и безутешной, оплакиваемой горькими вдовьими слезами? Но спросить о том гречанка не осмелилась, боясь прогневать не мужа, но коварную судьбу, суеверно опасаясь привести беду в свой дом сказанным словом.

Она протянула руку склоненному Мехмет-паше, предлагая ему опору, если он пожелает подняться, или возможность увлечь ее на песок, рядом с собой – жену, коей надлежит следовать за супругом.